— Народ есть во всех домах, кроме двух, но никто ничего не заметил. Девочку все они знают… похоже, она была приветливой малышкой, любившей поболтать с любым, кто стал бы слушать… но в прошлую среду ее никто не видел. — Нката сунул маленький блокнот в кожаном переплете во внутренний карман куртки. Туда же он отправил, осторожно убрав внутрь стержень, механический карандаш. Потом сказал: — Имел длительную беседу с дедом-пенсионером, лежит в постели на втором этаже в двадцать первом доме, так? Он по большей части с улицы глаз не сводит. Сказал, что за последнюю неделю вообще ничего необычного не было. Все знакомые люди — почтальон, молочник, местные жители. И по его словам, дом Боуэн работает как часы, поэтому он обратил бы внимание, если бы случилось что-то из ряда вон.— Бродяг по соседству не видели? — Линли пересказал Нкате то, что сообщил ему Сент-Джеймс.Нката покачал головой.— Ни намека, старик. Опять же этот дедок, о котором я упоминал. Он бы запомнил. Он знает тут все от и до, и даже кто, и с кем, и сколько раз, как он мне поведал.— Рад это слышать. — Линли кивнул на дом Ив Боуэн. — Кто-нибудь приходил или уходил?— В течение примерно часа там находился министр внутренних дел. Потом пришел высокий, тощий парень с клеевой причесочкой. Он пробыл там минут пятнадцать, может, больше. Принес с собой стопку блокнотов и папок и ушел вместе с толстой теткой с холщовой сумкой. Посадил ее в машину и был таков. Домработница, судя по ее виду. Плакала в рукав свитера. Ну, или закрывала лицо от фотографов.— Это все?— Так точно. Если только кто-то не спустился на парашюте на задний двор. И кстати, как им удалось так быстро сюда прискакать? — поинтересовался Нката по поводу репортеров.— Меркурий помог либо «Энтерпрайз» Вид итальянской пасты с острым перечным соусом.

подбросил. Выбирайте.— Мне бы так повезло. Я застрял в пробке перед Букингемским дворцом. Перенесли бы это дурацкое строение в какой-нибудь другой район? Стоит себе в самом центре и ничего не делает, только транспорту мешает.— Некоторые члены парламента, — заметил Линли, — сочли бы это отменной метафорой, Уинстон. Но, боюсь, не мисс Боуэн. Давайте же с ней побеседуем.Прежде чем впустить Линли, констебль у двери взглянул на его удостоверение. Внутри, у подножия лестницы, сидела в плетеном кресле девушка-констебль. Она разгадывала кроссворд в «Тайме» и поднялась, держа в руке словарь-тезаурус, когда вошли Линли и Нката. Девушка провела их в гостиную, переходившую в столовую. Там был накрыт стол: стыли в своем соусе бараньи котлеты с мятным желе, горошком и картофелем. Сервировано было на двоих. Стояла открытая бутылка вина. Но ничего не было ни съедено, ни выпито.Через распахнутые французские окна открывался вид на внутренний дворик. Вымощенные терракотовой плиткой дорожки и широкие, ухоженные клумбы окружали маленький фонтан, из которого слабой струйкой била вода. За зеленым кованым столом слева от французских окон сидела в сгущавшихся сумерках Ив Боуэн. Перед ней лежала открытая папка, а сбоку стоял бокал, до половины наполненный вином рубинового цвета. Еще пять папок стопкой лежали на соседнем стуле.— Министр Боуэн, Нью-Скотленд-Ярд, — сказала девушка-констебль, ограничившись данным представлением. Когда Ив Боуэн подняла глаза, констебль попятилась и нырнула назад в дом.— Я разговаривал с мистером Сент-Джеймсом, — сказал Линли, когда представился сам и представил детектива-констебля Нкату. — Нам придется откровенно с вами поговорить. Это может причинить вам боль, но другого пути нет.— Значит, он все вам рассказал.Ив Боуэн не смотрела ни на Линли, ни на Нкату, который достал свой блокнотик в кожаном переплете и взял на изготовку карандаш, выпустив нужную длину стержня.— Да, — ответил Линли.— И что из этого вы уже сообщили прессе?— Не в моих привычках общаться со средствами массовой информации, если это вас волнует.— Даже когда они гарантируют анонимность?— Мисс Боуэн, я не заинтересован в разглашении ваших тайн. Ни при каких обстоятельствах. Более того, у меня вообще нет к ним никакого интереса.— Даже денежного, инспектор?— Совершенно верно.— Даже если вам предложат больше, чем вы зарабатываете как полицейский? Разве хорошая взятка—в три или четыре месячных оклада, например, — не станет хорошим стимулом для пробуждения такого интереса?Линли скорее почувствовал, чем увидел обращенный на него взгляд Нкаты. Он знал, чего ждет от него констебль: резкого ответа инспектора Линли на оскорбление, нанесенное его порядочности, не говоря уже об ответе лорда Ашертона на более серьезное оскорбление его банковского счета.— Мне интересно узнать, что случилось с вашей дочерью, — только и сказал он. — Если ваше прошлое с этим связано, в конце концов оно станет достоянием общественности. Так что советую приготовиться. Осмелюсь заметить, это будет не так страшно, как то, что уже произошло. Мы можем об этом поговорить?Она смерила его оценивающим взглядом, по которому ничего нельзя было прочесть, но, видимо, пришла к какому-то решению, потому что чуть опустила подбородок, что могло сойти за кивок, и сказала:— Я позвонила в полицию Уилтшира. Вчера вечером мы ездили туда на опознание.— Мы?— Мой муж и я.— Где мистер Стоун?Ив Боуэн опустила веки. Взялась за бокал, но пить не стала.— Алекс наверху, — ответила она. — Наглотался успокоительных. Увидев Шарлотту… Честно говоря, я думаю, что всю дорогу до Уилтшира он надеялся, что это не она. По-моему, ему даже удалось убедить себя в этом. Поэтому когда он наконец увидел ее тело, его это подкосило. — Она придвинула к себе бокал по стеклу, служившему столешницей. — Мне кажется, что наше общество сильно переоценивает мужчин и недооценивает женщин.— Никто из нас не знает, как отреагирует на смерть, — заметил Линли. — Пока не столкнется с ней.— Полагаю, это правда. — Она чуть повернула бокал, глядя, как всколыхнулось его содержимое. — Полицейские в Уилтшире знали, что она утонула, но больше ничего нам не сказали — ни где, ни когда, ни как. Особенно последнее, что показалось мне довольно странным.— Им приходится ждать результатов вскрытия, — объяснил ей Линли.— Первым позвонил сюда Деннис. Заявил, что видел сюжет в новостях. — Лаксфорд?— Деннис Лаксфорд,— Мистер Сент-Джеймс сказал мне, что вы подозревали его в причастности к этому.— Подозреваю, — поправила его Ив. Она оставила в покое бокал и принялась приводить в порядок лежавшие на столе бумаги, выравнивая стопку замедленными, как у лунатика, движениями. Не находится ли и она под действием седативных средств, подумал Линли. — Насколько я понимаю, инспектор, в настоящий момент нет свидетельств того, что Шарлотту убили. Это верно?Линли не хотелось облекать свои подозрения в слова, несмотря на виденные фотографии.— Только вскрытие сможет сказать нам, что же случилось, — ответил он.— Да. Разумеется. Официальная линия полиции. Я понимаю. Но я видела ее тело. Я… — Она нажала пальцами на столешницу, так что кончики пальцев побелели. Мв Боуэн с минуту молчала, и в эту минуту до них ясно донесся приглушенный говор журналистов, находившихся не так далеко — на Мэрилебон-Хай-стрит. — Я видела все тело, а не только лицо. На нем нет ни единого кровоподтека. Нигде. Никакой значительной отметины. Ее не связывали. Не утяжеляли тело грузом. Она не боролась с человеком, державшим ее под водой. Какой вы делаете из этого вывод, инспектор? Мой вывод — это несчастный случай.Линли не стал ей возражать. Ему было любопытно посмотреть, к чему придет в своих рассуждениях Ив Боуэн.— Мне кажется, у него произошла осечка, — сказала она. — Он намеревался держать ее, пока я не сдамся его требованию о публичном признании. И затем он отпустил бы ее, не причинив вреда.— Мистер Лаксфорд?— Он не убил бы ее и не отдал бы такого приказа. Она нужна была ему живой, чтобы обеспечить мое сотрудничество. Но где-то он прокололся. И она погибла. Она не знала, что происходит. Могла перепугаться. Видимо, поэтому она сбежала. Это совершенно в духе Шарлотты — сбежать. Возможно, она мчалась со всех ног. В темноте. По незнакомой местности. Она даже не знала, что там есть канал, потому что никогда не была в Уилтшире.— Она умела плавать?— Да. Но если она быстро бежала… Если она бежала, упала, ударилась головой… Вот что вполне могло случиться.— Мы ничего не исключаем, мисс Боуэн.— Значит, вы и Денниса не исключаете?— Как и всех остальных.Она перевела взгляд на свои бумаги, которые выравнивала.— Больше никого нет.— Мы не можем прийти к такому заключению, — сказал Линли, — не рассмотрев досконально всех фактов. — Он выдвинул один из трех других стульев, стоявших вокруг стола. Кивком велел Нкате сделать то же самое. — Я вижу, вы взяли работу домой.— И первым вы рассмотрите этот факт, да? Почему младший министр сидит спокойненько в своем саду, обложившись работой, в то время как ее муж — который даже не является отцом ребенка — лежит наверху, убитый горем?— Полагаю, на вас огромная ответственность.— Нет. Вы полагаете, что я бессердечна. Это же самое логичное объяснение, не так ли? Ведь вы должны оценить мое поведение. Вы должны задаться вопросом, что я за мать. Вам нужно найти похитителя моей дочери, и, на ваш взгляд, я вполне могла организовать похищение сама. Иначе как бы я могла сидеть тут над бумагами, словно ничего не произошло? Я же не похожа на тех, кто будет искать утешения в лихорадочной деятельности, лишь бы не рвать на себе волосы от горя. Не так ли?Линли наклонился к ней, положив ладонь рядом с ее ладонью — на стопку бумаг, и сказал:— Поймите меня. Не каждое мое замечание — приговор, мисс Боуэн.Он услышал, как она судорожно сглотнула.— А в моем мире это так.— Вот о вашем мире нам и надо поговорить. Пальцы Ив Боуэн сжались, словно она хотела смять документы. Похоже, ей понадобилось некоторое усилие, чтобы снова расслабиться.— Я не плакала. Она была моей дочерью. Я не плакала. Он смотрит на меня, ждет моих слез, потому что тогда мог бы утешить меня, а пока их нет, он совершенно потерян. Ему не на что опереться. Не за что даже ухватиться. Потому что я не могу плакать.— Вы все еще в шоке.— Нет. И это хуже всего. Не быть в шоке, когда все от тебя этого ожидают. Врачи, родственники, коллеги. Все они ждут, чтобы я хоть каким-то образом выказала материнскую скорбь, чтобы они знали, что делать дальше.Линли понимал, что нельзя составлять мнение о члене парламента на основании одной из бесконечного числа реакций на внезапную смерть, которых он навидался за многие годы. Верно, что не такого поведения он ожидал бы от матери, чья десятилетняя дочь была похищена, держалась в заточении и затем была найдена мертвой, но он знал, что недостаток эмоций не показатель ее равнодушия. Еще он знал, что Нката помечает это для отчета, потому что констебль принялся писать, едва Ив Боуэн заговорила.— Мы проверим мистера Лаксфорда, — сказал ей Линли. — Но я не хочу заниматься им, не исключив других возможных подозреваемых. Если похищение вашей дочери было первым шагом на пути устранения вас из политики…— Тогда нам надо подумать, кто еще, кроме Денниса, был в этом заинтересован, — закончила она за него. — Правильно?— Да. Нам надо об этом подумать. А также о страстях, которые могли стать для кого-то мотивом. Ревность, алчность, политические амбиции, месть. В оппозиции вы никому не помешали?Ив коротко, иронически улыбнулась.— Враги в парламенте сидят не напротив предмета своей антипатии, инспектор. Они сидят позади него, с остальными членами партии.— Чтобы легче нанести удар в спину, — заметил Нката.— Совершенно верно. Да.— Ваше восхождение к власти совершилось относительно быстро, так? — спросил у члена парламента Линли.— За шесть лет, — ответила она.— С вашего первого избрания? — Когда она кивнула, он продолжал: — Вы быстро выучились. Другие годами сидят на задних скамьях.— Я не первая, кто в продвижении наверх опережает старших. Это вопрос таланта, равно как и амбиций.— Согласен, — сказал Линли. — Но кому-то столь же амбициозному, считающему себя столь же талантливым, могло очень не понравиться, что вы через его голову получили пост в правительстве. Это чувство могло перерасти в сильное желание увидеть вас поверженной. В результате разоблачения личности отца Шарлотты. В таком случае мы ищем человека, который тоже присутствовал в Блэкпуле на конференции тори, где была зачата ваша дочь.Наклонив набок голову, Ив Боуэн внимательно рассматривала Линли, потом с некоторым удивлением проговорила:— Он действительно все вам рассказал, да? Мистер Сент-Джеймс?— Я же сказал, что разговаривал с ним.— Я почему-то думала, что он опустит интимные подробности.— Я не имел бы шанса продвинуться вперед, не зная, что вы с мистером Лаксфордом были в Блэкпуле любовниками.Она подняла палец.— Сексуальными партнерами, инспектор. Кем бы мы ни были, но мы с Деннисом Лаксфордом никогда не были любовниками.— Называйте как хотите, но кто-то знает, что произошло между вами. Кто-то, кто подсчитал…— Или подсчитала, — вставил Нката.— …или подсчитала, — согласился Линли. — Кто-то, кто знает, что в результате появилась Шарлотта. Кто бы ни был этот человек, он находился тогда в Блэкпуле, он, вероятно, таит на вас злобу, он, очень возможно, хочет занять ваше место.Ив Боуэн задумалась.— Первый, кто хотел бы занять мое место, — это Джоэл, — сказала она. — Он ведет большую часть моих дел. Но вряд ли он…— Джоэл? — переспросил Нката, держа наготове карандаш. — Пожалуйста, фамилию, мисс Боуэн?— Вудуорд, но он слишком молод. Сейчас ему двадцать девять лет. Он не мог присутствовать на конференции в Блэкпуле. Разве что приехал с отцом.— Кто это?— Джулиан. Полковник Вудуорд. Он председатель ассоциации моих избирателей. Многие десятилетия работает в партии. Не знаю, был ли он в Блэкпуле, но мог быть. Следовательно, мог и Джоэл. — Она взяла бокал, но пить не стала, а, обхватив его ладонями, говорила, глядя в него. — Джоэл мой помощник. У него есть политические амбиции. Иногда у нас бывают расхождения во мнениях.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67