И тут же устыдился своей мысли и порозовел. Лене показалось, что его греховная мысль не осталась незамеченной отцом Харитоном. Отец Харитон сдержанно улыбнулся и погладил большим пальцем четки.
Татьяна поставила на стол поднос. На подносе стояли большой пузатый керамический чайник, два стакана в подстаканниках, сахарница, блюдце с дольками лимона и сушки. Девушка налила чай в стаканы.
– Спасибо, Танюша, – отец Харитон кивнул головой.
Татьяна поклонилась и вышла, прикрыв за собой дверь. Отец Харитон положил в стакан дольку лимона и три куска сахара.
– Эх! От всего отказаться могу! А вот к чаю несладкому никак не привыкну!.. – Ложка застучала по стенкам стакана.
Леня тоже положил себе лимон и сахар. Он вообще-то пил без сахара, но после таких слов пить без сахара было как-то неправильно. Гордыня…
– Вот у меня к тебе, Леонид, какое дело, – отец Харитон отхлебнул из стакана. – Божественно! – он чмокнул, взял сушку, разломил ее в кулаке на четыре части, одну часть положил в рот и хрустнул. Леня тоже взял сушку. – Вот какое дело, – повторил еще раз отец Харитон. – М-м-м… – Леня понял, что разговор будет серьезный, потому что таких длинных предисловий отец Харитон никогда не делал. – М-м-м… – Батюшка наморщил лоб, положил себе в рот еще четверть сушки и пожевал. – Вот что… Как ты, Леонид, сам видишь… да и мы с тобой много об этом беседовали… на православие идет большое наступление… К сожалению, Россия стала местом, где укореняются сейчас самые отвратительные, самые злобные, самые антиправославные секты. Они копят силы и мечтают расправиться с верой…
Леня кивнул:
– Конечно, вижу. Больно на это смотреть, отец Харитон. Иногда, когда дела делаю… ну… приходится встречаться со всякими такими организациями… бизнес, – Леня развел руками, извиняясь перед отцом Харитоном. – Вижу, что они творят, понимаю это… Хочется иной раз по-мужски с ними поговорить, но останавливаю себя – может, это не по-христиански…
– Понимаю, – отец Харитон кивнул. – Человек ты серьезный. И к вере вовремя обратился, когда вера наша сильно нуждается… чтобы русские вернулись к ней… и она бы помогла русским выстоять, а русские люди отстояли бы веру… свою исконную веру. Человек без веры, как сосуд пустой, – отец Харитон постучал ложкой по стакану. – Вроде звучит, – он еще раз постучал, – а внутри пусто. А антихрист, он только и ждет, чтобы свободное место заполнить… А надо, – отец Харитон поднял ложку над стаканом и покрутил ее, – чтобы содержание было хорошее, Божественное, и чтобы для антихриста места там не оставалось.
Леня взял чайник и налил отцу Харитону полный стакан.
– Спасибо, Леонид, – отец Харитон опустил в чай свежую дольку лимона.
Леня налил чаю и себе тоже. Ему сильно понравилось, как сказал отец Харитон. Качество отца Харитона – говорить просто и доступно о сложном и видеть в разных обыденных вещах Божественное – восхищало Скрепкина. Отец Харитон обладал редким для священника талантом говорить проповеди как бы мимоходом, но ярко и убедительно. Недаром его приход пользовался в Москве такой популярностью.
– Вот что получилось, – продолжал отец Харитон, размешивая в стакане сахар. – Русский человек веру потерял при советской власти, а когда ему веру-то возвращать стали, он по открытости русской и доверчивости, вместе с верой истинной и всякую ересь прихватил. Все равно как если бы мы в этом стакане чай со стиральным порошком мешали. А?
Леня представил, и его затошнило.
– И первое время, когда их здесь привечать-то стали… они ж хитрые дьявольски!., говорят – Бог един, все веры одно и то же, добра-зла нет, а есть энергия позвоночников, и вообще ничего нет, а всё нам только кажется!.. Вопрос! – отец Харитон поднял палец. – Если нам это кажется, почему же нам такая дрянь-то кажется тогда? Почему бы нам не показаться чему-нибудь божественному? А? А потому, что они, эти сектанты, они не у Бога учатся, как людей направлять, а у политиков! А политики у нас чьи слуги, Леонид?
– Ясно, чьи, – Леня развел руками. – Не народа же…
– То-то и оно! – Отец Харитон хрустнул вторую сушку. – А ты посмотри, через кого они в нашу страну пролезли! Через политиков и пролезли! Потому что у них с политиками одни цели и одни средства и один хозяин, – отец Харитон хотел показать пальцем вверх, но понял, что в данном случае это неправильное направление, и показал пальцем вниз. – Вот кто у них хозяин. И понятно, почему им выгодно говорить, что этого хозяина нет. Всё же нам кажется только! Тебе кажется, что у тебя есть квартира, машина, дача, и чтобы тебя освободить от этих иллюзий, отдай их нам и станешь свободным от иллюзий, которые мешают тебе работать на нашего хозяина.
Леня кивнул и восхитился еще раз остроте ума и меткости слова отца Харитона.
– Вот, Леонид, смотри, что получается. Когда православную церковь возродить разрешили на государственном уровне, создали для этого Комитет по защите религии и свободы вероисповедания. Потому что понимали, что делать это надо, что без веры Россия не выживет. А Комитет-то – орган политический! Его политики те же и делали! А к тому времени, помнишь, наверное, сложилось такое общее мнение, что надо всё разрешать, пусть люди сами выбирают – что им больше нравится… Спроси у ребенка, что ему больше нравится – кошку повесить или в церковь с бабушкой пойти?.. Не всё, что людям нравится, им нужно! На то и церковь у нас стоит, чтобы зерна от плевел отделять!.. Налей-ка мне, Леонид, еще чайку… – Отец Харитон поднялся из-за стола, подошел к длинному узкому окну, заложил руки за спину. – Коля подметает. А ты знаешь, Леонид, сколько Коля лет в тюрьме отсидел? Поболе твоего в четыре раза…
Леня присвистнул и прикрыл рот ладонью.
– Извините, батюшка.
– Да ничего, – сказал отец Харитон, не оборачиваясь. – Всю жизнь свою убивал и грабил. А знаешь, почему он это делал? Потому что ему это нравилось! И сейчас, может, все еще нравится… Да только он к церкви обратился и в церкви понял, что не всё, что нравится, надо делать… – Отец Харитон повернулся и сел за стол. – Даже таким людям, как Коля, это становится понятно… – он сделал паузу. – Но, только не политикам! Поэтому политики легче всех находят язык с сектантами. А они, сектанты, тоже знают, как с политиками себя вести – сначала про свободу совести и вероисповедания поговорят… Придумали же такую абсурдную формулировку – свобода вероисповедания! – Отец Харитон поднял руку к потолку. – Вера, Леонид, это не свобода, а дисциплина души!.. Потом денег им пообещают! А политики до денег падкие! Деньги у них решают все проблемы. Вот они и напустили в Россию разных… Это потом уже становится известно, что тех, кого здесь с распростертыми объятиями встретили, за границей судят как воров и убийц, что они уже себя разоблачили массовыми убийствами в метро!.. А у нас они короли! Им у нас зеленый свет, телевидение, радио и стадионы! А когда выясняется, кто они такие, люди-то у политиков спрашивают: Кого ж вы, господа демократы, к нам напустили? А те им: Сво-бо-да-сло-ва-и-ве-ро-ис-по-ве-да-ни-я! Сами выбирали!.. Мы воров и убийц не выбирали!.. А ни у кого на лбу не написано, что он вор и убийца!.. – Отец Харитон облокотился на стол и подался вперед. А потом отвел одну руку с широким рукавом к окну: – Сходи посмотри на Колю! Скажешь по его виду, что он вор и убийца?! Никогда не скажешь! Скажешь, что он старец из Оп-тиной Пустыни, который прожил праведную жизнь!.. А теперь сектанты эти укрепились здесь основательно, и прогнать их, ох как тяжело! Но знают они, что не навсегда у нас обосновались! Чувствуют, что время их здесь скоро закончится, и поэтому стараются они нахапать побольше и разрушить посильнее! И на церковь православную наезжают со всех сторон! А церкви-то православной защиты у кого искать? Политики куплены, милиция тоже! И выходит, что надо своими силами с антихристом бороться! Силами своих прихожан! – Отец Харитон снова вылез из-за стола и походил по комнате, перебирая в руке четки. – Нужно всем миром православным навалиться на антихриста, и тогда мы его победим! – Он взял со стола сушку, повертел в руке и зажал между двух пальцев. – Вот, если захочешь так сломать эту сушку – у тебя едва ли чего-то получится. А вот если в кулаке ее сожмешь, – отец Харитон сжал сушку, и она хрустнула, – вот! И всё! – Он положил кусок сушки в рот и разжевал. – Есть такая секта сатанинская, называется «Черные Слуги». Секта эта американская, и возглавляет ее американец один, негр. А у нас они филиал открыли. Самое печальное, что действуют они вполне официально. Зарегистрировали их, и начали они сразу пакостить. Потом-то спохватились и запретили. Но они уже к тому времени корни глубоко пустили и действуют, как мафия – все знают, что они есть, и даже знают, кто всем заправляет, а сделать ничего не могут… или не хотят, потому что они всех купили, а кого не купили, того запугали… А я недавно выступил открыто против них… и теперь они готовят на меня покушение, а храм наш хотят показательно разрушить, чтобы другие против них выступать уже не осмеливались. – У Лени внутри всё закипело. – И вот, Леонид, я к тебе обращаюсь, потому что больше мне обратиться не к кому. Я точно знаю, не спрашивай откуда, что сегодня ночью они нападут на храм, чтобы меня убить, а церковь осквернить…
– Я всё понял, батюшка, – сказал Леня. – Я на пару часов отъеду, а потом вернусь. Мне надо собрать человек десять православных воинов.
Отец Харитон положил на стол четки, поднял руку и перекрестил его:
– Благословляю тебя, Леонид, на святое дело…


– 4 –

Через два с небольшим часа Леня остановил БМВ за церковью, так, чтобы машина не бросалась в глаза. С ним приехали четверо. Остальные должны были подъехать позже.
– Приехали, – Леня повернул голову. – Ваня, ты пока оставайся, погляди снаружи. Если что, на мобилу мне звони. А мы пойдем в церковь.
С Ваней Ботясовым Леонид познакомился в тюрьме. Они подружились. Не раз попадали в такие истории, что приходилось тяжело. Не раз могли погибнуть на заточке. Только крепкая мужская дружба помогла выжить там. И на воле они друг друга не потеряли. Общались не часто, но каждый знал – если что, всегда можно рассчитывать на друга.
Остальные были не такими давними друзьями, но тоже проверенными людьми. Вадик, Валера Лысый и башкир Мустафа. Все звали его, как в песне, Мустафа-Ибрагим. Он не обижался.
Ваня остался в машине. Мустафа открыл багажник, вытащил из него тяжелую сумку, закинул на плечо.
– Ваня, – Мустафа нагнулся к окошку, – у тебя, брат, ствол бар?
Ваня кивнул.
– Всё якши, – он вытащил из-под мышки Макарова. Мустафа похлопал рукой по крыше автомобиля.
– Тюбетейку сними, – сказал Леня Мустафе и перекрестился.
Вошли в церковь.
Леня вытащил лопатник и кинул в ящик «НА РЕМОНТ ХРАМА» несколько баксов. Остальные тоже бросили в ящик деньги.
Навстречу вышел отец Харитон.
– Вот, – Леня кивнул, – мои друзья… надежные люди… не подведут.
Отец Харитон посмотрел на двухметрового стриженого Вадика с бычьей шеей, на Валеру Лысого, бывшего чемпиона Европы по вольной борьбе, и немного задержался на Мустафе с тюбетейкой в руках.
– Он не христианин, – пояснил Леня, – но… за русских…
Отец Харитон кивнул.
– Славно, – он улыбнулся. – Вот, братья, какая у нас ситуация…
Отец Харитон хотел рассказать, что произошло, но Валера Лысый перебил:
– Нам Леня объяснил. Нормально всё. На то мы и русские люди, чтобы русскую церковь защищать.
– Ну! – Вадик кивнул. – Это… я… в общем, мы же не баптисты какие-то… Я… – он постучал себя кулаками в грудь, – типа… говорить не очень… но… вообще нормально… Всё будет… тыры-пыры… как надо… Сделаем, короче, их… Мы это… справки уже навели… Там говно у них крыша… Извините… – Вадик покраснел, – говорить не люблю я…
– Он, – сказал отцу Харитону Леня, – говорит не очень, но парень что надо, не подведет.
– Говорит плохо, – пошутил Мустафа, – зато пишет хорошо. Я один раз видел, как он писал… – он кивнул. – Написал «СПАРТАК-ЧЕМПИОН».
– А что… это, – Вадик вроде обиделся, – ты чего, против? – Я не против…
– Мустафа, – сказал Леня, – ну-ка дай мне, что там у тебя. Мустафа вытащил из сумки пистолет и протянул Лене. Леня передал пистолет отцу Харитону.
– Вот, возьмите, на всякий пожарный случай.
– Нет, – отец Харитон покачал головой. – Мне оружия касаться нельзя. Вот мое оружие, – он потрогал крест на груди.


– 5 –

К ночи прибыло еще пять человек. Леня расставил их по местам. Отец Харитон оставался в своих покоях. Леня попросил его никуда не выходить. Сам же он занял место на улице, рядом с дверью.
На небе появились первые звезды. Небо весной какое-то особенное, не как осенью или летом. Леня любил весну больше других времен года, даже больше лета. Лето, конечно, это здорово, но ждешь его, ждешь, а оно – р-раз – и прошло уже, будто и не бывало, как пела София Ротару… Леня поежился и похлопал себя по плечам. На ребра нажал пистолет под мышкой… Непонятная певица эта Ротару. Всегда для Лени была непонятная. Вроде поет плохо, голос отвратительный, песни паршивые, а столько уже времени держится на эстраде, и ее слушают… Эдита Пьеха и то лучше… Хотя тоже, конечно… Этих певиц Скрепкин считал звездами не его космоса, но мнение имел. Да и как его не иметь, когда хочешь не хочешь, а отовсюду их слышишь… Что касается женского вокала, Леня предпочитал из наших – Жанну Агузарову, Наташку Ветлицкую и Раду (и «Терновник»). Особенно ему нравилось, как Рада картавит. Это как-то свежо у нее выходило. До Рады никто не додумался картавить в серьезных песнях. У Лени было несколько друзей, которые любили по обкурке слушать Раду. А из иностранных певиц Леня уважал Донну Саммер, Аманду Лир, «Шокинг Блю», Сюзи Кватро и Кейт Буш. Особенно сильной певицей всех времен и народов он считал Кейт Буш. В офисе у Лени Кейт Буш висела на стенке. И на мониторе компьютера тоже была волпейпер с Кейт Буш на капоте «кадиллака». У Лени был старинный приятель, еще по школе, с которым они обменивались по электронной почте ссылками и картинками Кейт Буш.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84