Ночь над Импераноном рассеивал свет факелов и канделябров. Неверный отсвет Небесной Тверди поблескивал на чешуе сторожевых драконов, сидевших на башнях. В сумерках горели красные сторожевые костры, освещавшие путь возвращавшимся из пиратского набега драконам и согревавшие часовых, которые непрестанно смотрели в небо — не появится ли эльфийский драккор.
Часовые не теряли своей бдительности, хотя давно уже ни один эльфийский драккор не осмеливался приблизиться к Волкарану. Некоторые из жителей Ферст-фолла, города, тесно прижавшегося к стенам замка, шептались о том, что король Стефан высматривает не эльфийские драккоры. Нет, он высматривает врага поближе, того, кто идет кира-курсом note 40, а не кана-курсом.
Альфред, который прожил среди людей некоторое время, написал об их расе следующие рассуждения, озаглавленные как «История вверх ногами» note 41:
«Эльфы Ариануса не стали бы такими сильными и могущественными, если бы люди смогли объединиться. В качестве единой расы люди стали бы для эльфов несокрушимой стеной. Люди легко могли бы воспользоваться войнами между различными эльфийскими кланами для того, чтобы укрепиться на Аристагоне (или по меньшей мере не позволить вытеснить себя оттуда). Но люди недооценили эльфов, считая их никчемными и слабыми. Различные группировки людей с их долгой историей кровавых междуусобиц были гораздо больше заинтересованы в истреблении друг друга, чем в отражении эльфийских нападений. По сути, люди сами сокрушили себя, истощив себя так, что могучему Паксару стоило только топнуть ногой и крикнуть „У!“, как люди в ужасе разбежались.
Люди были вытеснены с Аристагона. Они бежали на Волкаранские острова и более крупный континент Улин дию. Там они могли бы объединиться. Во время вспыхнувшего среди эльфов Братоубийства люди могли бы с легкостью отвоевать все потерянные ими земли. Возможно, они могли бы захватить даже Имперанон, поскольку среди людей есть мистериархи, чье магическое искусство гораздо выше, чем то, которого достигли эльфы, исключая разве что Кенкари. А в этой войне Кен-кари, по общему мнению, держали нейтралитет.
Однако собственные междуусобные войны утомили мистериархов и истощили их силы. Увидев, что их усилия прекратить вражду между людьми напрасны, мистериархи покинули Срединное Царство, отправившись в Верхнее Царство в построенные сартанами города, где надеялись обрести мир. Их уход оставил людей беззащитными перед нападениями эльфов Трибуса, которые, разгромив и силой объединив эльфийские кланы, занялись теперь людьми-пиратами, которые нападали на эльфийские корабли, перевозящие воду с Древлина, и грабили их.
Эльфы Трибуса завоевали множество людских королевств Волкарана, используя подкуп и предательство наравне с мечом, разделяя и завоевывая. Люди видели, как их дочерей и сыновей уводят в рабство, они видели, как их пища попадает в эльфийские глотки, они видели, как эльфийская знать убивает драконов ради забавы. И в конце концов люди пришли к выводу, что эльфов они ненавидят больше, чем друг друга.
Два наиболее сильных людских клана вступили в тайный союз, скрепленный браком Стефана Волкаран-ского и Анны Улиндской, Люди начали вытеснять эльфийские оккупационные войска с Волкарана, что закончилось знаменитой Битвой Семи Полей, которая примечательна тем, что проигравший оказался победителем note 42.
Вспыхнувшее после этого среди эльфов восстание, во главе которого встал принц Риш-ан, заставило эльфийские оккупационные войска отступить»..
Альфред заканчивает на печальной ноте: «Улиндия и Волкаран объединились под властью людей. Но теперь, когда эльфийская угроза исчезла, люди решили, что ныне они спокойно могут снова ненавидеть друг друга. Кланы с воинственным воем вцепились друг другу в глотку. Среди могучих баронов с той и с другой стороны пошел мрачный шепоток о том, что союз Стефана и Анны изжил себя за ненадобностью. Король и королева против воли были втянуты в в опасную игру.
На самом деле эти двое горячо полюбили друг друга. Брачный союз, заключенный по расчету, — это семя, брошенное в почву, удобренную годами ненависти, расцвело взаимным уважением и любовью. Но оба понимали, что этот цветок завянет и погибнет раньше срока, если только они не смогут удержать в узде своих последователей.
Потому король с королевой сделали вид, что ненавидят того, кого ценили в жизни превыше всего, — друг друга, ©ни громко бранились на людях, в душе еще горячее привязываясь друг к другу. Считая, что брак, а следовательно, и союз на грани развала, члены каждой из враждующих сторон начали не таясь нашептывать свои планы королю и королеве, не понимая, что на самом деле эти двое заодно. Так Стефан и Анна сумели покорить и загасить пламя, которое иначе пожрало бы их королевство.
Но теперь возникла новая опасность — Бэйн. И что с ним делать — ума не приложу. Я боюсь за меншей. Боюсь за всех них».
Эта проблема было решена note 43. Бэйн исчез. Его вроде бы увез в дальнее королевство человек с голубой кожей, — по крайней мере, эти смутные вести принесла королю Стефану настоящая мать Бэйна, Иридаль из Верхнего Царства.
Чем дальше увезут Бэйна, тем лучше, — так смотрел на дело король Стефан. Бэйна не было уже около года, и казалось, что проклятие, лежавшее на всем королевстве, исчезло вместе с мальчиком.
Королева Анна забеременела снова и благополучно разрешилась девочкой.
Девочка стала принцессой Улиндии. Правда, по закону корона Волкарана не могла быть передана женщине, но законы со временем можно и изменить, особенно если Стефан не сможет зачать сына. Король и королева обожали свою дочь. Нанятые ими маги Третьего Дома денно и нощно стояли на страже, чтобы и на сей раз в колыбели не оказалось странного, отмеченного роком подменыша.
К тому же за этот год восстание гегов Нижнего Царства еще сильнее ослабило и обескровило эльфов.
Войска Стефана сумели вытеснить эльфов с последнего занятого ими пятачка на внешних островах Волкарана. В руки людей только что попал эльфийский драккор с грузом воды. В этом году был хороший водный урожай. Стефан смог снять ограничения на воду, что обрадовало его подданных. Враждующие кланы по большей части стали получше относиться друг к другу, и междуусобицы, что вспыхивали между ними теперь, были совсем другого рода. Кровь, пролитая в них, капала из разбитых носов, а не с окровавленных ножей.
— Я всерьез начинаю подумывать, дорогая, о том, чтобы открыто заявить о нашей любви, — сказал Стефан, наклонившись над плечом жены, чтобы состроить рожицу ребенку.
— Не заходи слишком далеко, — ответила Анна. — Меня даже забавляют наши прилюдные перебранки. Думаю, все это нам на пользу. Когда ты на самом деле бесишь меня, я выплескиваю всю мою злость в следующей нашей показной ссоре, и мне становится намного лучше. О Стефан, ну и страшная же рожа! Ты напугаешь ее!
Однако малышка рассмеялась от удовольствия и попыталась схватить короля за седеющую бороду.
— Значит, все эти годы ты вполне искренне говорила мне все эти ужасные слова? — поддел ее Стефан.
— Я надеялась, что у тебя такая физиономия и останется. Очень бы тебе пошло. У, какой страшный у нас папа! — сказала Анна малышке. — Давай-ка нападем на этого страшного папу. Ну, давай, мой дракончик! Налетай на папу!
Анна подняла девочку, и та «полетела» к Стефану. Тот подхватил ее и слегка подбросил вверх. Малышка рассмеялась и снова попыталась схватить его за бороду. Они сидели в детской, наслаждаясь теми немногими драгоценными минутами, когда им удавалось побыть вместе. Для королевской семьи такие минуты выпадали столь редко, что появившийся в дверях человек печально улыбнулся и отвел взгляд. Сейчас радостный миг закончится. И оборвет его он сам. Но он медлил, любуясь ничем не омраченным счастьем, которое ему придется прогнать…
Король ощутил тень собиравшейся над ним тучи. Пришедший появился беззвучно, но король почувствовал его присутствие. Это был Триан, магикус короля, — только ему было дозволено входить без стука и предупреждения. Стефан поднял взгляд и увидел стоявшего в дверях чародея.
Король улыбнулся и хотел было махнуть рукой, но выражение лица Триана было куда страшнее, чем та рожа, которую Стефан скорчил, чтобы позабавить свою маленькую дочку. Улыбка его погасла, лицо стало холодным. Анна, которая с нежностью смотрела на игравших мужа и ребенка, увидела, как он помрачнел, и в тревоге обернулась. Увидев Триана, королева вскочила на ноги.
— Что такое? Что случилось?
Триан показал взглядом из-под полуопущенных ресниц в сторону коридора и незаметно сделал знак рукой, чтобы дать понять, что в коридоре есть люди, причем достаточно близко, чтобы услышать разговор.
— Ваше величество, от барона Фицуоррена прибыл гонец, — громко сказал магикус. — Как я понимаю, небольшая стычка с эльфами Куринандистаи. Мне очень неприятно отрывать ваши величества от более приятного времяпрепровождения, но вы оба прекрасно знаете барона.
Они действительно знали барона, только нынешним утром от него пришло донесение, в котором он сообщал, что уже несколько недель не видел ни единого эльфа и горько жаловался на безделье, которое дурно сказывается на дисциплине, и просил позволения поохотиться на эльфийские драккоры.
— Фицуоррен горяч, — сказал Стефан, уловив намек. Он отдал дочь няне, вошедшей по приказу Триана. — Это ведь один из ваших кузенов, моя королева. Улиндиец, — насмешливо усмехнулся он.
— Он не бегает от сражений, чего я не могу сказать о волкаранцах, — с горячностью ответила Анна, хотя лицо ее было бледным.
Триан страдальчески вздохнул, как человек, который с удовольствием бы выпорол балованного ребенка, но не имеет на то возможности.
— Не будут ли ваши величества столь любезны выслушать донесение посланца? ©н в моем рабочем кабинете. Фицуоррен просил заклятье против обморожения. Я составлю его, покуда ваши величества поговорят с посланцем. Так мы сэкономим время.
В рабочем кабинете Триана… Король и королева обменялись несчастными взглядами. Анна поджала губы и положила холодную руку в ладонь мужа. Стефан нахмурился и повел свою жену по коридору.
Рабочий кабинет Триана был единственным во всем дворце местом, где все трое могли встречаться частным образом и быть уверенными, что их разговоры не подслушают. Замок был настоящим рассадником интриг и сплетен. Половина слуг была подкуплена тем или другим бароном, а другая половина передавала сведения за так.
Рабочий кабинет Триана находился в легкой светлой башенке, вдалеке от шумной и бурной жизни замка. Триан и сам был большим любителем пирушек. Благодаря своей молодости, цветущему виду и обаятельным манерам он, хотя и не был женат, редко проводил ночи в одиночестве, разве что сам этого хотел. Никто во всем королевстве не умел танцевать так грациозно. Многие знатные люди заплатили бы кучу денег за то, чтобы выведать секрет магикуса, — как это он умудряется столько пить без малейших намеков на похмелье.
Но, хотя Триан мог пировать ночь напролет, он был человеком серьезным и дни посвящал делам, помогающим управлять королевством. Он был абсолютно, полностью, самоотверженно предан своим королю и королеве, любил их как друзей и почитал как правителей. Он знал все их тайны и мог бы в десятки раз увеличить свое состояние, продав ту или другую. Но он скорее бросился бы в Мальстрим. И хотя Триан был на двадцать лет моложе Стефана, он был для своего государя советником, министром и наставником.
Войдя в кабинет чародея, король и королева обнаружили там двух человек, которые ждали их. Одного — мужчину — они не знали, хотя он показался им отчасти знакомым. Второго посетителя — женщину — они знали в лицо, и при ее виде тень, лежавшая на их челе, стала гуще и темнее.
Женщина поднялась и почтительно поклонилась их величествам. Стефан и Анна также ответили вежливым поклоном, поскольку, хотя женщина и ее спутник понимали, что перед ними король и королева, их связывали необычные узы. Трудно править теми, кто гораздо могущественнее тебя и может обрушить замок, прошептав одно-единственное слово.
— Я думаю, ваше величество, вы знаете леди Иридаль. — Слова Триана были излишни, но он мягко старался успокоить всех .прежде, чем нанести удар, который разрушит их жизни.
Все обменялись вежливыми, ничего не значащими словами. Они вылетали как бы сами собой, и никто не задумывался над их смыслом. Эти «рад снова вас видеть» и «как давно мы не виделись», «спасибо за очаровательный подарок ребенку» быстро иссякли, особенно при упоминании о ребенке. Анна смертельно побледнела и опустилась в кресло. Иридаль крепко сцепила руки и устремила невидящий взгляд на свои пальцы. Стефан закашлялся, прочистил горло и, нахмурившись, посмотрел на стоявшего в комнате незнакомца, пытаясь припомнить, где он его видел.
— Ну, так в чем дело, Триан? — спросил король. — Почему вы позвали нас сюда? Мне кажется, что все это никак не связано с Фицуорреном, — добавил он с невеселой усмешкой, посмотрев на леди Иридаль. Она, хотя и жила неподалеку от дворца, редко отваживалась приходить сюда, поскольку прекрасно понижала, что своим появлением приносит этой чете неприятные и болезненные воспоминания, такие же, какие при их виде оживали в ее памяти.
— Не соизволит ли ваше величество сесть? — спросил Триан. Никто в комнате не мог сесть прежде короля. Стефан нахмурился, затем бросился в кресло.
— Начнем.
— С вашего позволения одну минуточку, ваше величество, — сказал Триан, воздел руки, пошевелил пальцами, и воздух наполнили звуки, напоминавшие чириканье птиц. — Ну, вот. Теперь мы можем говорить свободно.
Кто бы ни подслушивал с той стороны двери, вне круга заклятья, он услышал бы только нечто вроде птичьего щебета. Те же, кто находился в круге заклятья, прекрасно слышали и понимали друг друга.
Триан умоляюще посмотрел на леди Иридаль. Она была мистериархом Седьмого Дома, тогда как сам Триан достиг всего лишь Третьего. Захоти Иридаль, она могла бы обратить всех их самих в щебечущих птиц.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60