Конечно, я сейчас спряталась здесь, и дьяволу до меня не добраться. Но не смогу же я просидеть тут всю жизнь! Если я не выполню его условий, мне придется либо сесть в тюрьму, либо не выходить из церкви… Что же мне делать?..
И тут за окном резко потемнело. Как будто ветер ворвался в церковь и загасил все свечи и лампады. Ирина вскочила на ноги. Она подумала, что теряет зрение!
Что со мной?! Дьявол ослепил меня! И это самое малое, что он может со мной сделать! Господи! Я не хочу предавать тебя, Господи! Но и слепой оставаться тоже не хочу! Сделай так, Господи, чтобы я не предавала тебя, и верни мне зрение!
Лампада над иконой Ильи Пророка вспыхнула и осветила древнее лицо святого отблесками оживляющего огня. Глаза Пророка сверкнули – они были живые!
Ирина ахнула и отступила назад. Она поняла, что либо она не потеряла зрения, либо ей его Божественным образом вернули. Но икона! Икона ожила! Она явно смотрела на Ирину, и этот взгляд пугал! Взгляд святого проникал сквозь нее и видел не только все ее скрытые помыслы и тайны, но и прошлое, и будущее, и что-то еще такое, чему нет названия.
Ирина попятилась еще. Ей стало страшно. Она чувствовала, что ее будто впечатали в огромную ледяную глыбу и одновременно жарят на раскаленной сковороде. У нее было ощущение, что ее одновременно прижало к земле небоскребом и поднимает в воздух реактивная струя. Ее сжимало, как искусственный алмаз, и разрывало, как нитроглицерин. Это смерть идет! Слава Всевышнему! Смерть избавит меня от греха! Это Всевышний послал мне ее в ответ на мою молитву!..
Илья Пророк пошевелился на иконе. Он поднял правую руку и помассировал ладонь. Потом осмотрелся, провел перстами по окладу. Ирина видела, как палец святого стирает пыль с позолоты.
– Не бойся, – сказал святой низким голосом, от которого по воздуху пошли звуковые волны, а у Ирины заложило уши. Стало спокойно и легко. Ирина перестала дрожать.
– Это солнечное затмение, – продолжал св. Илья. – Солнечное затмение – это знак Господа, который показывает человекам, что будет, если человеки и далее станут жить в мерзости и пренебрежении к слову Божьему, если они будут и дальше попирать имя Господа, путая его с тем, имя которому Легион! – Святой сверкнул глазами, и Ирина увидела в них праведный огонь. – Истинно говорю, един Бог в России! – он поднял палец. – Имя ему Иисус Христос! А лжепророки, кои осели повсеместно, сгорят в геенне огненной! И ты сгоришь!
Ирина вздрогнула и сжалась в комок.
– Сгоришь! – повторил святой, и голос его прогремел в церкви, как колокол. – Если послушаешь сатану! Не трогай палец! А иначе и тебе вечные муки, и всему роду человеческому!
В узкое окошко заглянул первый солнечный луч. Ирина посмотрела на окно, а когда повернулась назад – святой на иконе замер. Он снова превратился в нарисованного. Ирина поморгала. Встряхнула головой. Было это или нет?
Она встала, подошла к иконе и увидела на пыльном окладе след от пальца Ильи Пророка.


– 2 –

К пяти вечера охотники на вампиров совершенно вымотались, но дед Семен сказал, что останавливаться нельзя, и первым вошел в избу. Глядя на этого старого дряхлого человека, который, однако, не ныл, не кряхтел, не жаловался, а как римский центурион продолжал делать мужское дело, – все подтянулись и пошли следом за Абатуровым.
Это был дом старинного приятеля деда Семена Бориса Са-рапаева, отца Ваньки-милиционера, который работал в Мор-шанске и привез оттуда весть о пропаже из морга трупов москвичей-оборотней.
Семену было нелегко входить в этот дом. Нелегко мне, – думал дед… – ох нелегко… Но Юрке со Степанычем потяжелее будет моего… – Он подобрался. – Не должен я малодушничать. На меня люди ориентируются, как на политрука… Боевой дух – это главное на войне… так маршал говорил… Жуков…
Дед Семен прошел в избу и сразу подошел к висевшей на стене фотокарточке в деревянной рамке. На фотокарточке молодой Боря Сарапаев сидел с гармонью в гимнастерке и пилотке, сдвинутой на затылок.
– Эх, – Абатуров вытер рукавом слезу, – хороший ты был друг. И запомню я тебя, Борь, таким, какой ты на этой фотке сидишь… а не с зубами длинными… О-хо-хо… Ну… ребятки, с чего начнем-то?..
Коновалов показал подбородком на потолок.
– Чую, там он сидит… гармонист из преисподней, – он сплюнул.
Вышли во двор.
Лестница со двора на чердак совсем сгнила. На полпути она кракнула и переломилась под Петькой Угловым. Петька рухнул головой вниз и набил себе очередную шишку об кирпич.
– Гнилое дело, – сказал Коновалов. – Полезли из дома.
– Из дома опасно, – засомневался Абатуров. – Зайчика пускать неудобно и вообще… Вампир может напасть сверху и сразу укусить.
Хомяков вздрогнул и провел рукой по шее.
– Фигня, – сказал Коновалов. – Нас теперь хрен укусишь! Вона скольких уже истребили! О-го-го!
– Истребитель херов, – сказал Углов. Он был недоволен – у него болела шишка. Он ее потрогал.
Вернулись в дом. Поставили стол под люк. На стол поставили табурет. Тем временем дед Семен пооткрывал все окна и тренировался пускать зайчиков. Один зайчик попал Углову, который стоял на стуле, в глаз, и Петька опять чуть не свалился.
– Что ж ты, подлюка, старый хер, делаешь?! – закричал Углов из-под потолка, балансируя руками. – Я ж свалюсь опять со стула!
– Тяжело в ученье… – дед смутился. – Чувствуешь, Петька, как херово тебе? А вампиру каково?
– Иди ты со своими вампирами, – Углов спрыгнул на пол. – Я в этом доме не полезу! Меня тут преследуют неудачи.
– Я полезу, – Леня Скрепкин закатал рукава.
– Только ты рукава обратно раскатай, – посоветовал Ме-шалкин. – Укусить могут.
– Ага, – Леня полез наверх.
Все уже привыкли к охоте на вампиров и почувствовали свою неуязвимость. Наступил очень опасный период, когда кажется, что с тобой уже ничего страшного не случится.
Углов сидел в углу и не принимал участия в действиях. Хомяков стоял с поднятым колом у стола. Абатуров занял позицию у окна с зеркалом. Мишка и Юра придерживали стул.
Скрепкин надавил на люк и медленно начал его поднимать. Крышка откинулась внутрь. Скрепкин посмотрел наверх и замер. Прямо над ним стоял вампир в милицейской форме. Ствол пистолета смотрел Скрепкину точно в лоб. Леня медленно потянулся к колу.
– И не думай даже, – сказал вампир сиплым голосом. Леня опустил кол.
Все замерли, не зная что делать.
– Что там? – спросил из угла Петька. Мишка махнул ему рукой, чтоб он помолчал.
Никто не предполагал, что вампиры не только кусаются, но и стреляют из пистолета. Хотя, чего уж тут такого – нажал на крючок, и пуля полетела. А пуля, как известно, дура, она не разбирает, кто ее пустил и в кого она летит. Она может запросто убить живого человека. Очень наивно было думать, что вампиры, которые ничуть не глупее и не слабее людей, не могут пользоваться таким простым инструментом для убийства, как огнестрельное оружие. Убил и через пулевое отверстие насосался крови.
– Короче – так, – сказал вампир Ванька Сарапаев и цокнул языком. – Или я тебя сейчас пристрелю и всех твоих дружков тоже, или вы уматываете отсюда – и все остаются при своих. Понял меня, братан?
Леня медленно поднял руки открытыми ладонями вперед. Кол упал на пол.
– Нет базара, начальник. Мы уходим. – Он нагнулся и слез с табуретки на стол.
Люк захлопнулся. Скрепкин спрыгнул на пол.
– Чего он сказал? – спросил Петька. – Я не понял. Леня сделал жест руками, подзывая всех подойти поближе.
Истребители собрались в кружок.
– Что делать будем? – прошептал Скрепкин.
– Вот мусор! – прошептал Коновалов. – Мы с ним в одну школу ходили! Я не предполагал, что из него такое говно получится!
– Я вообще ментов ненавижу! – добавил Углов. – Если б не они, Высоцкий сейчас бы жив был!
– Не по делу базарим, – сказал Абатуров.
– Я думаю, – сказал Хомяков, – уходить отсюда надо. Скоро стемнеет и, один черт, мы до темноты всех вампиров переколоть не успеем. У нас боевая задача – перебить их сегодня побольше. А пока мы с одним вооруженным будем возиться, мы бы за это время, может, десяток невооруженных наколоть могли.
– Да что там возиться! – выступил Мешалкин. – Спалим сейчас дом и всё!
– Сразу видно москвича, – сказал Абатуров. – Вместо головы – жопа! Ты что, не видел, как этот дом стоит?! Да если мы его запалим – вся деревня займется. И второе! Мы ж уже выяснили, что на вампиров такой огонь не действует!
– Ну, тогда я не знаю, – Юра обиделся.
– Я против отступления, – сказал Коновалов. – У меня конкретное предложение есть. Подогнать трактор, зацепить крышу тросом и снести ее с дома к свиньям кошачьим! Без крыши ему кабздец!
– Ха! – заорал Углов и ударил себя правой ладонью по внутренней части локтевого сгиба левой руки. – Смерть милиции!
Прогремели выстрелы, и в потолке образовалась пара дырок. Пули продырявили стол.
– Убирайтесь отсюда, пока я вас всех не перестрелял! – закричал сверху Сарапаев. Снова прогремели выстрелы, и в потолке появилось еще несколько дырок.
Истребители поспешно покинули избу.
– Эй, легавый! – закричал с улицы Петька. – Побереги патроны! Не забудь оставить для себя последний!
Абатуров усмехнулся.
– Дурак ты, Петька! Кому ты это говоришь?!
Чтобы не терять времени, пока Коновалов пригонит трактор, решили навестить соседние дома.


– 3 –

Мишка торопился. Идти нужно было в другой конец деревни. Трактор Мишка оставил в последний раз возле своего дома. Это было, когда он решил напиться из-за ссоры с Витькой Пачкиным. Он решил оставить трактор, чтобы спьяну опять не накуролесить.
Мишка вспомнил, как Пачкин обзывал его нехорошими словами и как он ему двинул разводным ключом по башке.
А потом он вспомнил, как Пачкин-вампир лез из погреба. Мишка прибавил шагу. Ему очень хотелось побыстрее снести крышу Сарапаеву.
Возле церкви он остановился. Ему очень захотелось проверить, как там Ирина.
Коновалов подергал дверь. Дверь была заперта. Он постучал и крикнул:
– Ира! Это я, Мишка! Чего закрылась?
– Это ты, Михаил? – переспросила из-за двери Ирина, и у Мишки встал.
– А кто ж еще? Я, Михаил Архангел! Ирина открыла дверь и выглянула. Мишка заулыбался.
– Я это… проверить пришел, всё ли с тобой в порядке, а то затмение же было… Может быть, тебя напугали… Так ты мне скажи, если что… – он сжал большой кулак. – А мы легавых собрались кончать. Представляешь, легавые-вампиры засели на крыше и отстреливаются из пистолетов! Я за трактором пошел. Хотим трос к крыше подцепить и трактором дернуть. Снесем, на фиг, крышу ментам – и конец!.. – Мишка помолчал.
Ирина тоже молчала, и у Мишки начал опускаться. Мишка кашлянул.
– Как здоровье? – спросил он.
– Нормально, – Ирина пожала плечами.
Чувство Коновалова немного окрепло, самую малость. Интересная девушка. Нет ли у нее случайно немцев в родне? – подумал он.
– Ирина, у тебя случайно немцев в родне не было? Ирина насторожилась. С чего этот простой тракторист задает ей такие вопросы?
– Нет, немцев у меня в родне никогда не было. Родом я с Тамбовщины, и всю жизнь на ней провела. Мои родители – простые русские люди. Папа из Тамбова, а мама – татарка.
Мои дедушка и бабушка со стороны отца происходят из простых колхозников. А по маме – коноводы…
Мишка переживал небывалый подъем. Он почувствовал себя очень замечательно оттого, что его организм так же хорошо теперь реагирует не только на иностранок, но и на своих русских девчат. Он уже не слушал, что именно говорила Ирина, а только улавливал своей высоко задранной антенной положительные вибрации ее голоса. Он забыл, куда шел и чего ему надо – всё было забыто и отброшено!
– …а мой прадедушка по маме…
– Ирина, – Мишка прервал ее и сам испугался. – Ирина!.. Выходи за меня замуж.
Пирогова поперхнулась и растерялась. Она не ожидала такого поворота. Поведение русских не поддавалось анализу. Едва ей начинало казаться, что она наконец-то поняла русскую душу и сжилась с русским характером, что она ведет себя, как русская, и думает, как русская, – как опять случалось что-нибудь такое, что напрочь выбивало ее из седла.
– Миша…
– Ирина! Я серьезно!.. Перебьем вампиров – и вся деревня наша. Будем жить в каком хочешь доме. Барахла осталось – во! Трактор у меня есть. Работать буду. Пить брошу – у меня сила воли! Как вампиров заколем, так сразу брошу! Будем жить нормально, по-человечески. Обижать тебя не буду. Я с женщинами не дерусь. Если не веришь, можешь у моей первой жены спросить. Пальцем ее не трогал. Хотя, хрен ли с ней разговаривать! Семья у нее отвратная. Не повезло мне с первой женой… Вот… Заработаем денег, купим мотоцикл с коляской и поедем в кругосветное путешествие. – Мишка взял Ирину за руку. – Ну как, согласна?
Ирина заморгала.
– Знаете, Михаил, сейчас, мне кажется, не самое подходящее время для таких планов… Нужно пережить весь этот ужас, а потом можно будет говорить… Сейчас, если можно так выразиться, идет война, а когда идет война, кто-нибудь из нас может погибнуть… с разбитым сердцем… Давайте, Михаил, поговорим об этом после. Вы должны понимать такие вещи, – она легко сжала Мишкину руку.
Мишка, старавшийся всё это время сконцентрироваться на смысле ее слов, пришел в еще большее возбуждение. Вот так девушка! Таких девушек я в нашей деревне не встречал! Как она правильно говорит!
– Я согласен подождать, – сказал Мишка. – Тогда… встретимся, как говорится, в шесть часов вечера после войны, и ты дашь мне ответ, – он тряхнул Иринину руку, отдал ей честь, развернулся кругом и зашагал прочь.


– 4 –

Мишка подъехал на тракторе к сарапаевскому дому, где его уже ждали остальные члены отряда ИСТРБЕСЫ.
– Ты пока ходил, мы два дома очистить успели, – проворчал Абатуров. – Чё долго так?
– Чё долго? Нормально… Трактор не заводился. Понятно?
– Не заводился! – дед Семен усмехнулся. – Видел я с крыши, что у тебя заводилось! Стоял вон перед церковью, с Иркой обжимался.
Мешалкин привстал с бревна.
– Кто обжимался?! – Мишка спрыгнул на землю. – Просто зашел посмотреть – всё ли с человеком в порядке.
– А чё покраснел, как рак?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84