— Клянусь Усатой змеей, выглядит это забавно. — Вступив под арку, Эмрик протянул руки, пытаясь поймать клочья огненного тумана, но тот бесследно таял на его ладонях, словно живой расползался в разные стороны.— Велики чары древних! Многое умел Горбия, о многом рассказывал, но тут бы и он изумился, — тихонько проговорил Гиль, закончив бормотать заклинания.Огненный туман между тем собрался за центральной аркой; пульсируя и мерцая, он уплотнялся и уплотнялся, пока не превратился в подобие пригрезившейся Мгалу танцовщицы. Северянину казалось, что он видит её пребывающие в постоянном движении руки и ноги, крутые бедра, точеную талию, щедрую грудь и гордо приподнятую голову, увенчанную замысловатой высокой прической. Он хотел было спросить у Эмрика, видит ли тот огненную танцовщицу или нет, но тут Гиль неожиданно опустился на колени перед колышущимся сгустком холодного пламени и громко запел на незнакомом Мгалу языке.— Чего это он? О чем? Мне казалось, что барра и ассуны давно уже говорят на языке южан. Ты что-нибудь понимаешь?Эмрик прислушался и неуверенно покачал головой:— Это древний язык Строителей Городов, а песней этой барра приветствуют и восхваляют предводительницу добрых духов, жену Самаата. Хотя мне сдается, что Строители Городов никогда не поклонялись Создателю племен и народов.— Значит, Гиль тоже видит танцовщицу. А ты?— Танцовщицу?.. Скорее уж какую-то богиню древних.Быть может, это и есть Амайгерасса, о которой ты нам говорил?— А кроме Вечно Возрождающейся Жизни может Амайгерасса олицетворять и Триединое Время? Или одно из его воплощений?— Откуда мне знать? Я и об этой-то богине сегодня от тебя в первый раз услышал.Мужчины замолчали, наслаждаясь танцем огненной женщины. Долго смотрели они на неё и ещё дольше любовались бы прекрасной танцовщицей, пляшущей в золотисто-зеленом пламени, если бы не окликнул их Гиль:— Мгал, Эмрик! Где кристалл, за которым мы пришли? Я не знаком с магией древних, но чувствую, что лучше здесь не задерживаться. И так уж немало времени смотрите вы на Небесную жену, как бы не прогневался Самаат, пора и честь знать.
— Верно. — Мгал с трудом оторвал взгляд от Негасимого Холодного огня и, оглядываясь по сторонам, пробормотал: — «Как жемчужины в раковинах»… Жабья слюна! Авторы древнего манускрипта были точны, а Менгер ошибся — это вовсе не красочное сравнение!Небольшое пространство за арками было ограничено тремя плоскими нишами, и в крайних на высоте человеческого роста висели две огромные, похожие на круглые щиты раковины, которые, вероятно, сразу привлекли бы внимание Мгала, не будь он так поражен сгустившейся из Холодного огня красавицей. Врезанные в черную стену центральной ниши металлические полосы образовывали чудной изломанный рисунок, показавшийся северянину чем-то знакомым, однако изучением его он решил заняться попозже. Нежно-розовые двухстворчатые раковины, очертаниями и рельефом своим напоминавшие стилизованное изображение восходящего солнца, были, без сомнения, именно теми шкатулками, в которых должен храниться кристалл Калиместиара — символ Знания, и ещё нечто символизирующее Силу.— Эмрик, Гиль, вот то, ради чего мы пришли сюда! Помогите мне снять раковины со стены.Вдвоем с Эмриком им без труда удалось снять сначала одну раковину с поддерживающего её крюка, потом вторую. Они положили их около Негасимого Холодного огня — женщина, сотканная из пламени, все ещё продолжала свой неповторимый танец — и попытались разомкнуть створки, но из этого ничего не вышло. Безуспешно подсовывали они в мелкие щели лезвия ножей — раковины не раскрывались. Дело кончилось тем, что широкий клинок Мгала сломался у самого основания, и северянин, в раздражении отбросив рукоять ножа, проворчал:— Колдовство и чары, быть может, вещи и полезные, но тут древние явно перестарались. Гиль, не сумеешь ли ты пропеть над этими шкатулками что-нибудь этакое, от чего они разведут створки?— Попробую, — без особой уверенности согласился чернокожий мальчишка, положил руки на лежащую у его ног раковину и забормотал что-то невразумительное.Оставив свою раковину, Эмрик спрятал нож и решительно направился в зал.— Постой…— позвал было его Мгал, но, видя, что ничего плохого с его товарищем не случилось, когда тот вышел из-под арки, повернулся к центральной нише, чтобы получше рассмотреть показавшийся ему знакомым рисунок.Долго всматривался он в причудливые изгибы серебристых линий, в мерцавшее разноцветие драгоценных камней, тут и там яркими точками вкрапленных в полированную поверхность черной стены, в мелкие золотые надписи, составленные вроде бы из знакомых букв, но полностью лишенные смысла, пока блестящие желтые паучки не начали складываться в слова: Юш, Уберту, Мондараг… «Это же карта!» — догадался Мгал, и, словно по волшебству, всплыли в его памяти рисунки, нацарапанные Менгером на клочках коры, начертанные на земле. Несмотря на прошедшие годы, он вспомнил их и теперь с новым интересом стал вглядываться в значки, обозначавшие границы государств, города, озера, моря. Вот Облачные горы, река Угжа, южное побережье, архипелаг Намба-Боту… А это что же — Земля Колдунов? А это?.. Мгал потер подбородок — местами карта явно не совпадала с рисунками Менгера, и объяснялось это скорее всего тем, что здание, называемое ныне храмом рода Амаргеев, было возведено прежде, чем на людей обрушился гнев Небесного Отца, изменивший лицо земли. Хранители древнего святилища пережили беды, потрясшие мир, повесили раковины-шкатулки, ограничили доступ непосвященных в зал, снабдив его бронзовыми дверьми с хитрым замком, а карту переделывать не стали. Хотя… Вот оно, так и есть! Мгал коснулся пальцем алого камня, рядом с которым было написано название столицы Уберту. Здесь, в Танабаге, жил Последний Верховный Владыка этого государства, и крупный золотисто-зеленый камень, вставленный чуть ниже — и, вероятно, значительно позднее алого, — мог означать только одно: тут, как и рассказывал ему Менгер, находится сокровищница Маронды.Мгал ещё раз взглянул на карту и, не найдя других камней-городов, лишенных названий, удовлетворенно хмыкнул.— Над чем задумался, что обрадовало тебя? — спросил Эмрик.— Посмотри, вот карта мира, созданная ещё до того, как ушла под воду Земля Колдунов.— Если это так, то храму этому немало веков! Мы с Гилем обязательно взглянем на карту древнего мира и послушаем твои пояснения, но прежде мне хотелось бы вскрыть хоть одну раковину. Глянь, какие инструменты я отыскал в зале, среди священной ветоши.— О, жертвенные мечи! — оживился Мгал, взял один из клинков и, осмотрев его, с видом знатока заметил: — Такой не сломается. Сильно почитает Бергол своих предков, раз посвятил им столь превосходное оружие.Оба меча, принесенные Эмриком, были действительно великолепны, однако, даже вооружившись ими, мужчины не смогли разомкнуть крепко сжатые, словно сросшиеся створки раковины. Гиль перебрал все известные ему заклинания, но тоже не добился успеха и, оседлав свою раковину, с сочувствием наблюдал за тщетными усилиями Мгала и Эмрика.— Мне кажется, тут использовано не колдовство, а какая-то простенькая хитрость, — сказал он, выждав момент, когда его товарищи, исцарапав руки и ноги о шероховатую поверхность створок, остановились отдохнуть.— Ясно, что хитрость! Но вот какая — хоть убей, не знаю!— Хитрость? — переспросил Эмрик, щурясь. — Но, может, как раз тут никакой хитрости и нет, а?Взмахнув мечом, он обрушил его на край раковины. Раздался громкий хруст, и бело-розовая скорлупа пошла трещинами. Следующий удар расколол сцементировавшиеся створки на множество черепков, среди которых тускло блеснул какой-то удлиненный предмет, отдаленно напоминавший малый ритуальный жезл.— На кристалл это не похоже, — сказал Мгал, поднимая тяжелый жезл из черного металла, усеянный всевозможными рычажками и кольцами разных диаметров, снабженный изогнутой, чрезвычайно удобной ребристой рукоятью и похожим на арбалетный спусковым крючком. — Стало быть, мы добыли не что иное, как «символ Силы». Хотя, быть может, я неправильно понял слова Менгера и это «Сила, охраняющая символ Знания» или даже «Сила, сберегающая владельца ключа к Знаниям на его пути к мудрости древних»?Он покрутил странный жезл в руках, направил его конец на основание арки и нажал на спуск, однако ничего не произошло.Эмрик тем временем снова взмахнул мечом, в три удара разбил вторую раковину и склонился над осколками.— Вот он, кристалл Калиместиара!На ладони Эмрика блеснул прозрачный куб, преломляясь в котором золотисто-зеленый свет, испускаемый Негасимым Холодным огнем, играл всеми оттенками радуги.— Кристалл — ключ к Сокровищнице Знаний, — повторил Эмрик, всматриваясь в глубину тяжелого прозрачного куба, пронизанного тончайшими металлическими волосками подобно струнам, натянутым между его ребрами.Мгал передал Гилю черный жезл и принял из рук Эмрика хрустальный куб. Покрутил перед глазами, разочарованно протянул:— М-да-а-а… Я ожидал чего-то более эффектного. Если не знать, что кубик этот — ключ к сокровищнице Маронды, то можно принять его за искусно сработанную безделушку. А как тебе этот кристалл? — обратился он к Гилю.Мальчишка заглянул ему через плечо:— Да никак. Вот жезл — это вещь, сразу видно.— Ну и ладно. С ним ты ещё наиграешься, а пока пойдем посмотрим на карту древнего мира и будем отсюда выбираться.Следом за Мгалом Гиль и Эмрик подошли к центральной нише, и северянин, вглядевшись в изломанные металлические линии, сказал:— Разумеется, Исфатеи на этой карте нет, но, если Угжа не слишком изменила русло, мы сейчас находимся где-то тут. Западнее простираются земли, принадлежавшие некогда государству Юш. На северо-востоке были владения Мовдарага, оттуда-то и совершают свои набеги Белые Братья. Сейчас мы находимся в северной части бывшей державы ассунов — Стране Дивных городов, а на юго-востоке от неё некогда располагалось самое большое и могучее государство нашего мира — Уберту. Смотрите, этот золотисто-зеленый камень обозначает местонахождение сокровищницы Маронды.— Далековато, если идти по суше, да и по Жемчужному морю путь не близкий. — Эмрик с любопытством взглянул на Мгала: — Так ты решил пробираться к Сокровищнице Знаний?— Я ещё ничего не решил. Я не знаю, ходят ли по этому морю корабли, не знаю, что за земли лежат между Исфатеей и сокровищницей Маронды, что за племена и народы обитают на них. Я, честно говоря, даже не знаю, смогут ли принести пользу нашему миру знания древних, и порой мне думается, что мои грезы о Дивных городах — это просто томление по несбывшемуся, которое знакомо, наверное, каждому человеку. Сейчас, когда кристалл Калиместиара у меня в руках, когда сделано дело, замысленное Менгером и казавшееся мне, да и ему тоже, почти невыполнимым, я чувствую смятение и разочарование. — Мгал нахмурился, левая бровь его поползла вверх, широкий лоб избороздили морщины. — Цель оказалась всего лишь средством. Но если в руках ключ и где-то есть шкатулка, хранящая секреты — как сделать сталь тверже, стекло прозрачнее, кожу мягче, как научить человека летать подобно птице и плавать подобно рыбе, слышать и видеть то, что происходит на расстоянии десятков дней пути, — тогда…— Но сделают ли эти тайны людей счастливее?— Не знаю. До сих пор я был всего лишь стрелой, пущенной в цель рукой Менгера. Понимаешь, я был уверен, что у нас впереди ещё много времени, чтобы поговорить и о кристалле, и о сокровенных знаниях. Но его убили, и мне никогда уже не услышать ответы на все те вопросы, которые хотел я ему задать тогда — их было так много, — и на те, которые возникли у меня теперь и которых со временем становится все больше и больше. Я не сумел защитить и спасти Менгера и потому должен был выполнить его заветное желание — отыскать кристалл. — Мгал поднял хрустальный кубик на уровень глаз и едва ли не с отвращением уставился в его мерцающую глубину. — Что делать с ним, Эмрик? Быть может, достаточно перепрятать его? Быть может, путь наш лежит вовсе не к сокровищнице Маронды, а к шатрам ассунов, к народу, подарившему нам дружбу сыновей своих и любовь дочерей? Что скажешь, красноречивый и хитроумный?— Мне нечего сказать тебе. Я не мудрец и не стремлюсь стать обладателем мудрости древних. Я не верю, что знания их, навлекшие беду на великие государства прошлого, осчастливят нас или наш мир. Но я хорошо представляю, сколько горя они могут принести, если попадут в руки Черных Магов или Белых Братьев, в руки таких людей, как Заруг или Старший караванщик. Ты должен был взять кристалл, чтобы он не достался им, однако, что с ним делать дальше, я не знаю. Уничтожить его я бы не решился, но и идти к сокровищнице Маронды…— Гиль, а как бы ты поступил с кристаллом?Мальчишка оторвался от карты, которую он внимательно разглядывал, и повернулся к друзьям:— Слыхали вы когда-нибудь песню барра о Семи волшебных жемчужинах, Семи чудесных талисманах Самаата, при помощи которых он спас людей от гибели?— Нет, не слыхали.— Это женская песня, исполняют её редко, я сам слышал всего два или три раза, так что не только спеть, даже пересказать точно не смогу. Зато я отчетливо помню её конец, потому, наверное, что он удивил меня. Там поется, что все Семь волшебных жемчужин, при помощи которых Самаат спас мир, он раздал потом людям, живущим в разных землях, чтобы они берегли их как зеницу ока; и что, если миру снова будет угрожать опасность, он возьмет свои чудесные талисманы у Сберегателей жемчужин для борьбы с грозящим людям злом. Песня старая и местами малопонятная, — зачем Самаату надо было раздавать людям волшебные жемчужины? Но если под жемчужинами понимать кристаллы Калиместиара…— Кристаллы?!— Ну да. Смотри-ка, если мы находимся здесь, то оранжевый этот камень вполне может обозначать не город, а древнее святилище, вот это самое, переименованное в храм Дарителя Жизни. И тогда остальные оранжевые камни — тоже святилища, в которых хранятся Семь волшебных жемчужин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70