Сердце?— Нет, не с твоим отцом. Алекс, Шарлотта пропала.Его взгляд сосредоточился на жене.— Шарлотта, — тупо повторил он. — Шарлотта. Шарли. Что? — Ее похитили.— Что? Когда? Что происходит?.. — с ошеломленным видом сыпал он вопросами.— Сегодня днем. После урока музыки.Его правая рука потянулась к растрепанным волосам, растрепала их еще больше.— Проклятье, Ив. Какого черта? Почему ты не позвонила? Я с двух часов был в «Кускусе». Ты это знала. Почему ты мне не позвонила?— Я не знала до семи часов. И все произошло так быстро.— Вы из полиции, — повернулся он к Сент-Джеймсу.— Никакой полиции, — сказала Ив. Он круто развернулся к ней.— Ты с ума сошла? Какого черта…— Алекс. — Голос политикессы звучал негромко и настойчиво. — Подожди, пожалуйста, на кухне. Приготовь нам, пожалуйста, ужин. Через минуту я все тебе объясню.— Что объяснишь? — потребовал он. — Что, черт подери, здесь творится? Кто эти люди? Я хочу получить кое-какие ответы, Ив.— И ты иx получишь. — Она снова коснулась его плеча. — Пожалуйста. Позволь мне закончить здесь. Прошу тебя.— Не смей отсылать меня, как какого-нибудь из своих подчиненных.— Алекс, поверь мне. Это не так. Позволь мне здесь закончить.Стоун стремительно пошел прочь, пробормотав ругательство. Пересек гостиную, потом находившуюся за ней столовую и через распашные двери скрылся, по всей видимости, на кухне.Ив Боуэн пристально следила за ним взглядом. За распашными дверями захлопали дверцы буфетов. Брякнули о стол кастрюли. Полилась вода. Ив протянула Сент-Джеймсу фотографию.— Это Шарлотта.— Мне нужно ее недельное расписание. Список подруг. Адреса тех мест, где она бывает.Ив Боуэн кивнула, хотя было ясно, что мысленно она находится на кухне с мужем.— Конечно, — ответила она. Вернулась к креслу, взяла со столика ручку и блокнот, волосы упали вперед, скрывая лицо.Вопрос задала Хелен:— Почему вы не позвонили мужу, мисс Боуэн? Когда вы поняли, что Шарлотта пропала, почему вы не позвонили?Ив Боуэн подняла голову. Она казалась вполне собранной, словно за то время, что прошла по комнате, совладала со всеми эмоциями, которые могли ее выдать.— Я не хочу, чтобы он стал еще одной жертвой Денниса Лаксфорда, — сказала Ив. — Мне кажется, что их и так уже достаточно.Александр Стоун работал на кухне, кипя от гнева. Влил красное вино в смесь из оливкового масла, нарезанных помидоров, лука, петрушки и чеснока. Убавил под сковородкой огонь и, отойдя от своей оснащенной по последнему слову техники плиты к разделочному столу, молниеносно покрошил с дюжину грибных шляпок. Смахнул их в миску и вернулся к плите. Там в большой кастрюле закипала вода. От кастрюли прозрачными завитками поднимался к потолку пар, заставивший Александра вне запно вспомнить о беззащитной Шарли — она называла их перьями призрачных птиц. Когда он готовил, она придвигала к плите табуреточку для ног и болтала.Господи боже, подумал он.Отошел от плиты, достал из морозильника упаковку феттучине. Полностью развернув пасту, чтобы опустить в кипящую воду, он вдруг осознал, что не ощущает ладонями ее холода. Это открытие заставило его так быстро выпустить пасту из рук, что кипяток взметнулся гейзером, окропив каплями кожу. Это он почувствовал и инстинктивно отскочил от плиты, как новичок на кухне.— Проклятье, — прошептал он. — К черту все. Проклятье.Александр подошел к календарю, висевшему на стене рядом с телефоном. Он хотел убедиться. Может быть, он забыл оставить им свое недельное расписание, которое всегда оставлял на случай чрезвычайных обстоятельств… Но нет, в квадратике среды все написано. «Кускус». А накануне — «Скипетр». Точно так же, как завтра «Демуазель». А это значит, что никаких оправданий нет. Что у него есть факты.— Они ушли.Он круто развернулся. В дверях стояла Ив. Она сняла очки и устало протирала их шелковой подкладкой пиджака.— Ты мог не готовить свежее блюдо, — сказала она, кивнув в сторону плиты. — Миссис Магуайр наверняка что-то нам оставила. Она обязательно что-то состряпала бы. Она всегда готовит… — Она оборвала себя, снова надев очки. Для Шарлотты. Она не договорила два этих слова, потому что не могла произнести имени дочери. Упомянув имя дочери, она даст ему возможность начать разговор, к которому еще не готова. А она была отличным политиком, который прекрасно знал, как выигрывать.Словно бы тут не шла полным ходом варка и жарка, Ив направилась к холодильнику. Алекс наблюдал, как она достает две прикрытые тарелки, в которые он уже заглянул до этого — предложенные миссис Магуайр макароны с сыром, овощная смесь и молодой картофель, щедро присыпанный паприкой.— Боже, — произнесла Ив, глядя на склеившиеся в ком макароны, усыпанные кусками чеддера.— Я каждый день оставляю ей что-нибудь для Шарли. Ей нужно всего лишь разогреть, но она этого не делает. «Та же лапша, только с чудным названием» — вот ее вечная присказка.— А разве это не та же лапша?Ив вывалила содержимое обеих тарелок в раковину. Включила измельчитель. Вода лилась и лилась, и Алекс смотрел на Ив, уставившуюся на воду. Он понимал, что та собирается с силами для предстоящего разговора. Она стояла наклонив голову и ссутулившись. Ее шея обнажилась — белая, уязвимая и умоляющая о жалости. Но Алекса она не тронула.Он подошел к Ив, выключил измельчитель и воду. Взял жену на плечо и развернул к себе, чувствуя ладонью, как напряжено ее тело. Алекс убрал руку.— Что случилось? — требовательно спросил он.— Только то, что я сказала. Она исчезла по пути домой после урока музыки.— Магуайр с ней не было?— Как видишь, нет.— Черт побери, Ив. Мы ведь уже это обсуждали. Если на нее нельзя положиться…— Она думала, что Шарлотта с подругами.— Она думала. Она там что-то думала. — Если бы домработница была здесь, он вцепился бы ей в горло. — Почему? Просто ответь мне, почему.Ив не стала делать вид, что не поняла. Повернулась. Взяла себя за локти. Эта поза отделила ее от мужа гораздо эффективнее, чем если бы она ушла в другой конец кухни.— Алекс, мне нужно придумать, что делать.— О чем тут думать? — нарочито спокойно и вежливо поинтересовался он.. — Мне кажется, это простая задача из четырех действий. — Он начал загибать пальцы, начиная с большого. — Шарлотту похитили. Ты звонишь мне в ресторан. Я забираю тебя из офиса. Мы едем в полицию.— Все не так просто.— Ты застряла где-то на первом действии, верно? — Ее лицо не изменилось. На нем по-прежнему сохранялось выражение полной невозмутимости, настолько существенной в ее роде деятельности, и спокойствия, которое вмиг не оставило камня на камне от его собственного. — Проклятье. Я прав, Ив?— Ты хочешь, чтобы я объяснила?— Я хочу, чтобы ты сказала, кто были эти люди в гостиной. Я хочу, чтобы ты сказала, какого черта ты не позвонила в полицию. Я хочу, чтобы ты объяснила—и желательно максимум в десяти словах, — почему ты не сочла нужным сообщить мне о том, что моя дочь…— Падчерица, Алекс.— Господи боже. Значит, если бы я был ее отцом в твоем понимании, то есть поставщиком проклятой спермы, я бы удостоился звонка с сообщением, что мой ребенок пропал. Я правильно тебя понимаю?— Не совсем. Отец Шарлотты уже знает. Это он позвонил мне и сказал, что ее похитили. Я считаю, что это он сам организовал похищение.Вода в кастрюле с пастой выбрала именно этот момент, чтобы, вскипев, выплеснуться через края пенной волной и залить горелку. С ощущением, что ноги по колено увязли в болоте, Алекс подошел к плите, методично помешал в кастрюле, уменьшил огонь, поднял кастрюлю, положил рассекатель, и все это время в его голове гремело: «Отец Шарлотты, отец Шарлотты, отец Шарлотты». Он аккуратно положил вилку-мешалку на подставку, прежде чем повернулся к жене. От природы она была светлокожей, но при кухонном освещении выглядела смертельно бледной.— Отец Шарли, — произнес Алекс.— Он утверждает, что получил письмо о похищении. Я тоже такое получила. — Алекс заметил, что пальцы крепче стиснули локти. Этот жест сказал ему, что Ив собирает волю в кулак. Худшее, понял он, еще впереди.— Продолжай, — ровно проговорил он.— Ты не хочешь присмотреть за своей пастой?— У меня что-то нет аппетита. А у тебя?Она покачала головой и ненадолго вышла в гостиную, а он тем временем машинально помешивал соус для пасты и спрашивал себя, когда у него снова возникнет желание есть. Ив вернулась с открытой бутылкой вина и двумя бокалами. Разлила вино по бокалам на барной стойке, отходившей от плиты. Подвинула один из бокалов к Алексу.Он понял, что по своей воле она ему этого не откроет. Она выложит все остальное — что случилось с Шарли, в какое время и как именно ей об этом сообщили. Но она не назовет имя, если он не настоит. В продолжение семи лет, что Алекс ее знал, и шести лет их брака личность отца Шарлотты оставалась тайной. И Алекс считал неразумным допытываться.Отец Шарли, кто бы он ни был, был частью прошлого Ив. Алекс нее хотел быть частью только ее настоящего и будущего.— Зачем ему похищать ее?Ив без эмоций изложила ему свои соображения.— Потому что хочет, чтобы общественность знала, кто ее отец. Потому что хочет еще больше опорочить консерваторов. Потому что если правительство будут постоянно сотрясать сексуальные скандалы, которые подрывают веру людей в их избранников, премьер-министр окажется перед необходимостью объявить всеобщие выборы, и тори их проиграют. Вот чего он хочет.Алекс повторил особенно поразившие его слова, которые имели самое прямое отношение к тому, что она таила так много лет.— Сексуальные скандалы?Ее губы искривились, но не в улыбке.— Сексуальные скандалы.— Кто он, Ив?— Деннис Лаксфорд.Имя ничего ему не сказало. Годы страха, годы гаданий, годы размышлений, годы высчитываний, и в результате — никаких ассоциаций. Алекс увидел: она поняла, что для него это пустой звук. Она сардонически хмыкнула и подошла к маленькому кухонному столу в эркере, выходившем в задний дворик. Там рядом с одним из стульев стояла ротанговая подставка для журналов. В ней миссис Магуайр держала свое непритязательное чтиво, скрашивавшее ей минуты отдыха в течение дня. Ив взяла оттуда таблоид. Положила перед Алексом на стойку.Название газеты, набранное яркими желтыми буквами на слепящем красном прямоугольнике, гласило — «Осведомитель»! Прямо под ним резал глаза заголовок: «Любовные похождения члена парламента». Заголовок сопровождался двумя цветными фотографиями. На одной Синклер Ларнси, член парламента от Восточного Норфолка, с мрачным лицом выходил из здания в компании с опиравшимся на трость пожилым джентльменом — типичным председателем ассоциации избирателей. На другом снимке, подписанном: «Передвижное любовное гнездышко Синклера Ларнси», был запечатлен «ситроен» пурпурного цвета. Остаток страницы был занят анонсами: «Выиграй отдых мечты» (стр. 11), «Завтрак с твоей любимой звездой» (стр. 8) и «Приближается суд по делу об убийстве крикетиста» (стр. 29).Алекс, нахмурившись, смотрел на бульварную газету. Она была вульгарной и тошнотворной, какой, без сомнения, и должна была быть.— Не понимаю, — сказал Алекс. — Твой случай совсем не похож на этот. За что эта газета собирается тебя четвертовать? Ты совершила ошибку. Забеременела. Родила ребенка. Воспитала его, заботилась о нем и строила свою жизнь. Тут ничего такого нет.— Ты не понимаешь.— А что тут понимать?— Деннис Лаксфорд. Это его газета, Алекс. Отец Шарлотты выпускает эту газету и выпускал другую, столь же отвратительную, когда у нас с ним… — Она быстро заморгала, и на мгновение ему показалось, что она действительно теряет присутствие духа. — Именно этим он и занимался — выпускал таблоид, выкапывая самые непристойные сплетни и марая тех, кого хотел унизить, — когда у нас с ним случилась наша маленькая интрижка в Блэкпуле.Алекс отвел от Ив взгляд и снова посмотрел на газету. Подумал, что если бы не слышал все это своими ушами, то не поверил бы. Ив пошевелилась, он поднял глаза — она взяла свой бокал, словно хотела произнести тост, а вместо этого сказала:— Жила-была Ив Боуэн, будущий член парламента от тори, будущий младший министр, будущий премьер, ультраконсерватор, Бог-моя-опора, добродетельная журналисточка, складывающая зверя с двумя спинами Шекспир. Отелло, акт I, сцена 1. Перевод Б.Пастернака.

с королем бульварной прессы. Боже мой, какая пища для газет. И прежде всего — для этой.Алекс искал какие-нибудь слова. Это было трудно, потому что в данный момент он чувствовал только, как его сердце быстро покрывается коркой льда. Даже его слова показались неживыми:— Тогда ты не была членом парламента.— Существенный факт, о котором читатели с радостью позабудут, уверяю тебя. Публика с удовольствием пощекочет себе нервы, воображая, как мы на пару кувыркаемся в постели в гостинице в Блэкпуле. А на следующее утро я привожу себя в порядок, чтобы выглядеть для своих коллег мисс Паинькой. И живу с этой тайной все последующие годы. И веду себя так, словно нахожу все, за что выступает этот человек, глубоко предосудительным.Алекс не сводил с нее глаз. Он смотрел в лицо, в которое смотрел последние семь лет: прическа волосок к волоску, ясные светло-карие глаза, слишком острый подбородок, слишком тонкая верхняя губа. И думал — это моя жена, это женщина, которую я люблю. С ней я такой, каким не бываю ни с кем другим. Да знаю ли я ее?— А разве не так? Разве не так? — проговорил он, шевеля непослушными губами.Ее глаза как будто потемнели. Когда же она ответила, голос ее прозвучал до странности отстраненно:— Как ты вообще можешь меня об этом спрашивать, Алекс?— Потому что я хочу знать. Я имею право знать.— Знать что? — Кто ты, черт тебя дери.Ив не ответила. Она очень долго выдерживала его взгляд, потом сняла кастрюлю с огня и отнесла к раковине, где откинула феттучине на дуршлаг. Вилкой-мешалкой отделила полоску лапши и спокойно сказала:— Ты переварил пасту, Алекс. Непростительная для тебя оплошность.— Ответь мне.— По-моему, я только что это сделала.— Случайностью была беременность, — настаивал он, — а не выбор партнера. Ты знала, кто он, когда спала с ним.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67