— Ты разве не узнаешь меня? Это же я, Тассельхоф! Тассельхоф Непоседа. Мы встречались с тобой в Палантасе во время Войны с Хаосом! Для меня-то с тех пор прошло всего несколько дней, а вот для тебя, похоже, годы и годы, потому что ты стала намного старше. Просто на очень много, — подчеркнул он. — Я еще приходил в твой магазин и… — Поток сведений стал иссякать.Йенна по-прежнему держала руки вытянутыми вперед и с доброжелательным изумлением смотрела на кендера. Было совершенно очевидно, что она не верит ни единому его слову.Услышав скрип шагов по гравию, она повернула голову к приближавшемуся магу.— Палин! — Улыбка осветила ее лицо.— Йенна! — Он почтительно склонил голову. — Я счастлив, что ты смогла уделить мне время.— Дорогой мой, но если то, что ты мысленно сообщил мне, правда, то я, конечно, не могу упустить такой возможности за все сокровища Истара. Извини, что не подаю тебе руки, но мне приходится удерживать на расстоянии этого кендера.— Каким было твое путешествие?— Долгим. — Она в притворном ужасе закатила глаза. — Мое кольцо для путешествий, — она указала на кольцо со сверкающим, оправленным в серебро аметистом, которое она носила на большом пальце, — бывало, в мгновение ока переносило меня с одного конца континента на другой. Теперь же мне понадобилось два дня, чтобы добраться из Палантаса в Утеху.— И что же ты делаешь в стенах Академии? Если ты надеешься разыскать здесь какой-нибудь магический инструмент, то не стоит беспокоиться. Мы постарались унести с собой все, что смогли.Йенна покачала головой:— Нет, нет, я хотела просто прогуляться. Я зашла к тебе, но, — добавила она, сопроводив свои слова многозначительным взглядом, — там была твоя жена, и, кажется, она не пришла в восторг от моего визита. Найдя прием довольно прохладным, я предпочла более теплую прогулку под лучами солнца. — Она оглянулась и тряхнула головой. — Я не была здесь с тех самых пор. Они тут хорошо потрудились. Ты не намерен восстановить Академию?— Зачем мне это? — вопросом на вопрос ответил Палин. Его тон был горьким. — Зачем нужна Академия Волшебства, когда больше нет самого Волшебства? Тас, — резко обратился он к кендеру, — Аша дома. Почему бы тебе не сбегать навестить ее? — Он указал на большое здание, которое едва виднелось за окружавшими его высокими деревьями. — Вон наш дом…— Я знаю! Я был там, когда приезжал на первые похороны Карамона. Аша и теперь рисует такие же красивые картинки, какие рисовала тогда?— Почему бы тебе не спросить об этом у нее самой? — посоветовал Палин.Тас оглядел заманчивые развалины и застыл в нерешительности.— Аша может обидеться, если ты не придешь.Этот довод сразил кендера.— Да, ты прав. Я ни за что не хотел бы ее обидеть. Мы с Ашей такие большие друзья! Кроме того, я ведь смогу вернуться сюда позже. До свидания, Йенна! — Он хотел было помахать на прощание рукой, но предусмотрительно воздержался. — И спасибо за то, что ты немножко поколдовала на мне. Я так давно этого не испытывал, было очень приятно.— Довольно странный парнишка. — Йенна проводила взглядом кендера, который, выписывая зигзаги, спускался с холма. — Он удивительно напоминает мне одного кендера, которого я когда-то знала. Того звали Тассельхоф Непоседа. Можно подумать, что это он и есть.— Это действительно он, — сказал Палин. Йенна медленно перевела на него взгляд.— Ну, полно! — Она испытующе вгляделась в лицо мага. — Клянусь ушедшими Богами, ты, кажется, говоришь совершенно серьезно. Но, знаешь ли, Тассельхоф Непоседа умер очень давно и…— Разумеется, я это знаю! — нетерпеливо прервал ее Палин. — Это случилось более тридцати лет назад. Или около того. Извини меня, Йенна, — он вздохнул, — прошлая ночь для меня была очень долгой и страшной. Берилл узнала о магическом артефакте, нам была устроена засада, и мы с кендером едва спаслись, а соламниец, который доставил ко мне кендера, погиб. Потом, когда мы уже поднялись в воздух на грифоне, на нас напал один из зеленых драконов, посланный Берилл. Нам удалось ускользнуть от него только тогда, когда мы влетели в самое сердце бури.— Тебе следует немного поспать, — посоветовала Йенна, с сочувствием глядя на него.— Что ты, мне не заснуть. — Палин потер глаза, сам чувствуя, какие они опухшие и воспаленные. — Мои мысли беспорядочно скачут и просто не дают мне покоя. Нам с тобой необходимо поговорить — почти выкрикнул он в отчаянии, видя, что она не понимает его.— Но ведь потому-то я и здесь, друг мой, — спокойно ответила она. — Однако ты сначала поешь что-нибудь. Давай пойдем к тебе, ты выпьешь стакан вина и поздороваешься со своей женой. Насколько я успела понять, она сама только что вернулась из опасного путешествия.Палин немного успокоился и слабо улыбнулся ей:— Ты, права, Йенна, права, как всегда. — Он с минуту подумал, что и как необходимо сказать Йенне сейчас. — Это был настоящий Тассельхоф, Йенна. Я убежден в этом. И он побывал в будущем, которое совсем не является нашим будущим, там, где не существует великих драконов. Это время мира. И у Таса имеется при себе устройство для путешествий во времени.Глаза Йенны пристально, изучающе смотрели на него, затем, когда она убедилась, что он не шутит, они сузились, и в них загорелся неподдельный интерес.— Да, — наконец произнесла она, — нам просто необходимо поговорить. — Она приняла предложенную Палином руку, и они стали не торопясь спускаться с холма. — Расскажи мне все, Палин, — попросила она.
Дом Маджере представлял собой огромное древнее сооружение, в котором прежде обитал Магистр Теобальд, чародей, обучивший магии Рейстлина Маджере. Карамон приобрел его после смерти Магистра в память о своем усопшем брате и подарил Палину и Аше в день их свадьбы. Здесь родились и выросли их дети, отсюда они уехали, начав вести самостоятельную, полную приключений жизнь. Палин превратил бывшую классную комнату, в которой молодой Рейстлин некогда скучал на уроках, в студию для своей жены, художницы-портретистки, пользовавшейся некоторой известностью в Соламнии и Абанасинии. Лаборатории же старого мага он использовал по прямому назначению.Когда Тассельхоф признался Палину, что прекрасно помнит его дом по своему первому путешествию, он сказал сущую правду. Он действительно помнил его, и дом с тех пор нисколько не изменился. В отличие от своего хозяина, который в это путешествие Таса был совершенно другим человеком.— Наверное, если искалечены пальцы, то взгляды на жизнь тоже становятся искалеченными, — умничал Тас перед Ашей, сидя у нее на кухне и поедая огромную миску овсяных хлопьев. — Я так думаю, потому что когда я был здесь на первых похоронах Карамона, то у твоего Палина пальцы были в полном порядке, и так же было с ним самим. Он был такой приветливый и добрый. И даже вполне счастливый, несмотря на то, что бедный Карамон только что умер и никто не мог быть счастливым в такой день. Но Палин все-таки был счастлив, счастлив сам по себе. Поэтому, хотя он внешне и был грустным, я знал, что скоро он опять будет счастлив. А теперь он ужасно несчастлив, так несчастлив, что даже не может быть грустным.— Э… Думаю, ты прав, — пробормотала Аша.Кухня была большой и светлой, с высоким сложенным из балок потолком и огромным каменным очагом, почерневшим от копоти за долгие годы. Над ним висел на черной цепи объемный котел. Аша сидела напротив кендера за большим столом. Тас подумал, что прежде стол непременно служил мяснику, который рубил на нем головы цыплятам и тому подобное. Сейчас он стоял чисто вымытый и выскобленный, и никаких обезглавленных цыплят на нем не было. Правда, день только начался и до обеда было еще далеко.Аша смотрела на кендера так же, как и все остальные, — будто у него выросло две головы или он остался совсем безголовым, как те цыплята. Она так смотрела с того самого момента, когда он распахнул входную дверь (о том, что нужно постучать, он вспомнил чуть позже) и закричал: «Аша! Это я, Тас! Гигант раздавил меня!»Аша Маджере была привлекательной молодой женщиной. Годы были милостивы к ней, хотя Тас подумал, что в прошлый раз, когда он пришел сюда после похорон Карамона, она была гораздо красивее. Ее волосы и теперь сияли серебром, в глазах светились золотые точки, но золото было лишено тепла, а серебро казалось матовым, потускневшим. Она выглядела утомленной.«И даже весьма несчастной, — неожиданно подумал Тас. — Может, это у них тут заразно. Вроде кори».— Вот идет Палин! — сказала Аша, услышав, как хлопнула, открываясь, входная дверь. Затем она тихо закрылась.— Он там с Йенной, — пробормотал с полным ртом Тас.— Да, с Йенной, — холодновато повторила Аша. — Но ты можешь оставаться тут, если хочешь, э… Тас. Доедай свои хлопья. Там в горшке еще есть.Она поднялась и вышла из кухни. Тас ел хлопья и с интересом прислушивался к беседе, которая велась за дверью. Обычно он не подслушивал чужие разговоры, потому что это было ужасно невежливо. Но поскольку сейчас говорили о нем, подслушивание становилось почти вежливым с его стороны.Кроме того, Тас вдруг понял, что ему совсем не нравится Палин. Кендеру стало очень неприятно, но он не мог ничего с этим поделать. Он довольно много времени проводил с магом, когда они были у Лораны, снова и снова пересказывая свое первое посещение Карамоновых похорон. Он, конечно, не забывал всячески приукрашивать историю, без чего любой кендер счел бы рассказ неполным, но, к несчастью, Палина эти добавления, переходившие из истории в историю, не только не забавляли, а, наоборот, раздражали. Палин даже приобрел привычку как-то по-особенному смотреть на Таса, не так, будто у кендера было две головы, а так, будто он собирался оторвать ему ту единственную голову, которая у него была, и как следует рассмотреть, что находится внутри нее.— Даже Рейстлин никогда не смотрел на меня так, — говорил себе Тас, доставая пальцем крошки хлопьев из миски. — Иногда он, конечно, смотрел так, будто мечтал меня убить, но он никогда не хотел сначала посмотреть, что у меня внутри.Голос Аши донесся из-за двери:— …и он утверждает, что он Тассельхоф.— Он на самом деле Тассельхоф Непоседа, моя дорогая, — отвечал Палин. — Ты знакома с госпожой Йенной, не так ли, Аша? Она, возможно, проведет у нас несколько дней. Ты не приготовишь для нее гостевую комнату?Последовало напряженное молчание, затем раздался голос Аши, такой холодный, какими стали сейчас овсяные хлопья.— Палин, могу я тебя попросить зайти на минуту на кухню?И тут же зазвучал голос Палина, который был гораздо холоднее хлопьев в миске:— Прошу прощения, госпожа Йенна.Тассельхоф вздохнул и, подумав, что ему лучше прикинуться глухим, начал громко напевать какую-то мелодию и пустился в изучение полки с припасами, отыскивая что-нибудь съедобное.К счастью, ни Палин, ни Аша не обратили на него вообще никакого внимания — если не считать таковым приказ мага прекратить лазать по полкам.— Что она тут делает? — требовательно спросила Аша, уперев руки в бока.— У нас есть кое-какие дела, которые нам следует обсудить, — ровным голосом ответил Палин.Аша смотрела на него в упор.— Палин, ты обещал мне! Обещал, что это твое путешествие в Квалинести будет последним. Тебе известно, насколько опасными стали нынче поиски волшебных предметов!— Да, дорогая, прекрасно известно, — прервал жену Палин голосом, от которого могло просто зазнобить. — Поэтому я и думаю, что тебе лучше оставить Утеху:— Оставить! Мне! — только и могла повторить изумленная Аша. — Я только что вернулась к себе домой после трехмесячного отсутствия. Мы с твоей сестрой были почти что пленницами в Гавани! Тебе хоть это известно?— Да, мне это известно, но…— Хорошо, что так! И ты на это ничего не можешь сказать? Ты даже не беспокоился? Даже не спросил меня, как нам удалось освободиться?— Дорогая, у меня просто не было для этого времени!— Мы не смогли даже прибыть на похороны твоего отца! — В гневном голосе Аши зазвенели слезы. — И нам позволили уехать только после того, как я дала обещание написать портрет жены одного из членов магистрата! А она страшна, как гоблин! А ты предлагаешь мне уехать опять!— Это только ради твоей безопасности.— А как насчет твоей безопасности? — воскликнула Аша.— О себе я могу позаботиться сам.— Можешь? Ты уверен? — Внезапно ее тон стал мягким. Она протянула руку и накрыла ладонью его пальцы.— Да, уверен, — огрызнулся он и, сделав резкое движение, спрятал руки в рукава плаща.Тассельхоф чувствовал себя совершенно ужасно, ему хотелось улизнуть в кладовку и прикрыть за собой дверь. Но, к несчастью, там совершенно не было для него места, даже после того, как в его карманы перекочевало оттуда несколько занятных вещичек.— Очень рада за тебя в таком случае! — Аша совсем разозлилась. — Я, может быть, уже и не имею права прикоснуться к тебе, но все-таки вправе рассчитывать на некоторые объяснения. Что тут происходит? Зачем ты послал сюда кендера, который имеет наглость утверждать, что он Тас? Что ты себе позволяешь?— Мы заставляем госпожу Йенну ждать.— Не думаю, чтобы она возражала. Не забывай, пожалуйста, что я все-таки твоя жена. — Аша нервно поправила свои серебристые волосы. — Не удивлюсь, если ты забыл об этом. Мы уже давно не виделись друг с другом.— Только не начинай опять все сначала! — взорвался Палин и повернулся, чтобы выйти.— Палин! — Она инстинктивно протянула к нему руку. — Я же люблю тебя! И хочу лишь помочь тебе!— Ты ничем не можешь мне помочь! — Палин резко обернулся. — Как и никто на свете. — Он поднял руку к свету, показывая ей скрюченные и загнутые наподобие птичьих когтей пальцы. — Никто на свете, — повторил он.Снова воцарилось молчание. Тасу вспомнилось то время, когда он томился в Бездне, такой одинокий, несчастный и никому не нужный. Странно, что сейчас он чувствовал себя так же, несмотря на то, что был на кухне у своих добрых друзей. Он даже не проявил интереса к красивой серебряной шкатулке, запертой на замок.— Извини меня, Аша, — сдерживаясь, заговорил Палин. — Ты права. Я должен тебе все объяснить. Этот кендер — на самом деле Тассельхоф.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82