Хан прямо с базы умчался к экспертам-кибернетикам с драгоценным диагностером,
битком набитым полученными от "черного человека" сведениями,
и обещал явиться сразу, как только удастся расшифровать хотя бы небольшой
фрагмент записи. Мальгин попрощался с Ромашиным и с базы отправился
домой, мечтая только о горячей хвойной ванне и глотке клюквенного
морса, а в гостиной ему навстречу встала с дивана Купава.
С минуту они молча смотрели друг на друга, потом Купава шагнула к
нему и, как в былые времена, ткнулась в грудь лицом. Прошла вечность,
прежде чем Мальгин опомнился и отстранил женщину, вглядываясь в ее
ставшее мокрым от слез лицо. Пришли на ум некрасовские строки:
От ликующих, праздно болтающих,
Обагряющих руки в крови,
Уведи меня в стан погибающих
За великое дело любви!..
Купава потянулась к нему губами, странно робкая и беззащитная, но
Мальгин уже овладел собой, погладил ее по щеке и усадил на диван.
- Подожди немного, я переоденусь, а то с корабля на бал.
Вскоре он появился в гостиной в строгом сером костюме. Купава заметила
эту перемену, усмехнулась:
- Ты, словно крепость, намерен выдерживать долговременную жестокую
осаду. Неужели боишься, что возьму тебя измором?
- Боюсь, - серьезно кивнул Мальгин, усаживаясь напротив;
она тоже привела себя в порядок и слез уже не было заметно. -
Но боюсь не тебя, а себя.
- Плохо верится, что мастер Клим Мальгин может чего-либо бояться.
И не говори намеками, я давно перестала тебя понимать, ты стал загадочен
как сфинкс.
- Хорошо, давай говорить прямо. Зачем ты пришла?
Купава стойко выдержала его взгляд.
- Мне сказали, что ты ушел на Маат для встречи с...
- Кто сказал?! - спросил он с тихим бешенством. -
Кто этот благодетель?
- Не важно. Ты был там и...
Он встал так резко, что Купава испуганно отшатнулась, отвернувшись,
сказал глухо:
- Купава, если ты хочешь, чтобы я не потерял рассудок, не приходи
ко мне больше.
Женщина задумалась, пристально разглядывая профиль хозяина, встала
тоже, подошла к нему, не решаясь дотронуться; он слышал ее тихое дыхание,
чувствовал теплоту ее тела, и душа рвалась на части.
- Не сердись, - тихо проговорила Купава. - Сердиться -
мстить себе за ошибки других. Я знаю, ты не простил мне мою, хотя
ошибкой это назвать трудно. Я не приду больше... может быть. Ответь
мне только на один вопрос: почему ты рискуешь собой, пытаясь вытащить
Дана? Из-за того, что я... обещала... вернуться?
Мальгин медленно повернул голову к ней, лицо его побледнело. Внутри
с крутых гор души сошла лавина, столкнулись тайфуны, замерз океан,
погасло солнце, взорвалась сверхновая звезда... Несколько секунд он
смотрел на Купаву, изогнув бровь, будто силясь сдержать стон, и произнес
только одно слово:
- Нет!
Глаза Купавы вспыхнули, заискрились радостью и слезами, она поняла
наконец, что пряталось на дне израненной души Клима.
- Благодарю.
И не успел Мальгин ничего сообразить, как горячие ладони женщины обожгли
его щеки, горячие губы прижались к его губам - поцелуй был оглушающе
долог, - и Купава исчезла, оставив после себя тонкий запах ландыша.
И горьковато-нежный привкус поцелуя на губах...
Мальгин почувствовал боль, перевел взгляд на руку: он сжал кулаки
с такой силой, что ногти впились в ладони до крови.
- Намеки тонкие на то, чего не ведает никто... - пробормотал
он глубокомысленно. - Еще одна такая встреча, и меня можно будет
класть вместо Даниила...
Окончательно хирург пришел в себя только после пятиминутного сеанса
аутотренинга. По дороге в институт дал себе обещание выяснить, кто
же все-таки сообщает Купаве о действиях безопасников и какие цели
преследует этот "друг-благодетель". Правда, это мог быть и
сотрудник института, однако Мальгин не верил в отсутствие у коллег
врачебной этики.
Таланов встретил заведующего отделением в кабинете вопросом:
- Тебе никто не звонил?
- Нет, а что случилось?
- Джума Хан...
- Что?! - у Мальгина перехватило дыхание. - Что с
ним?
- Тебе придется оперировать двоих.
Мальгин так и сел.
- У кибернетиков он включил диагностер через Умника, -
продолжал Таланов, - сначала в режиме выдачи диагноза, то есть
выдачи тех данных, что записал сам диагностер с помощью своих датчиков
при обследовании "черного человека". Потом включили программу,
с помощью которой записали информацию, выведенную маатанином из своего
компьютера. На выходе - тарабарщина! Код записи оказался не
тем, что рассчитали кибернетики при составлении программы. И тогда
Джума подключился к диагностеру напрямую.
- Он с ума сошел!
- А черт его знает, чем он руководствовался! У него спинальный
шок. Поэтому времени у те... то есть у нас осталось всего ничего.
Шаламов не выходит из комы и жив только с помощью аппаратов.
Мальгин глубоко вздохнул, посидел немного и встал.
- Мне надо было идти с Джумой.
- Теперь уже поздно сожалеть. Данные диагностера введены в Гиппократа,
можешь ознакомиться. Группа ждет тебя у Стобецкого... кроме Джумы
и Карой Чокой. Она с ним в клинике СПАС-центра, примчалась сразу,
как только узнала. Непонятно...
- Она его жена, - сказал Мальгин, думая о своем, -
чего ж тут непонятного. Идем, заменишь Джуму, мне понадобятся по меньшей
мере три ассистента.
- Возьми Зарембу, парень рвется в бой, да и специалист он неплохой.
- Посмотрим.
Они спустились к лифту.
- Что нового выдал диагностер? Я имею в виду, из того, чего мы
еще не знали?
- Практически все! У маатан нет нервной системы в общепринятом
значении этого слова. То есть она существует, но не постоянно, а в
нужный момент формируются нервные пути и узлы в толще однородной массы,
которая называется телом. Почему вдруг именно эти участки тела становятся
нервной тканью, нервами, узлами, сплетениями волокон - загадка!
То же касается и мозга. По сути "черный человек" - единый
организм - мозг с постоянно меняющейся структурой,
иерархией, архитектоникой. Кстати, точно так же построен и
маатанский компьютер. Но самое интересное у него внутри: сверхтвердое
ядро массой около ста килограммов, закапсулированное к тому же силовым
полем с головоломными характеристиками. Поле пульсирует, а энергетическая
мощь его, по оценкам экспертов, равна мощи десантного когга!
- Ерунда какая-то! Он что - живой реактор?
- Кто знает?
- А пульсирует из-за чего? Может быть, это сердце?
- Нет у него сердца.
Они вошли в отделение Стобецкого в тот момент, когда у Шаламова после
долгого беспамятства наступила "фаза хозяина" - период
парадоксального сознания.
Шаламов не лежал, а сидел с открытыми глазами, поддерживаемый лапой
манипулятора, и, казалось, смотрел на сдвинувшихся к вириалу реаниматора
людей, хотя видеть их, конечно, не мог.
- Найдите Клима, - проговорил он негромко, но четко, голос
был не его - гортанный, с каким-то вибрирующим тембром, и говорил
Шаламов, почти не разжимая губ. - Найдите Мальгина, прощу вас.
Быстрее найдите, мне нужно поговорить с ним.
- Я здесь, Дан, - ответил Мальгин, заставив всех у полусферы
вириала оглянуться. - Слушаю тебя.
- Клим, как там мой "крестник"? Я знаю, ты был у него.
- Откуда знаешь?
- Не важно, знаю. - Шаламов раздвинул губы в улыбке. -
Он еще помнит меня?
- Да, - ответил Мальгин после паузы. - Он... болен.
- Говори все.
- У него проявляются черты человека...
- Обратный эффект, эффект бумеранга. Я тогда слишком поздно понял,
что он тоже связан со своим компьютером напрямую... Ему можно помочь?
- Подумай лучше о себе, - проворчал Стобецкий.
Шаламов не обратил на реплику внимания.
- Не знаю, - сказал Мальгин, с трудом подавляя вдруг поднявшийся
из глубины души гнев. - Скорее всего - нет. Но врач прав,
подумай о себе.
- Обо мне думай ты, а кто подумает о "черном"? Ты все
же прикинь наши возможности, он стал для меня крестником, а для своих
соотечественников - отщепенцем, изгоем, и, хотя у них нет
смертной казни, маатане способны на казнь равнодушием, а эта пытка
пострашней остальных. И еще, Клим: не торопись ты меня оперировать,
подожди немного, может быть, я справлюсь сам. Не прошу - требую.
- Но это невозможно! - воскликнул Заремба. - Ты все
реже выходишь из комы, а искусственно поддерживать работу внутренних
органов до бесконечности невозможно, они теряют способность функционировать
нормально в отрыве от организма.
- Это ваша забота, - отрезал Шаламов. - Ты слышишь,
Клим? Не спеши с операцией.
- Слышу, - сказал Мальгин в наступившей тишине.
Шаламов закрыл глаза, тело его расслабилось. Со всех сторон ударили
дымные струйки физиогаза, внутренности реанимакамеры затянуло зеленоватой
мутью.
Мальгин оглядел обращенные к нему лица.
- Ваши предложения?
- Оперировать и немедленно! - быстро сказал Заремба.-
Если и не приведем все в норму, то хотя бы остановим процесс регрессивной
трансформации. У него все большую роль начинает играть Р-комплекс [ Мозг
человека создавался эволюцией постепенно, сначала ядро - Р-комплекс,
так называемый "комплекс рептилий", который возник сотни миллионов
лет назад, потом "средний" мозг - лимбическая система,
общая со всеми млекопитающими, и наконец неокортекс - новая
кора, отвечающая за интеллект и высшие психические функции. ] , понимаете?
- Я - тоже за операцию, - сказал Стобецкий с непривычной
для него неуверенностью. - Шансы благополучного исхода с каждой
минутой падают.
- Предпочту воздержаться, - пожевав губами, проговорил Каминский,
ни на кого не глядя.
Мальгин кивнул, полузакрыв глаза и постукивая пальцем по меняющей
световой узор прозрачной "шляпе" вириала.
- С одной стороны, желание больного - закон. - Таланов
был не менее решительным, чем Мальгин, но в данной ситуации решал
не он. - С другой - Шаламов сейчас...
- Вот именно, он в таком состоянии, - перебил главного экспансивный
Заремба, - что не может отвечать за себя сам. Мы не имеем права
ждать.
- Не кипятись, - бросил Стобецкий, морщась. - Вчера
ты доказывал обратное.
- Мало ли что я говорил вчера, - пожал плечами молодой хирург, -
главное, что я говорю сегодня.
- Кредо болтуна.
- Кредо человека, способного вовремя почувствовать собственную
ошибку...
- Стоп! - глухо сказал Мальгин. - Я выслушал вас.
Операция откладывается... на сутки. Вопросы есть?
- Ты понимаешь, чем это может обернуться? - проговорил
Таланов. - Автоматика поддержки на пределе, еще сутки такой работы,
и она не справится...
- Сутки и подождем. У нас есть еще один больной - Джума
Хан, будем работать с ним. Иван, мчись в СПАС-центр и вместе с Карой
транспортируй его сюда.
Заремба с готовностью поднялся.
- Остальные с этого момента включаются в постоянную связь через
Гиппократа. Час на изучение научной информатуры о маатанах, час на
подготовку к операции. Координатором буду я, центральным ассистентом
Готард, остальные - периферийными. Надо задавить процесс перерождения
у Джумы в самом... - Мальгин не закончил.
В реанимационную вошла грациозная, улыбающаяся Карой Чокой, а за ней
невозмутимый, хотя и бледней обычного, Джума Хан.
Сцена, последовавшая за его появлением, длилась ровно пять секунд,
пока обстановку не разрядил смех Зарембы:
- Явился не запылился! Тебе ж положено лежать в шоке, мы уже
оперировать тебя собрались!
- Этого-то я и испугался.
- Так слухи о твоем нездоровье преувеличены?
- Кто меня отпустил бы из "Скорой"?
- Поклянись.
- Чтоб я сдох! - не моргнув глазом, поклялся Джума.
Смеялись несколько минут все, кроме Мальгина, постепенно отходя от
неожиданного сюрприза, потом Клим спросил:
- Что с тобой случилось? Нам сообщили, что ты в шоке...
- Так оно и было, но кибернетики молодцы, поставили на пси-съемоблокировку,
и как только информация "пошла густо" - сработал отстрел.
Мне, конечно, попало много всякого "мусора", но, как видишь,
все обошлось.
- Он как ребенок, - сказала Чокой своим красивым низким
контральто с непередаваемым акцентом. - Совсем по Лермонтову:
то кровь кипит, то сил избыток!
Джума посмотрел на нее вопросительно, и Мальгин понял, что все можно
объяснить данью привычке, вежливости и участию. Видимо, по дороге
в институт они успели объясниться, хотя соотношение между де-факто
и де-юре осталось прежним. "Дьявол их душу знает! - с мрачной
завистью подумал вдруг про себя Мальгин. - Не копайся в чужих
отношениях и чувствах, разберись лучше в своих собственных".
- На чем мы остановились, коллеги? - Чокой сделала вид,
что не заметила взгляда нейрохирурга, невольно выдавшего его мысли.
- Операция переносится на сутки, - сказал Таланов.
- Извините, нам необходимо поговорить. - Мальгин увлек Хана
за собой. - Продолжаем работу, как наметили. Я подключусь к
общей связи позже.
Не обращая внимания на удивление в глазах женщины, Мальгин подтолкнул
к двери Джуму и вышел сам. В своем кабинете он усадил врача и некоторое
время изучал его лицо. Джума выдержал испытание спокойно, без обычной
иронии или насмешливости.
- Зачем ты пошел на этот неоправданный риск с диагностером?
Лицо Хана не выразило досады, хотя было видно, что вопрос ему неприятен.
- Если честно, это тот редкий случай, когда у меня сработало
самолюбие. Подумалось: смог же Шаламов выдержать информационный удар
маатанского компьютера и расшифровать запись, почему не смогу я? Тем
более что диагностер - не маатанский аппарат.
- Я думал, ты лишен подобных недостатков, хотя самолюбием твой
поступок не объяснишь, скорее это ложная гордость, переоценка сил.
- Свои недостатки я не оправдываю. - Джума слегка нахмурился,
однако тут же вернул себе равновесие. - Но и причислять их к
семи смертным грехам я бы не стал.
Мальгин непонимающе уставился на собеседника. Тот вполне серьезно
пояснил:
- Гордость входит в число семи смертных грехов.
- Екклезиаст? Вы неплохо начитанны для своей профессии, слуга
Гиппократа, а на вид - обычный конокрад.
Хан засмеялся.
- Ты тоже на вид простой, в меру воспитанный спортсмен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19