«Могущественный царь» по фразеологии алхимиков XVII в. Его произведения — «Триумфальная колесница антимония», «О великом камне древних мудрецов», «Последнее завещание» — представляют собой крайнюю степень мистического спиритуализма в алхимии. Ему же принадлежит и ряд открытий в области химии: он первым получил соляную кислоту и сурьму из сернистой сурьмы.

А Луллию? Амбруазу Парэ Амбруаз Парэ (1509—1590) — французский хирург, придворный врач французских королей Генриха II, Франциска II, Карла IX и Генриха III. Разработал методы лечения огнестрельных ранений, известен открытием метода перевязки сосудов, предложенным им вместо прежнего метода прижигания при ампутациях. Сыграл значительную роль в развитии хирургии и превращении ее в научную дисциплину. Автор десяти крупных трактатов по медицине и анатомии.

, наконец, Макропулосу? Но вообще-то Парацельс был по-настоящему великим ученым. Хотя и не без заблуждений, свойственных эпохе.«Ятрохимик есмь, — говаривал он о себе, — ибо равно ведаю химию и врачевание».— Химию или алхимию? — с тонкой улыбкой поинтересовался Люсин, немало почерпнувший из солитовских записей.— Ятрохимию, — внесла необходимое уточнение Наталья Андриановна. — От иллюзий златоделания он решительно отказался, но полностью с алхимией не порвал. Да и чего вы хотите? Каждый человек — сын своего века. Стоя одной ногой в уже новом времени, Парацельс оставался, однако, в плену магических представлений о всеобщей симпатической связи… …в плену магических представлений о всеобщей симпатической связи… — Имеется в виду теория химического и «духовного» сродства веществ и подобия их свойств. Эта теория разрабатывалась Парацельсом и другими алхимиками.

«Никто не докажет мне, что минералы безжизненны, ибо их соли, колчеданы и квинтэссенции жизнь человеческую поддерживают. Утверждаю решительно, что металлы и камни наделены жизнью, как и корни, травы и плоды», — звучно прочитала она своим низким волнующим голосом. — Между прочим, любимая цитата Георгия Мартыновича.— И он разделял мнение доктора обеих медицин — хирургии и терапевтики? — подпустив нужную дозу иронии, спросил отличавшийся завидной памятью Люсин.— С вами приятно беседовать, Владимир Константинович, — оценила Гротто, одарив собеседника заинтересованным взглядом.— Так да или нет? — Он поблагодарил церемонным наклоном головы.— Разумеется, нет, потому что все мы — дети своего века… Но кое-какие рекомендации ятрохимиков ему пригодились.— В смысле эликсира бессмертия?— К счастью, нет, потому что никаких точных указаний на сей счет история нам не оставила. Иначе бы Георгий Мартынович не замедлил произвести проверку… Даже я, невзирая на стопроцентный скепсис, не устояла бы перед таким соблазном.— А это н.е страшно — бессмертие?— Бессмертие — крайность, недостижимая мечта. Но продлить человеческую жизнь или хотя бы отодвинуть рубеж старости…— Солитов тоже так считал?— Как вы жестко выдерживаете курс, — протянулаНаталья Андриановна то ли в одобрение, то ли, наоборот, осуждая. — Всякий раз возвращаетесь к одному… Да и сама я только про это думаю. — Легким движением она смахнула упавшую на лоб прядь. — Нет, заведомыми сказками Георгий Мартынович не увлекался, хотя и скрупулезно записывал всю ту ересь, которой обставляли свои опыты всяческие адепты спагерического искусства. Он старался не пропустить ничего: ни лунных фаз, ни заклинаний. Как и вы, кстати, он считал, что может пригодиться любая мелочь.— Даже заклинание?— А вот представьте себе! Георгий Мартынович был глубоко убежден в том, что всякие таинственные формулы служили алхимикам для отсчета времени в темной лаборатории. Затем, вероятно, чтобы не пропустить нужный момент при дистилляции растительных соков, активность которых иногда быстро пропадает. Если требовалось, он выучивал наизусть какую-нибудь абракадабру и потом замерял длительность звучания по секундомеру.— А вы случайно не знаете, какие конкретно исследования вел Георгий Мартынович в самое последнее время?— Собираясь в отпуск, он говорил, что хочет продолжить свою работу над галлюциногенами-анальгетиками.— Обезболивание?— Совершенно верно. Последние два года он, со свойственным ему терпением, занимался анализами всевозможных бальзамов. По старинным прописям, разумеется: западноевропейским, славянским, тибетским, даже южноамериканским. Это вам не эликсир бессмертия, тут действительно можно сделать потрясающие находки. Я почти не сомневаюсь в том, что именно этим он и занимался до самой последней минуты…— Среди осколков колбы мы обнаружили фрагменты какого-то корневища. Не знаете, что это могло быть? Наши аналитики, к сожалению, не пришли к единому мнению. Вы нам не поможете?— Надо посмотреть, — не слишком уверенно пообещала Наталья Андриановна. — Но боюсь, мне это не по зубам. Не лучше ли обратиться к ботаникам?— Ботаники как раз и спасовали. Даже гистология не помогла. Трудный корешок попался, неизвестный для них.— А по записям в лабораторном журнале установить нельзя? Георгий Мартынович все самым тщательным образом регистрировал.— Журнал-то мы просмотрели, — Люсин по старой, до конца не изжитой привычке почесал макушку, — да уж больно темное дело, Наталья Андриановна, эти лунные фазы, латинские сокращения и прочая алхимическая заумь. Не потяну.— Я попробую облегчить ваши поиски, но мне нужно подумать, проконсультироваться.— Такое название, как Unguentum malaferum, вам ничего не говорит?— Что-то очень знакомое, — она словно бы прислушалась к себе. — Нет, извините, не могу вспомнить. Я не знаю латыни.— «Мазь ведьм», — подсказал Люсин. — Или ведьмовская мазь.— Ах, это! — Она просияла на миг. — Помню, помню… Георгий Мартынович что-то такое рассказывал. Даже обещал дать немного на пробу, если, конечно, получится. Мы еще смеялись по этому поводу.— Смеялись?— Ну конечно! Коллектив как-никак на девяносто процентов женский, — она растроганно вздохнула. — Всем хочется…— Это в ведьмы-то? — непритворно поразился Люсин.— Счастья хочется, красоты, молодости… Непонятно? Помните, как несчастная Катлина натерла волшебной мазью Неле и Тиля Уленшпигеля? …несчастная Катлина натерла волшебной мазью Неле и Тиля Уленшпигеля… — Катлина, Неле, Тиль Уленшпигель — герои книги бельгийского писателя Шарля де Костера (1827—1879) «Легенда об Уленшпигеле и Ламме Гудзаке…». Речь идет об одном из эпизодов книги — полете Тиля Уленшпигеля и Неле на шабаш весенних духов.

Уже из одного описания можно судить, что в состав снадобья входили галлюциногены и другие наркотические вещества, вызывающие частичную анестезию.— И у него была такая мазь?— Насчет мази сильно сомневаюсь, а вот рецептов более чем достаточно, хоть отбавляй. Что не книга, то дюжина новых рецептов. Вас это в самом деле интересует?— Самым живейшим образом. Дадите?— Вам с молочаем, папоротником или предпочитаете белену?— Если бы я мог хоть на минуту поверить! — невесело пошутил Люсин.— Во что? — не поняла его Наталья Андриановна.— Да в это, в вашу волшебную мазь. Ведь прелесть! Намажься с ног до головы и лети себе за тридевять земель… Смех, а такая версия многое объясняет. Вы не находите?— Могу предложить другую, не менее интересную, — она не приняла шутки. — Маг-чернокнижник забыл заклинание и был унесен дьяволом. Как вам понравится? По-моему, здорово. Сюда и взрыв укладывается, и разбитое окно.— Вы сердитесь, Наталья Андриановна? Я вас чем-то обидел?— Просто мне сейчас не до юмора. Не то настроение.— Я понимаю. Еще раз простите великодушно, если меня занесло.— При чем тут это? — Она красноречиво глянула на часы. — Я понимаю: случай сложный, не за что ухватиться, вы озабочены, растеряны даже, но зачем же дурака-то валять? Какое вам дело до корешков, мазей и прочей, извините, ерунды? Разве в этом дело? Или вы надеетесь таким путем напасть на след?— Вы правы, надеюсь. — Люсин выключил магнитофон и встал с осточертевшего ему кресла.Наталья Андриановна тоже не замедлила подняться.— Тогда не смею вам мешать, — с видимым удовольствием она повела занемевшими плечами. — Там, — указала на комодик с алфавитными ящичками, — полная картотека растений, с которыми работал Георгий Мартынович. Остается лишь угадать, на какой карточке значится интересующий вас корешок. Желаю успеха, а мне, извините, пора — люди ждут.Оставшись переживать в одиночестве — он так и не понял, чем вызвана столь неожиданная реакция, — Владимир Константинович рассеянно выдвинул первый попавшийся ящик: Ива, Имбирь, Ирис, Иссоп… Сотня, если не больше, растений, и на каждое — десятки отдельных карточек. «Что ж, если нет другого выхода, можно попробовать, — рассудил он, — методом исключения. Не квинкефолиум, не кервель, не крестовник… Может, калган? Надо искать клубень, крупное корневище».Переписав названия, на что ушло около часа, он бережно задвинул последний ящик. Затем, чтобы получить более полное представление о столь необычном хранилище, достал — разумеется, наугад — картонку, озаглавленную «Репейник»: Кроме того, что трава за обилие славится качеств,Пьется растертой, живот избавляя от боли жестокой.Если же телу нежданно железо враждебное раныВдруг причинило, тогда на себе испытать подобаетПомощь ее, приложив растолченную к месту больномуВетку травы, — и тотчас же вернем мы прежнее здравиеЭтим искусством, к припарке добавив кусающий уксус. На обороте карточки значилось следующее: «Валафрид Страбон (809—849) Валафрид Страбон (809—849) — монах-бенедиктинец, автор ряда теологических сочинений.

. Из поэмы «О культуре садов», или «Садик» («De cultura hortorum», или «Hortulus»). Источники: Квинт Серен Самоник, Вергилий, Плиний Старший, Диоскорид, Псевдо-Апулей, «Капитулярий» Карла Великого» Источники: Квинт Серен Самоник, Вергилий, Плиний Старший, Диоскорид, Псевдо-Апулей, «Капитулярий» Карла Великого… — Квинт Серен Самоник (? —212) — римский ученый. Считается автором поэмы, опубликованной в Венеции в 1488 г. и содержащей различные предписания, большей частью восходящие к сочинениям Плиния Старшего и Диоскорида. "Вергилий, Марон Публий (70—19 гг. до н. э.) — известный римский поэт. Автор поэм «Буколики», «Георгики» и эпической поэмы «Энеида». На творчество Вергилия оказала влияние философия природы римского философа-материалиста Тита Лукреция Кара (I в. до н. э.). Влияние Вергилия на последующее развитие латинской и европейской литератур было столь велико, что вокруг его имени сложилась целая серия легенд. Плиний Старший, Гай Секунд (ок. 22—79). Римский ученый и писатель. Из его многочисленных трудов сохранилась только «Естественная история» в тридцати семи книгах, являющаяся сводом естественнонаучных знаний античности и широко использовавшаяся средневековыми алхимиками. Диоскорид (III или II век до н. э.) — греческий писатель. Автор трудов по медицине и ботанике. Его пять медицинских книг, включающих множество рецептов и предписаний, были впервые изданы в Венеции в 1499 г. и переведены на многие языки.. Псевдо-Апулей. Имеется в виду Апулей Барбарус, известный только по своим произведениям медицинского характера, составленным не ранее IX в. и представляющим собой в значительной степени компиляцию из Диоскорида и Плиния Старшего. Карл Великий (742—814) — франкский король, а затем император (с 800 г.). Основатель династии Каролннгов. «Капитулярии» Карла Великого (от латинского capihila — небольшой параграф) представляют собой сборники законов и распоряжений, касающихся самых разнообразных сторон жизни средневекового общества.

.
Куда как права была Наташа Гротто: утонуть тут ничего не стоило, пропасть на веки вечные.Выдвинув наугад несколько ящичков, Владимир Константинович случайно наткнулся на карточку, где типографским способом были оттиснуты выходные данные книги Гордея Леоновича Бариновича «Феномен средневековой культуры».Перед тем как уйти, он еще раз оглядел застекленные полки, бегло перелистал блокнотики-семидневки. Адреса, телефоны, фамилии, часы встреч, аббревиатуры учреждений. И цитаты, и формулы, и даже рожицы. Глава пятаяРУИНЫ МОНСЕГЮРА Посланная Люсиным телеграмма уже не застала Людмилу Георгиевну. Вместе с мужем, Игорем Александровичем Берсеневым, она отбыла в поездку по легендарным городам Лангедока Лангедок — историческая область на юге Франции. Столица — Тулуза. Название происходит от названия языка обитателей этой территории — langued'oc. В XIII в. переходит во владение французских королей, но сохраняет свои обычаи и привилегии. Территорию Лангедока образуют департаменты Од, Тарн, Эро, Гар, Ардеш, Лозер, Гаронна Верхняя и Луара Верхняя.

.— Берсеневы уехали? — спросил экономический советник, показав телеграмму секретарю.— Вчера вечером… Но я примерно знаю, где они намеревались остановиться. Может быть, дать знать?— Нет, пожалуй, не стоит, — покачал головой советник. — Все равно ничего не изменишь. Только отравим людям уик-энд. Они ведь и без того собирались в Москву?— Во вторник. Я сам в Аэрофлоте бронировал. Так что не позже понедельника будут здесь.— Значит, так тому и быть. Днем раньше, днем позже…«Бедная Люда, — пожалел он, — веселенький ей предстоит отпуск».Берсеневы между тем со скоростью сто восемьдесят километров в час приближались к Тулузе. Как радовалась Людмила Георгиевна этой поездке! Облицованное драгоценным деревом купе первого класса с отдельным входом и ванной, стремительная смена декораций, изысканная кухня, скорость, комфорт. А впереди ожидали новые радости: старинные соборы, феодальные замки, потемневшие от времени полотна и гобелены.В Тулузе Берсеневы намеревались арендовать в агентстве Хертца малолитражку, запастись путеводителями и взять курс прямехонько на Альби, где семь столетий назад зародилось еретическое движение, потрясшее устои феодальной Европы …на Альби, где семь столетий назад зародилось еретическое движение, потрясшее устои феодальной Европы. — Альби — главный город департамента Тарн, на реке Тарн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57