Бэйн схватил темный плащ, набросил его на плечи и выскользнул из дома владыки, растаяв в сумерках Нексуса.
Глава 6. НЕКСУС
Эпло в тревоге покинул дом своего повелителя и пошел куда глаза глядят. Он шел по пересекающимся лесным тропинкам, — их было несколько, и они вели к различным частям Нексуса. Сейчас он почти целиком ушел в размышления о разговоре со своим повелителем, пытаясь найти в нем хоть какую-то надежду на то, что Ксар прислушался к его предостережениям и будет со змеями держать ухо востро.
Но особой надежды на это не было. Эпло не мог винить своего повелителя. Ведь и самого Эпло змеи обольстили униженным своим поведением и подобострастием. Они явно обманули и владыку Нексуса. Но Эпло должен был каким-то образом убедить своего повелителя в том, что настоящую угрозу представляют не сартаны, а змеи.
Размышляя над этим тревожным вопросом, Эпло высматривал хоть какой-то след змеев, смутно надеясь на то, что ему удастся захватить какую-нибудь из этих тварей врасплох и заставить раскрыть Ксару свои истинные цели. Но лжепатринов Эпло больше не попадалось. Может, оно и к лучшему, мрачно признался он сам себе. Эти твари коварны и очень умны. Маловероятно, чтобы кто-нибудь из них позволил себя к чему-либо принудить.
Эпло шел и размышлял. Он уже вышел из леса и шел через луга к городу.
Теперь, когда Эпло повидал сартанские города, он мог сказать, что и Нексус построили они.
Город — хрустальная спираль с башенками и колоннами, уравновешенная центральным куполом из мраморных арок. Центральный виток охватывали еще четыре, высотой такие же, как первый. Уровнем ниже располагались еще восемь гигантских витков. Здесь, на ступенях, были выстроены дома и магазины, школы и библиотеки — все, что сартаны считали необходимым для цивилизованной жизни.
Эпло видел такой же город на Приане. Еще один очень похожий — на Челестре. Рассматривая его издали глазами того, кто уже видел их собратьев и может заметить смущающее сходство, Эпло подумал, что понимает, почему его владыка решил жить вне мраморных стен.
— Это просто другая тюрьма, сын мой, — говорил ему Ксар. — Она не такая, как Лабиринт, и в чем-то более опасная. Здесь, в этом сумеречном мире, мы, как надеялись сартаны, станем податливыми, как воздух, превратимся в серые тени. Они рассчитывали, что мы падем жертвой роскоши и легкой жизни. Что наш острый клинок заржавеет в их драгоценных ножнах.
— Тогда наш народ не должен жить в этом городе, — сказал Эпло. — .Нам надо уйти из этих домов и жить в лесу! — Он был тогда молод и полон гнева.
Ксар пожал плечами.
— И позволить всем этим прекрасным зданиям пропадать впустую? Нет. Сартаны недооценили нас, считая, что мы так легко поддадимся соблазну. Мы повернем оружие сартанов против них же. В этом мире, созданном ими, наш народ отдохнет от того страшного испытания, которому они нас подвергли. Мы станем сильнее, чем когда-либо, и подготовимся к бою.
Несколько сот патринов, спасшихся из Лабиринта, жили в городе, приспособив его к своим нуждам. Многим было поначалу трудно чувствовать себя уютно в четырех стенах, поскольку вышли они из мира простого и жестокого. Но патрины были народом практичным, стойким и умели легко приспосабливаться к новым условиям. Магическая сила, которая раньше тратилась на выживание, теперь обращалась на более созидательные цели: военное искусство, управление более слабым разумом, заготовление припасов и снаряжения, необходимого для ведения войны в мирах, сильно отличающихся от этого.
Эпло вошел в город. Он брел по улицам, жемчужно мерцавшим в полумраке. Раньше, проходя улицами Нексуса, он испытывал гордость и яростное торжество. Патрины — не сартаны. Патрины не толпятся на углах, беседуя о возвышенных идеалах, или сравнивая философские теории, или получая удовольствие от приятного общества. Беспощадные и суровые, непреклонные и решительные, занятые важными заботами, до которых другим не было дела, молчаливые патрины быстро шли по улицам, иногда приветствуя друг друга кивком головы.
И все же жило в них какое-то чувство единства, семейной близости. Они во всем и полностью доверяли друг другу.
Или, по крайней мере, так было раньше. Сейчас он беспокойно озирался по сторонам и шел по улицам с опаской. Он поймал себя на том, что подозрительно рассматривает каждого знакомого патрина. Он видел змеев в обличье гигантских пресмыкающихся Ариануса. Он видел их в обличье патринов. Для него было очевидно, что эти твари могут принимать любой облик.
Знакомые ему патрины стали замечать странное поведение Эпло. Они бросали на него мрачные, озадаченные взгляды, которые становились недружелюбными, как только подозрительный взгляд Эпло становился неприлично пристальным.
Эпло показалось, что в Нексусе уж слишком много незнакомцев, больше, чем он мог припомнить. Он не узнавал половины лиц. А те, которых он вроде бы знал, казались ему какими-то другими, изменившимися.
Кожа Эпло начала слабо светиться, руны зудели и жгли его. Он украдкой рассматривал каждого проходящего мимо него, растирая руку. Собака, что весело бежала впереди, заметила перемену в поведении хозяина и сразу же насторожилась.
Мимо проходила пожилая женщина в одежде с длинными, струящимися рукавами, скрывавшими ее кисти и запястья. Эпло показалось, что она прошла слишком близко от него.
— Что вы делаете? — Он грубо схватил ее за руку и отвернул ткань, чтобы посмотреть на ее руны.
— Нет, это что вы делаете! — гневно посмотрела на него женщина и вырвалась из его хватки отработанным легким поворотом запястья. — Что с вами?
Прочие патрины забыли про свои дела и немедленно объединились против возможной угрозы.
Эпло почувствовал себя дураком. Женщина действительно оказалась патринкой.
— Простите, — сказал он, поднимая руки раскрытыми ладонями вперед в знак добрых намерений, в знак того, что он не собирался использовать магию. — Тихо, псина. Я… я подумал… может быть…
Он не мог объяснить им, о чем он подумал, чего боялся. Они поверили бы ему не больше, чем Ксар.
— Это лабиринтная болезнь, — сказала другая женщина, постарше, одетая в платье простых, практичных тонов. — Я позабочусь о нем.
Остальные закивали. Похоже, она была права. Им часто приходилось видеть такое поведение, в особенности у тех, кто недавно вышел из Лабиринта. Жертву охватывал безумный ужас, человек бежал по улицам, воображая, что снова вернулся в это страшное место.
Женщина взяла было Эпло за руки, чтобы соединить круги их бытия и успокоить его смятенные, расстроенные чувства.
Пес вопросительно посмотрел на хозяина.
«Позволить? Или нет?»
Эпло поймал себя на том, что неотрывно смотрит на руны на руках женщины. Есть ли в них смысл? Есть ли в них порядок, значение, цель? Или на самом деле эта женщина — змей?
Эпло отступил на шаг и засунул руки в карманы.
— Не надо, — пробормотал он, запинаясь. — Благодарю вас, все уже в порядке. Я… простите, — снова сказал он первой женщине, которая смотрела на него с холодной жалостью.
Ссутулившись, спрятав руки в карманы, Эпло быстро зашагал прочь, надеясь затеряться в извилистых улицах. Собака растерянно последовала за ним, с несчастным видом глядя на своего хозяина.
Когда Эпло остался один и никто не мог его видеть, он прислонился к стене дома, пытаясь унять дрожь.
«Да что со мной случилось? Я же никому не верю, даже моим собственным соплеменникам! Это всё змеи. Они вселили мне в душу этот страх. Всякий раз, как я гляжу на кого-нибудь, я спрашиваю себя: уж не враг ли это? Вдруг она одна из них? Я не смогу больше верить никому! А ведь вскоре во всех мирах все будут вынуждены жить именно так!»
Ксар, господин мой! — воскликнул он в муке душевной. — Почему ты не видишь? Я должен заставить мой народ понять это, — лихорадочно бормотал он. — Но как? Как я могу их в чем-то убедить, если я сам не уверен в том, что все понимаю правильно? Как я могу сам себя убедить?
Он все шел и шел, не зная куда, да его это и не заботило. Внезапно он обнаружил, что стоит на пустынной равнине за городом. Дорогу ему загораживала стена, покрытая сартанскими охранными рунами. Эти руны были достаточно сильны, чтобы убить, и не давали никому приблизиться к стене с любой стороны. За стену можно было пройти только одним путем. Через Последние Врата.
Врата вели к… или в… Лабиринт.
Эпло стоял перед Вратами, не слишком понимая, как и зачем его сюда занесло. Он смотрел на них с ужасом, который охватывал его всякий раз, когда он осмеливался приблизиться к этому месту.
Вокруг было тихо, и ему показалось, что он слышит голоса тех, кто заключен там, по ту сторону Врат. Он слышал мольбы о помощи, вызовы на бой, вопли умирающих, которые с последним своим дыханием выкрикивали проклятия тем, кто заточил их здесь.
Эпло чувствовал себя отвратительно, как бывало всегда, когда он сюда приходил. Ему хотелось войти внутрь и помочь, присоединиться к тем, кто сражается, облегчить умирающим последние мгновения обещанием отомстить. Но воспоминания и страх держали крепко и не давали войти.
И все же он пришел сюда не просто так и, уж конечно, не для того, чтобы пялиться на Врата.
Пес трогал лапой его ногу и поскуливал. Казалось, он пытается что-то сказать.
— Тихо, малыш, — приказал Эпло, отпихивая пса.
Пес еще сильнее разбушевался. Эпло оглянулся и ничего, никого не увидел. Он смотрел на Врата, не обращая внимания на собаку. Ему становилось все тяжелее. Зачем-то ведь он пришел сюда, но он не имел ни малейшего понятия зачем.
— Я знаю, на что это похоже, — сочувственно сказал чей-то голос у него за спиной. — Я понимаю, что ты чувствуешь.
Эпло был совсем один. И, когда кто-то заговорил ему прямо в ухо, он отскочил, немедленно приготовившись к обороне. Руны покалывали кожу, однако сейчас это было желанное ощущение защиты.
Перед ним стоял всего-навсего древний старик с длинной редкой бородой, в серой хламиде и совершенно позорной остроконечной шляпе. Эпло от удивления не мог вымолвить ни слова, но старику было наплевать на его молчание. Он продолжал говорить свое:
— Я прекрасно понимаю твои чувства. Я и сам такое чувствовал. Помню, шел как-то один и думал о чем-то важном. Ну, как бишь ее там… Да! О теории относительности! «Е равно эм-це квадрат». «Святой Георгий! Я сделал это!» — сказал я сам себе. Я увидел Всеобщую Картину, а в следующий миг — бам! — все исчезло. Почему — непонятно. Просто исчезло, и все тут, — удрученно сказал старик. — И тут какой-то, с позволения сказать, мудрец по имени Эйнштейн заявляет, что это он впервые до этого додумался! Ха! Да я после этого стал все записывать на манжетах! И все равно не помогает… Лучшие идеи… выжаты, сложены и накрахмалены. — И он тяжело вздохнул.
Эпло взял себя в руки.
— Зифнеб, — с отвращением произнес он, однако оборонительной стойки не сменил. Змеи могут принимать любую форму. Однако в следующее мгновение ему подумалось, что сам он такого образа не принял бы.
— Зифнеб, говоришь? Где он? — в ужасном гневе крикнул старик, поворачиваясь кругом. Бородка его воинственно встопорщилась. — Я тебе сейчас такой «зиф» устрою, что тебе небо с овчинку покажется! — угрожающе заорал он, грозя кулаками пустому месту. — Опять за мной таскаешься, ты… ты…
— Кончай дурить, старик, — сказал Эпло. Он жестко положил руку на тощее хрупкое плечо, повернул чародея лицом к себе и впился взглядом в его глаза.
Мутные, слезящиеся, в кровавых прожилках глаза.
Но в них не было красного отблеска. «Это не змей, — сказал себе Эпло, — но старик явно не тот, за кого себя выдает».
— Ты все еще утверждаешь, что ты человек? — фыркнул Эпло.
— А с чего ты взял, что нет? — требовательно спросил оскорбленный до глубины души Зифнеб.
— А может, недочеловек? — гулко пророкотал откуда-то голос.
Пес зарычал. Эпло вспомнил, что при старике был дракон. Истинный дракон. Возможно, не такой опасный, как змеи, но все же опасный. Патрин быстро глянул на свои руки и увидел, что руны на коже начинают слабо светиться голубым. Он поискал дракона взглядом, но толком ничего не смог разглядеть. Верх стены и сами Последние Врата были окутаны серым с розоватым оттенком туманом.
— А ну, заткнись, лягва жирная! — рявкнул Зифнеб. Наверное, он обращался к дракону, но при этом беспокойно поглядывал на Эпло. — Не человек, значит? — внезапно Зифнеб растянул уголки глаз своими иссохшими пальцами и скосил глаза. — Эльф?
Пес склонил голову набок. Ему все это казалось чрезвычайно забавным.
— Нет? — огорчился Зифнеб. Он секунду подумал, затем просиял. — Гном со сверхактивной щитовидкой!
— Старик, — начал было Эпло.
— Молчи! Не подсказывай! Я сам догадаюсь. Я больше, чем хлебница? Да? Нет? Ладно, соберемся с мыслями. — Казалось, Зифнеб несколько сконфужен. Наклонившись поближе, он сказал громким шепотом:
— Я хочу сказать, вы, случаем, не знаете, каковы бывают хлебницы? Или какого примерно они размера?
— Ты сартан, — заявил Эпло.
— Да, конечно, и сыр может быть там, — кивнул Зифнеб. — Очень даже. Но вот в чем уж я точно уверен, не могу сейчас припомнить, но я определенно уверен…
— Да не «сыр там»! Сартан!
— Прости, милый мальчик. Ты, видать, из Техаса.
Там, понимаешь ли, говорят прямо как тут. Значит, ты думаешь, что я сартан. Ну, должен сказать, что я чрезвычайно польщен, но…
— Может быть, вы расскажете ему правду, хозяин? — прогудел дракон.
Зифнеб моргнул, обернулся по сторонам.
— Ты ничего не слышал?
— Возможно, это лучше для него, хозяин. В любом случае, он уже знает.
Зифнеб подергал себя за длинную седую бороду и внезапно остро и хитро посмотрел на Эпло.
— Так ты считаешь, что я должен открыть ему правду?
— То, что помните, хозяин, — мрачно заметил дракон.
— Помню? — ощетинился Зифнеб. — Я помню все по числам! И тебе, ящер, не поздоровится, когда я начну вспоминать все! Ладно, посмотрим. Берлин, 1948. Танис Полуэльф принимал душ, когда…
— Извините, но мы тут не на целый день, хозяин, — сурово проговорил дракон. — И послание мы получили весьма специфическое: «Страшная опасность. Приезжайте немедленно!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60