Из задуманного прямо — многое то вкривь, то вкосьВоплотилось, а иное так и вовсе не сбылось.Как легко во сне прощаем, вспоминаем о друзьях,Перебарываем робость, пересиливаем страх!…И как трудно пробуждаться, начиная новый день!Он реален, но реальность после сна бледна, как тень.Заплутав в её тенетах лживых дел и лживых слов,Мы растерянно лепечем: «Ночь, пошли хороших снов». «И все-таки он будет моим! Я напрошусь, увяжусь за ним, умолю взять с собой хоть в Саккарем, хоть в Аррантиаду, хоть на Сегванские острова! И никуда он от меня не денется! — поклялась сама себе Афарга. — Если ему нравятся разбойницы — стану разбойницей. Если ему нужны помощницы-врачеватели — стану врачевателем. А если не получится влюбить его в себя, соблазнить, заставить думать только обо мне обычным способом — зачарую. Заворожу, заколдую, но он будет моим! Все равно не жить мне без него!»Она не слышала галдежа и пьяных выкриков гушкаваров и очнулась, лишь когда Эврих вновь коснулся певучих струн. И снова он запел не то, чего от него ожидали: Сегодня особенно чувствую яБренность жизни земной и её тщету.Мы уйдем, но забрезжит опять заря,Подвиг равно осветит и суету… Он был нелеп и прекрасен. Глядя на него, Афарге хотелось плакать, смеяться и ругаться одновременно. Безусловно, он видел окружавших его людей совсем иными, чем были они на самом деле. Иначе он не стал бы петь им этих песен, не стал бы лечить хладнокровных убийц и мерзавцев, коих среди гушкаваров было пруд пруди. И все же, раз они слушали его и просили петь, какие-то струны их душ ему удавалось затронуть, в чем-то он был им сродни, плоть от плоти, кость от кости… …Два вопроса покоя мне не дают.Два вопроса, хоть битва кипит, хоть пир:Впрямь ли души, с телами простясь, живут?И — зачем мы явились в сей дивный мир?Ах, не смог я на них отыскать ответНи в ученых томах, ни в словах жрецов,Разложила на семь цветов белый светХитроумная рать седых мудрецов.Описала обычаи ста племен,Растолкует приметы, знаменья, бред,Перечислит Создателя сто имен,Лишь на эти вопросы ответа нет.Если люди — природы глупый каприз:Век скорбный недолог, как жизнь мотылька,Тела спелого плод так и тянет вниз —Зачем же стремится наш дух в облака?Если Боговы дети мы в Божьем саду —Цель должна быть достойна сил и затрат!— Почему сестра ненавидит сестру?И войною поднялся на брата брат?.. — К оружию! К оружию, друзья! Пожиратели нечистот обложили «Дом Шайала»!Слова ворвавшегося в зал караульщика заставили Эвриха умолкнуть. Гушкавары вскочили со своих мест, опрокидывая чаши и миски с едой.— Что ты несешь?! Говори толком! — прикрикнула на перепуганного караульщика Аль-Чориль.— Там целый отряд! Перед домом, на улице Косноязыких! Они ждут лишь сигнала, чтобы вломиться в трактир!— Проклятие! Колдуны Амаши добрались-таки до перстня! — пробормотал Эврих в то время, как Аль-Чориль принялась отдавать необходимые распоряжения.Несколько гушкаваров во главе с Тарагатой бросились закладывать бревнами вход в трактир, запертый ныне от обычных посетителей. Яргай кинулся за Мутамак и Ульчи, пятерых Аль-Чориль послала проверить другие выходы из «Дома Шайала», остальные разбежались по своим каморкам за оружием. Тартунг умчался за кванге и Эвриховой сумкой, Афарга же осталась возле арранта, мысленно благодаря Великого Духа за то, что тот так быстро внял её мольбам и предоставил ей возможность загладить давешнюю оплошность.— В проулке скопилось не менее полусотни стражников, — доложила Тарагата. — Столько же их собралось и на улице Косноязыких. А у нас не более трех десятков. Причем выпито этим вечером было немало.— Плохо дело. Они заняли Приречный переулок, — прошамкал Шайал, появляясь в опустевшем зале. — Надобно уходить в сторону Закатных холмов.— Почему твои мальчишки не предупредили нас заранее?! — яростно прошипела Аль-Чориль. — Поведешь нас по тайному ходу, я не собираюсь рисковать своим сыном! В Кривом переулке нам наверняка устроили засаду!— Конечно, — мелко затряс головой Шайал. — Раз уж они проведали, что ты тут, то наверняка подожгут дом. Но кто-то должен отвлечь внимание стражников, иначе они нас все равно нагонят.В наружные двери ударили раз, другой, третий. Собравшиеся в зале гушкавары начали тревожно переглядываться. Ульчи тер кулаками заспанные глаза, с изумлением взирая на Мутамак, успевшую разжиться большим луком и мечом и намеревавшуюся, похоже, защищать своего воспитанника до последней капли крови.— Яргай, выводи людей по Кривому переулку и постарайся наделать по дороге как можно больше шуму. Встретимся утром у Извоза. Тарагата, подожги дом, прежде чем следовать за нами. Шайал, твои родичи ушли?— Я отправил их проверить, в целости ли ход, — прошамкал старик, не выказывая ни страха, ни сожаления по поводу грядущей гибели своего дома и всех хранящихся в нем богатств, хотя прежде казался Афарге не только скудоумным, но и крайне прижимистым. — Поторопись, госпожа, иначе будет поздно.Глухие удары и скрежет возвестили о том, что стражники принялись ломать входную дверь.— Ульчи, Мутамак, Эврих и вы трое, — Аль-Чориль ткнула пальцем в ближайших гушкаваров, — со мной. Веди, старик.— Остальные — за мной! — рявкнул Яргай, вздымая над головой широкий и длинный, хищно изогнутый по мономатанскому обычаю меч. — Скоро здесь будет жарко, а нам самое время проветриться после выпитого!В растерянности и даже в панике Афарга уставилась на Эвриха, потом на Тартунга:— Как же так? Он — не с нами? Юноша протянул ей кванге и колчан с маленькими стрелами.— Ах, да не надо мне этого! Я и без них…— Скорее, скорее!— Эврих, прекрати! Делай, что тебе говорят, и не спорь! — неожиданно тонким, не своим голосом взвизгнула Аль-Чориль, окончательно выведенная из себя успевшим ей что-то возразить аррантом.— Скорее, госпожа, скорее! — Шайал, ухватил предводительницу гушкаваров за руку и тянул за собой. В спину её подталкивала Мутамак.— Чего стоите? Бегом! — Эврих выхватил кванге и колчан из рук Тартунга и устремился за Яргаем.Опешившая Афарга помедлила несколько мгновений, тупо глядя, как Тарагата окатывает стены зала чудесным пальмовым маслом, и бросилась вслед за аррантом.В полутьме она не поняла, в какой из закоулков свернули Аль-Чориль, Мутамак, Ульчи, Шайал и сопровождавшие их гушкавары, но это её ничуть не смутило. Разбойница, Ульчи и все прочие перестали её интересовать, как только она поняла, что Эврих идет не с ними, а с Яргаем, с Тартунгом, с ней. Он сделал выбор и теперь, если им удастся выбраться из этой передряги, уже не вернется к Аль-Чориль. Огромный огненный шар вскипел в её груди, и ей захотелось во весь голос смеяться, кричать и плакать от счастья.Петляя по коридорам, минуя проходные комнаты и поднимаясь по лестницам, они в конце концов добрались до западной, самой высокой части «Дома Шайала», выходившей в Кривой переулок. По дороге они несколько раз слышали крики и удары топоров. Присоединявшиеся к ним гушкавары докладывали Яргаю, что стражники пытаются проникнуть в здание одновременно с нескольких сторон. В ответ на это предводитель их маленького отряда велел замыкающим опрокидывать масляные светильники на стены — огонь собьет приспешников Кешо со следа Аль-Чориль, а им самим, что бы ни случилось, обратного пути все равно нет.Дощатые, тростниковые и бамбуковые стены мгновенно вспыхивали, и, когда они добрались до потайной двери, дом был уже окутан черным, смрадным дымом. У ведущей наружу двери гушкавары замешкались, готовясь к бою, — у Яргая не было сомнений, что в Кривом переулке их ожидает встреча со стражниками. Не найдя тщательно замаскированную дверь, они не стали крушить стены соседних жилищ, плохо представляя себе, вероятно, где именно кончается «Дом Шайала», но едва ли оставили переулок без наблюдения. Пока Яргай наставлял гушкаваров, Эврих поманил к себе Афаргу с Тартунгом и, когда те склонились к нему, тихо промолвил:— Посланец Иммамала ожидает моего решения в «Приюте рыбака». Полагаю, сейчас самое время покинуть Город Тысячи Храмов. Если вы согласны со мной, а случай нас разъединит, пробирайтесь туда.— Надеюсь, это последняя услуга, которую ты оказываешь семейству Газахлара? — поинтересовался Тартунг, и Афарга вдруг поняла: аррант отказался идти с Аль-Чориль потому, что боялся, как бы призванные Амашей колдуны не обнаружили его местонахождение с помощью украшенного изумрудом перстня. Стремясь покинуть Мванааке, он прежде всего думал о безопасности дочери Газахлара, о том, что может невольно навести на её след подручных Душегуба. То есть он, наверно, и так бы принял предложение Иммамала, но нападение стражников положило конец его колебаниям. Эврих торопился покинуть Ильяс ради неё самой, а она-то, дурочка, подумала…Да полно, какая разница, кто что подумал и какими чувствами руководствуется её любимый? Главное — он свободен и зовет её с Тартунгом в путешествие. В Саккарем. Он не желает оставлять своих товарищей в стране, где вот-вот вспыхнет мятеж, и этого довольно. Все остальное будет зависеть от нее.Афарга рассмеялась, Тартунг глянул на неё как на помешанную, Эврих ободряюще улыбнулся им, и тут Яргай растворил ведущую в переулок дверь.Гушкавары высыпали из «Дома Шайала» и устремились по узкой и неровной, едва освещенной лунным светом улочке, зажатой между громоздящимися друг на друга хижинами, в сторону Закатных холмов. Они прекрасно знали все окрестные перелазы, щели и закоулки и растворились бы в ночи, подобно теням, если бы за ближайшим поворотом их не окликнул привыкший отдавать приказы голос:— Кто такие? А ну стой на месте!— Бей! — рявкнул Яргай.Засвистели стрелы, лязгнули мечи, послышался топот множества ног. Вопли приверженцев Кешо слились с яростными криками гушкаваров. Пронзительно запели дудки стражников, призывавших товарищей на подмогу.— Аль-Чориль может быть довольна — без шума не обошлось, — с дрожью в голосе пробормотала Афарга, тщетно тараща глаза, дабы понять, где тут свои, где чужие.Страшный ночной бой кипел вокруг нее, словно штормовое море. Лязг стали, призрачные блики лунного света, вспыхивавшие на мечах и наконечниках копий, стоны раненых, хрип умирающих и чадный дым от горящего «Дома Шайала» что-то сдвинули в её сознании. Мир утонул в кровавом тумане, сердце сковал животный ужас, уже испытанный ею прежде, при виде несущихся в атаку слонов. Но тогда — если не считать помрачения, накатившего на неё в «Птичнике», — это был её первый бой. Теперь же, сделав чудовищное усилие, она все же совладала с собой. Отступила слабость: сердце уже не екало и не замирало, но гнало кровь по жилам мощно и ровно. Алая мгла рассеялась, страха как не бывало. Сцепив зубы и упрямо наклонив голову, Афарга выхватила кинжал и кинулась в гущу сражения.Перед ней замелькали развевающиеся плащи, кожаные доспехи, ощерившееся лицо занесшего меч стражника в круглом шлеме с опущенной на нос стрелкой, а потом чья-то рука, ухватив её, точно тонущего щенка, вырвала из рокочущего водоворота и отшвырнула в сторону. И голос — Яргая, Майтата или ещё какого-то гушкавара? — гаркнул в самое ухо: «Где же твоя магия, ведьма?!»А ещё чуть позже Тартунг, встряхнув её за плечи, проорал:— Останови подкрепление! Иначе всем нам гибель!Вспыхнувшие рядом с «Домом Шайала» постройки осветили Кривой переулок и толпу стражников, спешащих на помощь товарищам. В ржавых из-за рыжего света плащах и шлемах, с ржавыми мечами, копьями и щитами в руках, они быстро преодолевали подъем, и отделяло их от Афарги всего шагов двадцать пять-тридцать, когда в памяти её само собой всплыло то самое, нужное заклинание. Губы начали выговаривать слово за словом, а огненный, жгущий грудь шар, разделившись на два потока пламени, потек по плечам, по рукам, раскалил до невозможности пальцы и с последним произнесенным ею звуком плеснул двумя ало-белыми волнами, которые, слившись воедино, накрыли атакующих.Это было так восхитительно, что девушка, радостно хихикнув, вновь вытянула руки вперед. Какое счастье! Какое полное освобождение! О, Алая Мать и Великий Дух, как здорово уметь переплавить всю боль и унижения, все сомнения и разочарования в такой вот всеочищающий огненный шквал!..Теперь уже ей не надо было шептать заклинания. Пламя устремилось по жилам, повинуясь одному лишь мысленному приказу, и новая волна ослепительного огня накрыла полуобгорелые трупы стражников и тех немногих, кто пытался уползти или только что выскочил из нижнего проулка.— Довольно, Афарга! Там уже никого нет! — Голос Эвриха донесся до неё откуда-то издалека, и она не стала вникать в смысл его слов. Зачем? Она ещё успеет выслушать его увещевания. Позже. Когда вполне отведет душу.Бело-алая волна обрушилась на угловой дом, и он запылал, подобно факелу.— Как хорошо… — тихо и мечтательно пробормотала девушка. Так же легко, хорошо и радостно ей было в «Птичнике», вот только там не следовало привлекать к себе внимания, а здесь Аль-Чориль сама просила, чтобы они пошумели.— Афарга, они приближаются с верхнего конца Кривого переулка! Обернись, иначе будет поздно! — Тартунг схватил её за плечо и тут же с воплем отдернул руку.— Зачем же ты?.. — с сожалением спросила Афарга, оборачиваясь, и тут же забыла о юноше. Мельком взглянула на оцепеневших гушкаваров, валяющиеся подле них тела и подняла глаза на стражников. Остановившиеся в начале Кривого переулка вооруженные тяжелыми луками воины медлили стрелять, с недоумением прислушиваясь к выкрикам бежавших с поля боя стражников. Перебить кучку разбойников ничего не стоит, а вот чушь, подобную той, что несут эти горе-вояки, не каждый день услышишь. Разве что от ветеранов, сражавшихся ещё против колдунов, поддерживавших самозванца Димдиго…Афарга вскинула руки, вытянула их в сторону лучников, с сожалением чувствуя, как истаивает в груди жаркий огненный шар. Его уже не хватало для полноценного посыла, но ради того, чтобы эти глупые воители перестали смеяться, она выскребет остатки сил и… Она напряглась так, что в спине хрустнуло и перед глазами поплыли черные пятна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53