— Не обращай внимания на мои шутки, — сказал Конан, обращаясь к солдату, — надеюсь, что король Элоикас не будет злым волшебником. А если нужно, я готов на себе испытать действие этих снадобий.
Они поболтали еще немного, а потом Конан пошел к дому, где лежали раненые. Их было всего пятеро. Шестой умер еще на подъезде к деревне. Над одним из лежавших склонился лекарь. Было понятно, что он лишь пытался облегчить последние страдания несчастного.
Совсем еще мальчишка. Едва ли Конан был старше, когда впервые отведал кнута надсмотрщика.
Мальчишка, умирающий вдали от родного дома; сейчас его больше всего заботило, как он показал себя в своем первом и единственном бою.
Конан опустился на колени рядом с раненым юношей:
— Ну, как дела, приятель? Как тебя зовут?
— Расмуссен, капи… тан.
— Ты из Асгарда или Ванахейма?
— Из Ванахейма! — Даже умирая, парень нашел силы, чтобы с гордостью назвать свой родной край.
Конан улыбнулся.
— Ты… ты видел… как я дрался? Я хорошо дрался? — Расмуссен поперхнулся. И без того бледное лицо северянина стало белым как полотно. Только глаза по-прежнему горели синим огнем.
— Я раза два осматривался и оба раза видел, что ты отлично держался.
Конан не видел парня в бою, да и не заметил его отсутствия вплоть до самого вечера. Но это была та ложь, которую прощают и люди, и боги.
— Правда, я все делал верно?
— Расс, не теряй зря силы, — попытался прервать его лекарь.
— Я… ну скажите же, капитан!
— Твоя рана дорого стоила врагам, Расмуссен. Не многие могли бы сделать больше в первом бою.
— Конан говорит правду, — прозвучал голос Райны из-за спины Киммерийца. — Я совершила отличную сделку, наняв тебя в свой отряд.
Последние слова прозвучали уже для неслышащих ушей и неподвижных, невидящих глаз. Райна опустилась на колени рядом с двумя мужчинами и руками, иссеченными шрамами, закрыла умершему юноше глаза. Вдруг она покачнулась, и Конан приготовился подхватить ее, если понадобится, не показав вида, что увидел ее слабость.
Райна быстро собралась с силами и вновь овладела собой. Слова были им не нужны, и оба не проронили ни слова, пока шли к дому, который Конан облюбовал для них. Так же молча они сели напротив друг друга. Конан налил вина из кожаного бурдюка в две деревянные чашки.
— За старых товарищей, — сказала Райна. Чокнувшись, они выпили вино. Опустошив чашу, Райна вытерла губы ладонью. В ее облике появилось что-то давно знакомое Конану. Она тряхнула головой и грустно улыбнулась:
— Лихо у тебя получается врать ради успокоения умирающего.
— О чем ты? — пробурчал Конан. — Я просто сказал, что парень вел себя в первом бою, как многие другие. Он не струсил, не убежал. Он не позволил врагам ни одного удара в спину. Это и есть достойно держаться в первом бою, что может далеко не каждый.
Райна снова тряхнула головой:
— Конан, когда ты родился, тебе уже было сто лет, такой ты умный.
Конан откинулся назад, и его смех эхом прокатился по пыльным углам.
— Расскажи это ворам из Зингары. Они мне говорили так, когда я учился их ремеслу. Еще они говорили, что умного вора никогда не схватят в том квартале города, где орудует Конан из Киммерии. Этот деревенщина умудрится сделать свое дело, даже предупредив предварительно свою жертву, известив стражу, всех солдат в округе — пьяных и трезвых — и даже всех блох на последней сторожевой собаке.
— Так прямо и говорили?
— Ну, не в лицо, конечно, а за глаза. Но ведь и я тоже не без ушей живу.
Конан стянул с себя сапоги и сказал:
— Эх, жаль, вина больше нет. А что толку рассказывать о моих похождениях на трезвую голову. Расскажи лучше о себе. Похоже, ты просто создана, чтобы водить караваны.
Люди из отряда Райны в основном выглядели достаточно опытными, за исключением нескольких явных юнцов. Все были отлично вооружены. Кроме того, у них имелись с собой такие необходимые вещи, как запасная обувь и лечебные травы. Конану хорошо было известно, что отсутствие этого часто наносит ощутимые потери отряду еще до встречи с врагом.
На Райне были надеты растянутые, мешковатые кожаные брюки (не способные, впрочем, скрыть длину и стройность ног), спускавшиеся на отличные сапоги для верховой езды, сделанные в Аргосе. На ремне висел кинжал аквилонской работы. Аквилонская же кольчуга лежала в углу комнаты. Ее туника красного кхитайского шелка подчеркивала красоту высокой груди.
— Мне пока что очень везло, — сказала она. Ее короткий рассказ не занял много времени. Служба в охране караванов притягивала многих, но мало кто выдерживал ее долго. Люди гибли от стрел и мечей разбойников, от болезней. Многие становились жертвой собственного искушения присвоить груз каравана. Пройдя все это, они часто сталкивались с горьким разочарованием, видя, что в далеких городах их мечты нет башен из слоновой кости и что их не ждут прекрасные женщины в золотых одеяниях.
— Я сумела пройти и пережить все эти опасности и испытания, — закончила Райна, — потом я научилась помогать и другим остаться в живых. А после этого было не так уж трудно добиться репутации хорошего проводника и охранника караванов.
— Поэтому ты здесь и оказалась?
— Да. У короля Элоикаса немало нужного ему добра и всего десять человек охраны. Распорядитель двора не хотел делать караван легким подарком разбойникам, а охранники, в свою очередь, не жаждали оказаться всего лишь неприятной нагрузкой к такому подарку. Пограничное Королевство известно как страна суровых скал и еще более суровых людей.
— Я здесь нашел только подтверждение этим слухам.
— Я тоже. Но я здорово поиздержалась в Боссонии. Труднопроходимая территория и опасности мне не в диковинку, а мои люди пойдут за мной хоть на край света.
— А где люди короля?
— Сегодня утром они поскакали вперед налегке, чтобы предупредить старших офицеров о нашем приближении.
— Это они тебе так сказали, — недовольно пробурчал Конан.
Неизвестно, кого они еще предупредили, не считая даже незнакомого и потому подозрительного старшего командира. Да еще это колдовское зелье, на которое он наткнулся, разбирая один из порванных вьюков.
Киммериец встал и отвернулся. Конечно, перед людьми Райны он будет защищать ее авторитет до последней капли крови, до последнего удара меча. Но сейчас, наедине, он должен задать ей несколько резких, нелицеприятных вопросов. И спасибо богам, если она вместо ответа не разобьет какой-нибудь кувшин о его голову.
Он резко повернулся к Райне, и… все мысли о серьезном разговоре вылетели из его головы. Девушка стянула с себя тунику, и теперь лишь тончайшая рубашка прикрывала ее тело выше талии.
Пока Конан завороженно смотрел на нее. Райна стянула с себя сапоги; вслед за ними отправились и кожаные брюки. Хотя эта одежда и обувь не была предназначена для удобного снятия, как платья девушек из харчевен, но Райна умудрилась освободиться от нее в одно мгновение.
— Ты великолепна, как и прежде, — сказал Конан.
Райна не упустила случая кольнуть его самолюбие:
— Ничего умнее не придумал. Киммериец? Ни одна женщина не превратится за год в старую каргу. Так что или подбирай комплименты поудачнее, или попридержи язык.
Она протянула к нему руки. Приглашение было сделано, и у Конана не было ни тени желания отвергнуть его.
Прошло еще много времени, прежде чем они уснули. И их сон, сон усталых, измученных, но счастливых людей, был глубок, глубок почти как смерть. Они не слышали раскатов грома без единой вспышки молнии, доносившихся из-за холмов. Не слышали они и раздававшихся ближе мягких, но настойчивых призывов флейты.
Айбас слышал гром, слышал он и вой чудовища Звездных Братьев. Там, где он стоял, на самом верху дамбы, даже мертвец услышал бы эти звуки.
Этот крик не был похож ни на один из звуков, которые могли издавать земные создания. Что-то вроде завывания, переходящего в мерзкое бульканье, присвистывание, а затем снова в вой. Человеческие уши не должны были слышать этот звук, пришедший из другого мира. Из мира, где безраздельно царствует зло, тянущее к себе человека и его мир. Зло, для которого не было названия ни в одном человеческом языке, но с которым, как со страхом чувствовал Айбас, ему предстояло скоро встретиться.
Этот страх вытеснил из его мыслей приятное известие о том, что похищение принцессы Чиенны удалось и что похитители сумели уйти от погони. Он не знал, был ли захвачен и младенец, но по тому, что Братья отказывались отвечать на вопрос, можно было предположить, что нет. Это делало новость еще приятнее. Хотя все приятное было забыто, как только прогремел гром и затянуло свой вой чудовище.
Некоторым утешением могло служить то, что Звездные Братья тоже казались сильно напуганными. Может, Айбас был не единственным, кого мучила мысль о неведомом зле, пришедшем из другого мира, голодном и жаждущем утолить свой голод, о зле, уже готовом вырваться за все поставленные ему преграды.
Айбас заговорил с одним из Звездных Братьев, который более других держал себя в руках. Его голос звучал резко как никогда:
— Что случилось? Ваше животное заболело?
— Оно боится, — последовал ответ.
Айбас даже не потрудился отвернуться, чтобы скрыть чувства, отразившиеся на его лице. То, что могло нагнать страху на это существо, наверняка было смертельно опасно и для любого человека.
Грянул гром, и Айбас с колдуном сжались от страха. Но существо за стеной никак не отреагировало. Поглядев на черное небо, Айбас увидел вспышку молнии, осветившую вершину далекой горы, до ужаса напоминавшую человеческий череп.
Спасибо богам, это был настоящий гром, обычная гроза! Айбас поспешил скрыть свою радость, чтобы колдуны не приняли это за оскорбление. Но они были так поглощены своим бормотанием, что вряд ли заметили бы его, даже начни он бить в барабан и петь военные гимны.
Айбас спустился со стены и направился к деревне. Примерно на середине пути он заметил две фигуры, спрятавшиеся в зарослях кустов ежевики. Следующая вспышка молнии позволила ему узнать медного цвета волосы Виллы и ее длинные тонкие руки, обращенные к небу в молитве. Рядом возвышалась массивная фигура Тайрина, ее отца.
Молитва или другой ритуал? Братьям будет интересно узнать, что их запреты нарушает какая-то девчонка. Ну что ж, отличная возможность для Айбаса заручиться благодарностью Виллы за то, что он не выдаст ее, а предупредит об опасности.
Другая мысль как молния пронеслась в его мозгу, рассекая первую. Никаких неосторожных действий! Никакая женщина не стоит тех неприятностей, которые может навлечь гнев обманутых или рассерженных непослушанием Звездных Братьев.
Когда победа так близка, лучше потянуть время. Потом он поговорит с графом Сизамбри, а уж тот уладит дело с теми, кто в долине Поуджой будет недоволен продажей одной из девушек племени за пределы их долины.
Конечно, граф может и нарушить их соглашение. Но даже тогда Айбасу придется иметь дело со смертным человеком, человеком с большими претензиями, который ни перед чем не остановится, чтобы захватить власть над этой страной, — но не с колдуном, который узнает новости без гонцов и вызывает чудовищ из другого мира.
— Госпожа Райна! Госпожа Райна!
Крик медленно проникал в уши Конана. Он сел и усилием воли выгнал сон из тела и разума. В два прыжка он оказался у двери.
Позади себя он увидел, как мелькнуло загорелое тело Райны, на которое она спешно набрасывала одежду. Конан отодвинул засов и позволил ломившемуся человеку приоткрыть дверь лишь на ширину ладони.
— Госпожа Райна! Госпожа Райна! — все повторял тот.
— На нас снова напали? — раздался ее голос.
Человек не ответил. Он так и остался стоять с открытым ртом, увидев в щель маячившую фигуру Конана. Киммериец в той же комнате, что и госпожа Райна, да еще практически голый.
Конан слышал все мысли, проносившиеся в голове солдата, словно тот проговаривал их вслух. Он видел, как стражник пытается хоть что-то увидеть сквозь щели между досками двери, при этом пошатываясь, так как сильная рука Конана тряхнула его за воротник штопаной-перештопаной рубахи.
Конан открыл дверь шире, чуть не уронив этим движением стоявшего снаружи. Его массивная фигура не давала возможности увидеть хоть что-нибудь внутри дома.
— Твой командир задал тебе вопрос, приятель. Ты что, всегда так плюешь на ее команды? — Конан старался говорить как можно вежливее и без угрозы в голосе.
— Э-э… — все, что прозвучало в ответ.
Конан понял, что, держа человека так крепко за ворот, он просто лишает его всякой возможности что-либо сказать. Он ослабил хватку. Человек дернулся, освободил шею и, уставившись на Киммерийца, похоже, поблагодарил богов, что легко отделался.
— Там, за деревней, какой-то граф Сизамбри, господин…
— Конан из Киммерии, бывший офицер туранской армии, — раздался голос Райны. Она еще не была полностью одета, когда шагнула в дверной проем, но на поясе уже висели меч и кинжал, а на голове надет шлем.
— Госпожа, капитан Конан. Граф Сизамбри утверждает, что этой ночью похищена принцесса Чиенна. Он хочет допросить нас и осмотреть лагерь и багаж.
— Сначала его утопят в верблюжьем навозе, — отрезала Райна.
— Госпожа, с ним пятьдесят человек.
— Действительно так или он только так говорит? — спросил Конан.
Человек прикинул, имеет ли Конан право задавать вопросы, но, взглянув на выражение лица Райны, втянул голову в плечи и произнес:
— Вообще-то мы не видели больше двадцати, но они все там, за деревней.
— Хорошо. Пусть остаются там, пока я не выйду, — ответила Райна.
— Слушаюсь, госпожа.
Дверь за ним захлопнулась, и они услышали, как он бегом помчался к краю деревни. Конан и Райна взглянули друг на друга.
Даже если у графа всего двадцать человек, это все равно больше, чем у Райны. А если в его отряде и вправду пятьдесят бойцов, то эта угроза посерьезнее, чем шайка бандитов, встреченная сегодня утром.
Райна протянула руки к Конану и позволила ему обнять себя, на секунду прижавшись к его мощной груди. Затем поцеловала его и сделала шаг назад.
— Прикрывай мне спину и попридержи язык, дружище.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34