Мне не нужно объяснять вам, мистер Миллер, что это очень серьезное дело. Весьма серьезное. Надеюсь, вы понимаете, как выйти из положения. Жду от вас докладной записки завтра-послезавтра. Понятно? – И он шваркнул трубку.
Я сидел у телефона, пытаясь вспомнить эту девицу.
– Где она теперь? – спросил я.
– Домой отправилась, – сказал Хайми.
– Пошли ей телеграмму, – сказал я. – Пусть позвонит сюда. Мне надо с ней поговорить.
Я ждал ее звонка почти до семи часов. Как раз к этому времени ко мне заглянул О'Рурк. И у меня родилась идея. Может быть, попросить О'Рурка?
Зазвонил телефон. Нина Эндрюс. У нее был очень приятный голос, и у меня сразу же возникла симпатия к ней.
– Прошу прощения, что не позвонила раньше, – сказала она, – но меня весь день не было дома.
– Мисс Эндрюс, – сказал я, – не окажете ли мне услугу? Мне бы хотелось заглянуть к вам на несколько минут и побеседовать.
– О, но мне уже не нужна эта работа, – проговорила она радостно. – Я нашла другую, лучше. Было очень любезно с вашей стороны…
– Мисс Эндрюс, – я не отставал от нее, – и все-таки мне хочется увидеть вас. Буквально на несколько минут. Если вы ничего не имеете против.
– О, что вы, что вы. Конечно, приходите. Я только хотела избавить вас от хлопот.
– Премного вам благодарен… Я скоро буду. В нескольких словах я изложил О'Рурку дело.
– Может быть, вы прокатитесь со мной? – сказал я. – Я не верю в то, что эта девочка шлюха. Я ее начинаю припоминать. Думаю, я ее знал…
Мы прыгнули в такси и покатили на Семьдесят вторую улицу. Она жила в старомодном доходном доме. Четвертый этаж. Окна во двор.
Немножко встревожилась, увидев О'Рурка, но ничуть не перепугалась. Очко в ее пользу, отметил я про себя.
– Я не знала, что вы захватите друга. – Она посмотрела на меня чистыми голубыми глазами. – Извините, что квартира в таком состоянии.
– О, не беспокойтесь, мисс Эндрюс, – вступил в разговор О'Рурк. – Вас ведь зовут Нина?
– Да, – сказала она. – А что?
– Очень красивое имя, – сказал он. – Давно мне не приходилось его слышать. Вы, случайно, не испанка?
– Нет, не испанка. – Она говорила быстро и весело, и тон у нее был какой-то обезоруживающий. – Мать у меня была датчанка, а отец англичанин. А что, я похожа на испанку?
О'Рурк заулыбался:
– Честно говоря, мисс Эндрюс… Мисс Нина… Можно вас так называть? Нет, вы совсем не похожи на испанку. Но ведь Нина – это испанское имя, правда?
– Не хотите ли присесть? – сказала она, поправляя диванные подушки. А потом самым непринужденным тоном продолжила: – Вы, конечно, слышали, что меня вышвырнули с работы? Прямо вот так, без всяких объяснений. Но выплатили за две недели вперед. И я тут же нашла работу куда лучше. Так что ничего ужасного не случилось, не так ли?
Хорошо, что я привел с собой О'Рурка. Явись я сюда один, мне бы теперь пришлось уходить – вопрос исчерпан. А в том, что девушка ни в чем не виновата, я был уверен абсолютно.
Да, девушка… В приемных документах она указала, что ей двадцать пять лет, но, конечно же, ей было не больше девятнадцати. Выглядела она типичной провинциалочкой. Очаровательное созданьице и с очень живым умом.
Оценка О'Рурка явно совпадала с моей. Когда он снова заговорил, стало понятно, что думает он только о том, как загладить это пустяковое недоразумение.
– Мисс Нина, – сказал он тоном заботливого папаши, – мистер Миллер попросил меня прийти вместе с ним. Вы знаете, я инспектор ночной смены. Случилось маленькое недоразумение, в котором замешан один из наших клиентов, из тех, что обслуживаются вашим отделением. Может быть, вы вспомните, «Страховое агентство Брукса». Вспомнили это имя, мисс Нина? Вы могли бы очень помочь нам.
– Конечно, знаю я это имя! – воскликнула она с живостью. – Комната семьсот пятнадцать, мистер Харкурт. Я его очень хорошо знаю. И сына его тоже.
О'Рурк тут же весь подобрался.
– И сына тоже? – повторил он.
– А как же! Он ухаживал за мной. Мы оба из одного города. – Она назвала город на северо-востоке. – Хотя его с трудом можно назвать городом, по-моему. – И она широко улыбнулась.
– Ясно, – сказал О'Рурк, придвигаясь к ней поближе.
– Теперь мне понятно, почему меня выставили, – продолжала она. – Он считал, что я недостаточно хороша для его сына. Но я никак не думала, что он меня настолько сильно не любит.
Под эту болтовню я все более явственно вспоминал обстоятельства ее появления в Бюро по найму. Особенно одну деталь. Заполняя бланк приемного заявления, она очень просила, чтобы ее отправили именно в то из наших отделений, куда она и попала. В такой просьбе ничего странного не было: кандидаты часто просят об этом по тем или иным причинам, у каждого места есть свои преимущества и недостатки. Но теперь я вспомнил, как она улыбнулась мне, благодаря за проявленную отзывчивость.
– Мисс Эндрюс, – сказал я, – вы разве не просили меня при приеме на работу направить вас в Хекшер-билдинг?
– Конечно, просила, – ответила она. – Хотела быть поближе к Джону. Я же знала, как его отец старался нас разлучить. Я потому и из дому уехала. Мистер Харкурт пробовал меня на смех поднять, – добавила она. – Когда я первый раз принесла им телеграммы. Но мне было наплевать на это. Да и Джону тоже.
– Значит, – сказал О'Рурк, – вы не слишком огорчены, что потеряли работу? Потому что, если вы хотите обратно, полагаю, что мистер Миллер смог бы это устроить. – И он посмотрел в мою сторону.
– Нет, я и в самом деле не хочу обратно, – живо возразила она. – Я нашла работу намного лучше той и в том же самом здании!
И мы все трое рассмеялись. Пришла пора уходить.
– Ведь вы музыкант, да? – вдруг спросил О'Рурк. Она залилась краской.
– Вообще-то… да. Как вы догадались? Я скрипачка. Вот еще одна причина, по которой я приехала в Нью-Йорк. Я надеюсь когда-нибудь дать сольный концерт в зале мэрии. В этом большом городе можно жить такой захватывающей жизнью!
И она, совсем как школьница, хихикнула.
Здесь голос О'Рурка зазвучал очень серьезно.
– Это просто чудо жить в таком месте, как Нью-Йорк, – произнес он. – Надеюсь, вы добьетесь здесь всего, чего добиваетесь. И… – Он внезапно замолчал. Молчала и она. Когда пауза стала томительной, он взял обе ее руки в свои и, глядя ей в глаза, спросил: – Я могу позволить себе дать вам маленький совет?
– Почему же нет? – И она снова покраснела.
– Ну что ж. Когда вы будете давать свой первый концерт в мэрии, позвольте предложить вам выступить под своим настоящим именем. Марджори Блэйр звучит так же красиво, как и Нина Эндрюс. Вы так не думаете? Напрасно. – И, не тратя времени на то, чтобы полюбоваться эффектом произнесенных слов, он подхватил меня под руку и лишь в самых дверях сказал: – Я думаю, у вас все получится. Удачи вам, мисс Блэйр! Прощайте.
– Черт бы меня подрал, – сказал я уже на улице.
– А прелестная девочка, правда? – О'Рурк тащил меня за собой. – Клэнси вызвал меня сегодня… Показывал ее дело… Я покопался кое-где как следует. Она в полном порядке.
– А что же с именем? – удивился я. – Имя-то она зачем изменила?
– Ну, это ничего, – сказал О'Рурк. – Молодежь любит иногда менять имя… А как нам повезло, что она не знает, что наговорил мистер Харкурт Твиллигеру! Хорошенькое бы дело попало нам на руки, просочись все наружу. – Кстати, – добавил он как бы между прочим, – когда я буду составлять донесение Твиллигеру, я укажу, что ей скоро двадцать два. Вы не возражаете, я думаю? Они подозревают, понимаете ли, что она несовершеннолетняя . Вы, конечно, не можете проверять возраст каждого служащего, но все-таки будьте поосторожней. Вы понимаете, конечно…
– Конечно, – сказал я. – Вы просто молодец, что прикрываете меня.
Мы продолжали путь молча, подыскивая какой-нибудь подходящий ресторанчик.
– А не слишком ли рисковал Харкурт, выдавая Твиллигеру такую историю?
О'Рурк ответил не сразу.
– Я просто в бешенстве, – продолжал я. – Он же и меня чуть было без работы не оставил. Вы понимаете это?
– С Харкуртом дело обстоит посложней, – медленно проговорил О'Рурк. – Запомните, я это рассказываю строго конфиденциально, вы должны понять. Мы не собираемся ничего говорить мистеру Харкурту. В донесении я просто сообщу Твиллигеру, что дело улажено. Я объясню, что мистер Харкурт ошибся в оценке этой девушки, что она немедленно нашла новую работу, и инцидент можно считать исчерпанным. Харкурт, как вы уже, наверное, догадались, близкий друг Твиллигера. Все, что эта девушка рассказывала, чистая правда, будьте уверены. Она вообще славная девушка, она мне нравится. Но есть одна вещь, о которой она умолчала, и это естественно. Мистер Харкурт заставил ее уволить, потому что ревнует к собственному сыну… Вы спросите, как я все это разузнал так быстро? Ну, у нас есть свои источники информации. Я могу рассказать вам чуть побольше о Харкурте, если вам хочется это услышать.
Я еще не успел сказать: «Конечно, хочется», – как он вдруг переменил тему:
– Вы, я слышал, встречались с парнем по имени Монахан? Это был неожиданный удар. Прямо в солнечное сплетение.
– Ну да… Монахан. Это ваш брат вам рассказал?
– Вы, конечно, знаете, – продолжал О'Рурк все таким же вкрадчивым тоном, – что за работенка у Монахана? Я имею в виду его специализацию.
Я что-то пробурчал в ответ, прикидываясь более осведомленным, чем был на самом деле, и с нетерпением ждал продолжения.
– Да, любопытно, – сказал он, – как в этих делишках все между собой связано. Мисс Эндрюс, приехав в Нью-Йорк, не сразу пошла наниматься в посыльные. Как всех молоденьких девиц, ее тянуло на яркий огонь. Она была молодая, умненькая и умела позаботиться о себе. Откровенно говоря, я не думаю, что она так уж невинна, как кажется. Зная Харкурта, я так не думаю. Но это не мое дело… Короче говоря, мистер Миллер, начала она с того, что нанялась танцевать в дансинг. Вы могли ее даже и знать… – Говоря это, он смотрел не на меня, а куда-то вперед перед собой. – Да, в том самом месте, за которым приглядывал Монахан. А командовал там Грек. Тоже малый хоть куда. Вполне на уровне, могу вам сказать. Но там околачивались и другие личности, которые были не прочь приглядеться к кое-кому поближе. Особенно когда появлялась какая-нибудь куколка вроде Нины Эндрюс – с румянцем во всю щеку и с манерами скромной провинциалочки.
Я ждал, что сейчас услышу еще что-нибудь о Монахане, но он снова сменил тему:
– С этим Харкуртом что-то не чисто. Вам надо быть поосторожней, когда начнете проверку…
– Что вы имеете в виду? – спросил я, надеясь, что вот-вот он выложит мне всю правду.
– А то, – темп его речи стал еще медленнее, – что у Харкурта целая сеть дансингов и в Нью-Йорке, и в других местах. Страховая компания – для отвода глаз. И вот почему он придерживает своего сына на поводке. Его не страховые дела интересуют. Главная страсть Харкурта – молодые девицы, и чем моложе, тем лучше. Разумеется, мистер Миллер, я не знаю, пробовал ли он приставать к Нине Эндрюс, или к Марджори Блэйр, раз уж пользоваться ее настоящим именем. Если что-то между ними и было, мисс Эндрюс вряд ли захочет поделиться с кем-нибудь этими сведениями, и меньше всего с молодым человеком, в которого влюблена. Ей теперь только девятнадцать, но она, наверное, так же выглядела и в шестнадцать лет. Знаете, эта горячая деревенская кровь – они там рано созревают.
Он остановился перед незнакомым рестораном, к которому незаметно привел меня.
– Неплохое местечко. Может, попробуем? Да, минутку, пока мы еще не вошли. Значит, насчет Харкурта. Девушка, конечно, и не подозревала, что он имеет отношение к танцевальным заведениям. Ее приход туда был простым совпадением. Я думаю, вы там кое-кого знаете. Кого-то похожего…
– Да, знаю, – ответил я, немного расстроенный тем, как ловко он и под меня копает. – У меня там приятельница служит.
«И ты прекрасно знаешь, как я к этому отношусь», – подумал я про себя.
Мне было интересно, много ли наговорил ему Монахан о моих делах. Да они, понял я вдруг, давным-давно знакомы. Как они оба любят ломать эти маленькие комедии, прикидываясь удивленными, пораженными, неосведомленными! Что делать, они в этом не виноваты. Это как банковские кассиры, которые даже во сне приговаривают: «Благодарю вас, сэр».
И тут, в ожидании дальнейшего, еще одно подозрение закралось в мою душу. Вполне возможно, что те две полусотенные бумажки, которые всучил мне Монахан, были из кармана О'Рурка. Если только… – я сразу же попытался отбросить эту мысль, слишком уж она выглядела притянутой за уши. Если только – не мог я отделаться от нее, – они не из кошелька Харкурта. Слишком уж толстой пачкой потряс Монахан перед моими глазами в тот вечер. Детективы обычно не разгуливают с такой кучей денег. Во всяком случае, если Монахан доил Харкурта (или Грека), О'Рурк об этом мог и не знать.
Я выкопал этот вывод и из потрясшего меня замечания О'Рурка. Мы были уже в дверях ресторана, когда я отчетливо услышал его слова:
– Как раз именно в этом дансинге было почти невозможно для девушки получить работу, если она не переспит с Харкуртом. По крайней мере так мне рассказывал Монахан. Само собой, здесь нет ничего необычного, – добавил он после паузы, отданной наблюдению за произведенным эффектом.
Мы выбрали столик в дальнем углу, где вряд ли можно было подслушать нашу беседу. Я заметил, каким острым, всеохватывающим взглядом О'Рурк привычно прошелся по залу. Так опытный декоратор быстро осматривает всю комнату от мебели до верхней кромки обоев.
– Однако то, что Марджори Блэйр устроилась на работу не под своим именем, едва не заставило его поступить неосторожно.
– Бог ты мой, ну да! – воскликнул я. – Об этом я и не подумал!
– Его счастье, что на всякий случай он захотел сначала взглянуть на ее фотографию…
Я не удержался и перебил его:
– За такое короткое время вы чертовски много узнали!
– Чистая случайность, – скромно ответил О'Рурк. – На обратном пути от Клэнси я наткнулся на Монахана.
– Понятно, но как быстро вы все сумели вычислить, – не унимался я. – Вы же не знали, когда встретили Монахана, что она работала в дансинге. Никак не пойму, какой дьявол отвалил вам столько информации?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76