Беззубый трактирщик был счастлив, Ильяс же, слишком поздно сообразив, к чему может привести подобная известность, попыталась распустить слух, что чудо-лекарь уехал из города, но не тут-то было! У каждого из Шайаловых домочадцев находился приятель или родственник, которого «ну никак нельзя не выручить», а у тех, в свою очередь, были свои родичи и знакомые, во что бы то ни стало жаждущие исцеления…Словом, уже через седмицу у Эвриха стало не хватать времени на путевые заметки, которые он взялся было приводить в порядок. Он чистил загноившиеся раны, врачевал сыпницу и болотницу, промывал уши и глаза, но, увы, все это не могло помочь ему в поисках Ульчи. Аль-Чориль начала гневаться, полагая, что аррант по каким-то причинам не хочет выполнять обещание. Она не желала слушать никаких объяснений и, ежели видела разницу между целительством и колдовством, то весьма искусно это скрывала. Несколько раз Эврих принимался говорить ей о Тразии Пэте, но Аль-Чориль грубо прерывала его, будучи, видимо, убеждена, что он пытается отвертеться от взятого на себя обязательства. Понять недовольство предводительницы гушкаваров было нетрудно: время шло, опасность быть обнаруженными росла с каждым днем, аррант же, за которым она так долго гонялась, явно валял дурака, помогая кому угодно, а её потчуя какими-то байками, вместо того чтобы заниматься делом.Несколько раз Эврих выходил в город: бродил по базарам, прислушивался к разговорам в лавках и трактирах, надеясь, что они натолкнут его на какую-нибудь дельную мысль, но, если не считать встречи с Иммамалом, толку от этих вылазок не было. Поход на улицу Оракулов представлялся ему столь же бесперспективным, да к тому же ещё и опасным, и только настойчивость Тартунга побудила его отправиться в путь. Юноша почему-то был уверен в успехе, а совет его предложить кому-либо из предсказателей очинаку в качестве платы за сведения об Ульчи, был и правда неплох. Высушенная человечья голова, может, и не нужна прорицателю, дабы улавливать смутные образы грядущих событий, но внимание к нему наверняка привлечет и послужит хорошей приманкой для жаждущих предсказаний.Припомнив свое первое посещение улицы Оракулов, Эврих поправил сумку с очинакой и пожалел, что не взял с собой Тартунга. Опасаясь, что парня узнает кто-нибудь из служителей храма Мбо Мбелек, он поручил ему приготовить лекарственные составы и, если получится, наладить отношения с Афаргой, испортившиеся накануне посещения ими Урочища Каменных Кружев. Чего уж они там не поделили, сказать трудно, но Тартунг, ежели и натворил что, всячески старался загладить свою вину, и, может статься, именно присутствие арранта мешало ему вновь обрести расположение девушки.Вид обитателей трущоб, расположенных на месте Гнилой пади, как и прежде, произвел на Эвриха тягостное впечатление, однако нынче он был одет почти так же, как и они, и, похоже, не привлек к себе ничьего внимания. Даже предсказатели, окидывавшие прохожих цепкими, наметанными взглядами, не задерживали их на нем, и болезненный мужчина, гадавший некогда Эвриху по крысиным черепам, уставился на него с недоумением и недоверием. Остановившийся перед ним курчавый шрамолицый юноша в поношенном халате был не из тех, у кого водятся деньги, необходимые для получения квалифицированного предсказания.— Чего тебе надобно, любезный?— Мне надобно предсказание.Всматриваясь в лицо оракула, бедра которого были обернуты шкурой пятнистой антилопы, грудь украшало ожерелье из косточек человеческих пальцев, а стягивавшую волосы повязку из змеиной кожи — медный полумесяц, Эврих пытался угадать, может ли тот состоять на службе у Амаши. Немигающий взгляд человека, пристально вглядывающегося внутрь себя, делал это предположение маловероятным, но, окажись аррант на месте Душегуба, он непременно воспользовался бы услугами предсказателей. Люди благополучные не нуждаются в прорицаниях, и у власть имущих нет с ними проблем. Услуги оракулов надобны неблагополучным, а сведения о них сберегателям порядка надлежит собирать где только возможно…— Спрашивай, если у тебя есть чем заплатить, — равнодушно ответил Глядящий-внутрь-себя. — Но прежде убеди меня, что трудиться я буду не даром.— Если ты сумеешь ответить на мой вопрос, получишь очинаку. — Эврих опустил сумку на землю перед оракулом и раскрыл её так, чтобы тот мог увидеть высушенную, сморщенную голову. — Если не сумеешь, получишь пять дакков за потраченное время и старания.Мужчина со впалыми щеками и жидкими тусклыми волосами встрепенулся и протянул руку к Эвриховой сумке:— Откуда у тебя это? Я… Постой, дай мне коснуться ее! Я постараюсь ответить на твой вопрос. Это щедрая плата! Что ты желаешь знать?— Меня интересует, что стало с ребенком, на шею которого при рождении была надета вот эта бусина. Где он теперь и как мне его найти?— Вай-ваг! Тебе нужен не предсказатель, а ясновидящий! Но раз уж ты обратился ко мне… Я попробую тебе помочь. — Глядящий-внутрь-себя принял на ладонь крупную, размером с фасолину бусину из красно-оранжевого коралла, сквозь которую был пропущен тонкий витой шнур. — Садись. — Он указал на лежащую перед ним циновку и, подождав, пока аррант усядется, скрестив ноги, закрыл глаза, словно прислушиваясь к чему-то.Аль-Чориль долго не хотела отдавать Эвриху единственную вещицу, принадлежавшую некогда Ульчи. Дабы не спутать близнецов, Мутамак, обмыв их, надела на шею каждого по бусине. Хутам, появившийся на свет первым, получил бирюзовую, Ульчи — коралловую. Отправляясь в храм Неизъяснимого, она сняла с него бусину, ибо воспитаннику Мбо Мбелек не полагалось носить амулеты, полученные в святилищах иных Богов. Один Тахмаанг знает, каким образом Ильяс удалось сохранить памятку о сыне, и все же Эврих не представлял себе, какой прок может от неё быть по прошествии едва ли не десяти лет…— О юноша! Тебе надлежит знать о четырех вещах, которые неизмеримо важнее, чем ты думаешь… — напевным голосом начал оракул, но был остановлен аррантом, продолжившим за него:— Это мои годы, моя вина, мои враги и мои ошибки, не так ли? — Эврих невесело усмехнулся, заметив растерянность Глядящего-внутрь-себя. — Почтеннейший, я не спрашиваю тебя о себе. Я щедро заплачу за любые сведения о владельце этой бусины, но если ты будешь меня дурачить, то не получишь даже позеленевшего чога.— Откуда ты только взялся на мою голову? — Оракул уставился на арранта во все глаза, и тень узнавания мелькнула в его взгляде. — Постой-ка… Кажется, я уже видел тебя и даже делал тебе предсказание…— Верно, — не стал спорить Эврих. — Ты кидал крысиные черепа с врезанными в них серебряными значками. Но не будем отвлекаться.— Не будем, — покладисто промолвил оракул и некоторое время задумчиво рассматривал своего странного, зеленоглазого собеседника. Потом склонился над покрытой пестрым платком корзиной и принялся перебирать её содержимое. Вытащил глиняный флакончик и, ещё раз оценивающе оглядев Эвриха, сделал маленький глоток. Сморщился и прикрыл глаза, зажав в ладонях коралловую бусину.Солнце нещадно припекало, мухи с жужжанием кружились над бормочущим что-то невразумительное оракулом. Ни тучки не было в вылинявшем, выгоревшем небе. Ни единого дуновения ветра не доносилось сюда ни с Гвадиары, ни с моря, несмотря на время дождей. Смена сезонов была почти неощутима в Городе Тысячи Храмов, и все же никогда прежде Эврих не ощущал здесь столь давящей, гнетущей духоты. Смахнув со лба испарину, он рванул ворот халата, чувствуя, как капли пота ползут по спине и груди.Глядящий-внутрь-себя зудел что-то неразборчивое, словно огромная кровопивка, раскачивался из стороны в сторону, крепко зажмурив глаза и сморщившись так, будто хлебнул винного уксуса. Он тоже обливался потом, градом катившимся по его лицу, но был так поглощен своим занятием, что не мог ни стряхнуть повисшую на кончике носа мутную каплю, ни согнать пару нахальных мух, садившихся то и дело ему на лоб. Мухам, впрочем, тоже было как-то не по себе. Они опускались на влажный лоб оракула и тут же взлетали, снова опускались и опять взлетали…— Помоги мне, Всеблагой Отец Созидатель, гадальщик-то, похоже, взялся за дело всерьез! — пробормотал Эврих по-аррантски, делая оберегающий от зла знак и начиная догадываться, что испытываемые им ощущения как-то связаны с бормотанием оракула, честно старавшегося получить обещанную ему за труды очинаку.Заунывное гудение его становилось все громче и громче, сидящие поблизости предсказатели принялись подозрительно посматривать в сторону шумного сотоварища, но ни один не встал со своей циновки, и, что ещё более удивительно, вездесущие мальчишки не спешили взглянуть поближе на оракула, подражавшего растревоженному рою пчел.Эвриха охватило беспокойство. Во-первых, ему совершенно не хотелось привлекать к себе чье-либо внимание, во-вторых, охота на колдунов, начатая в империи после гибели императора Димдиго, продолжалась здесь до сих пор, хотя и без прежнего размаха, а Глядящий-внутрь-себя явно помогал своему ясновидению какими-то чарами. В-третьих, аррант доподлинно знал, что занятия магией — штука чрезвычайно сложная и коварная, зависящая не только от знаний и таланта, но и от такого, казалось бы, пустяка, как настроение чародея. В связи с чем результаты сложных магических действий далеко не всегда соответствуют ожиданиям, даже если за дело берется опытный и искусный маг. Когда же этим начинает заниматься новичок или человек, прибегающий к помощи чар от случая к случаю…— А-а-ййй! — взвизгнул Глядящий-внутрь-себя и, выронив зажатую между ладонями бусину, стиснул лицо руками.Подхватив упавшую на циновку бусину, Эврих оглянулся по сторонам и, убедившись, что стражники не бегут со всех сторон к незадачливому оракулу, нацедил в щербатую чашку теплой воды из стоявшего подле предсказателя кувшина.— Выпей и возьми себя в руки, если не хочешь, чтобы здесь собралась толпа зевак.— Ав-ва-а-а… — пробормотал Глядящий-внутрь-себя, дрожащими руками поднося чашку к губам. Половину её содержимого он пролил себе на грудь, но остальное, клацая зубами о глиняный край, все же сумел проглотить и жестом попросил налить еще.«Интересно, все ли предсказатели могут проделывать такое, или мне как-то особенно повезло? — подумал Эврих, вновь наполняя чашку Глядящего-внутрь-себя. — Хотя дело тут, конечно, не в везении, ведь ещё в прошлый раз я довольно долго присматривался к здешним, оракулам и, судя по всему, сделал правильный выбор».Окинув испытующим взглядом на редкость широкую и прямую для района трущоб улицу, по обеим сторонам которой сидело подле глинобитных домов и заборов не меньше трех дюжин предсказателей, аррант окончательно уверился в том, что подвергся действию чар, использованных Глядящим-внутрь-себя, дабы узнать что-либо об Ульчи. Не таким уж жарким был этот день, и духоты особой он теперь не чувствовал. Синие тени от заборов и домов уберегали расположившихся на левой стороне улицы оракулов от солнечных лучей, и даже сидящие на солнцепеке не слишком, кажется, страдали от них. Все стало как обычно, едва только прекратилось побочное действие заклинаний, хотя произнесший их оракул никак не мог отдышаться и прийти в себя.Наконец, вытерев лицо рукавом халата, Глядящий-внутрь-себя прокашлялся и сиплым голосом спросил:— Скажи-ка, любезный, а сам-то ты знаешь, что за мальчишка носил эту бусину? Ежели тобой движет праздное любопытство, то лучше бы тебе моих откровений не слушать.— Тебе есть что сказать? Или ты думаешь, у меня очинаками весь дом завален и я дни и ночи голову над тем ломаю, как бы от них поскорее избавиться?— Думаю я, что не принесет тебе эта бусина добра. Судя по одежке, у тебя и дома-то нет…— Короче! — потребовал Эврих, чувствуя, что он и так уже намозолил глаза собратьям Глядящего-внутрь-себя и надобно подобру-поздорову убираться. Чем дольше он тут пробудет, тем вернее привлечет внимание соглядатаев Амаши, которые ну не могут по этой улице время от времени не прогуливаться.— Хорошо, раз уж ты так настаиваешь. — Оракул наклонился к арранту и, понизив голос, произнесу — Эта бусина принадлежала одному из сыновей Ильяс и ослепленного Кешо Таанрета.— Верно, — подтвердил Эврих. — Жив ли он и где я могу его найти?— Ты знал?! Ах да, конечно… Золотоволосый аррант… — пробормотал Глядящий-внутрь-себя, окончательно вспомнив, при каких обстоятельствах он уже встречался со своим зеленоглазым собеседником. — Ульчи жив, здоров и находится в Городе Тысячи Храмов. Его опекает большая женщина и…— Ну? Где он? Как мне его найти?— Не знаю! Ты задаешь мне не те вопросы. — Предсказатель нервно облизнул губы и снова промокнул лоб рукавом халата. — Тебе надобно обратиться к настоящему колдуну. Ведь это они мастера влиять на ход событий и вызывать нужные видения. Я же улавливаю лишь смутные очертания, направления, контуры…Оракул беспомощно пошевелил растопыренными пальцами, изображая незрячего, ощупью отыскивающего путь в незнакомом месте.— Не много же полезного ты сумел уловить, — проворчал Эврих, извлекая из сумки обернутую в белую тряпицу очинаку. — Спасибо, однако, и за это. Она твоя.Он протянул очинаку предсказателю, и тот, жадно схватив её, прижал к впалой груди.— Так больше тебе нечего мне сказать?— Благодарю тебя. Ты щедр, и я скажу тебе ещё одно… Только не проси у меня объяснений, ибо не все, что мне открывается, я могу правильно истолковать. — Глядящий-внутрь-себя замялся и наконец вымолвил: — Путь к тому, кого ты ищешь, начинается и кончается на улице Оракулов.— Как? — изумленно вскинул брови Эврих. — Во имя Великого Духа, как это понять? Значат ли твои слова, что я должен обращаться ко всем оракулам по очереди или…— Не знаю. Я ведь предупреждал тебя…— Ладно! — торопливо прервал бормотание предсказателя аррант. — Забудь об этом разговоре. Если кто-нибудь спросит, чего я от тебя хотел, скажи, что спрашивал о своей судьбе. И больше ни слова.Подхватив сумку, он поднялся и неторопливо зашагал к ближайшему переулку, старательно припадая на левую ногу, дабы изменить походку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53