Заремба стащил ушастую дугу эмкана и небрежно бросил на вириал, пригладил
волосы.
- Я нашел причину слепоты: у него нарушена связь между стрирной
зрительной корой и латеральным коленантным телом. Восстановить эту
связь для меня - пара пустяков.
- Что он говорил в сознании?
- По-моему, ничего существенного... нет, постой, первый раз позвал
тебя и умолк, а второй произнес странную фразу, сейчас вспомню...
да, вот: "Я, обезумевший в лесу Предвечных Чисел".
- Числ, - поправил Мальгин. - Это Верхарн, Даниил любит
его поэзию. - Клим полузакрыл глаза, помолчал, потом продекламировал:
- "В одежде цвета горечи и яда рассудок мой холодным мертвецом
плывет по Темзе вверх лицом".
Заремба хихикнул, но, видя, что Мальгин не расположен шутить, подобрался
виновато и покачал головой:
- Мрачновато, хотя и весьма оригинально. Я лично Верхарна не
читал и не особенно жалею об этом. Что будем делать, Климыч? Машина
дает ему не больше двух суток жизни. Если не успеем что-либо предпринять,
летальный исход неизбежен, несмотря на временные прояснения сознания,
которые твой любимый Хан назвал "фазами хозяина".
- Кстати, где он?
- Джума? У себя, наверное, в клинике СПАС-центра, я им как-то
не интересовался. Скажи, ты знаком с Карой? Она почему-то интересовалась
тобой, звонила, я дал твой домашний телекс. Ну и женщина, скажу я
тебе! С ходу можно отдать ей корону "мисс Вселенная"! Во всяком
случае, я бы отдал. Красивая женщина, а? Она занимается исследованием
нейрилеммы и нейроглии [ Нейрилемма - оболочка нервных
волокон; нейроглия - ткань нервной системы, в которой
располагаются нервные клетки. ] , а старик Каминский собрал своих лингвистов
и кибернетиков [ Подразумевается: нейролингвистов и нейрокибернетиков;
нейролингвистика изучает нарушения языковых навыков, нейрокибернетика -
организацию и функционирование нервных сетей, механизмов памяти и
поведения. ] , его задача - ЦНС. И все равно мы придем к одному:
требуется срочная операция. Вернее, две операции, как ты и говорил:
стирание чужой информации - после выявления запасов криптогнозы
и воссоздание нормального генома, конструирование здоровых хромосом
со всеми вытекающими последствиями. - Последние слова Заремба
проговорил с видимым удовольствием, смакуя.
Мальгин молчал, все так же полузакрыв глаза. Заремба вдруг щелкнул
пальцами, глаза его загорелись.
- А давай сами слетаем к маатанам в гости и умыкнем одного, если
они не дадут нужной биоинформации! А?
- Ты сам-то понимаешь, что говоришь?
- Очень даже понимаю. Попытка - не пытка, а твой друг ждать
не может, он и так на ладан дышит.
Мальгин встал так стремительно, что Заремба отшатнулся.
- Ты что?..
- Ничего, - глухо сказал Клим. - Может быть, и из лучших
побуждений, но ты провокатор, Иван. Обзвони всех и сообщи, что собираемся
в двенадцать, будем решать. Спросит Таланов - я в Управлении
спасателей.
- Хорошо, скажу. - Заремба шмыгнул носом. -
А почему я провокатор?
Мальгин окинул хирурга взглядом, глаза его стали грустными.
- Тебе никогда не приходило в голову, что ты слишком
медленно взрослеешь? Сколько тебе лет?
- Двадцать семь.
- А ведешь себя подчас как двенадцатилетний малец.
Подумай на досуге, ведь есть чем - голова иногда соображает.
В девятом часу утра Мальгин нашел Джуму Хана в шоковом
отделении клиники УАСС. Меднолицый врач "Скорой помощи" не
удивился визиту, извинившись перед коллегой, отвел Клима в сторону;
они медленно пошли по заросшему травой - таково было впечатление
от ковра - коридору.
- Нужна полная информация о физиологии и биологии
маатан, - сказал Мальгин прямо. - Я не имею права оперировать,
не представляя полной картины того, с чем могу встретиться на молекулярном
и атомарном уровнях.
- Такой информацией мы не располагаем и вряд ли будем
располагать в ближайшем будущем.
- Разве вы не поняли? - холодно спросил Мальгин. -
Я и сам знаю, что у нас есть, а чего нет.
Джума Хан остался невозмутимым.
- Не сердитесь, я вас понял. К сожалению, мои коллеги
не догадались доставить из Горловины шлюп Шаламова или хотя бы его
инк. А выудить что-либо из поврежденного проводника на месте не удалось.
- Надо срочно доставить его сюда и отдать специалистам-структурщикам,
может, хоть что-нибудь выудят.
- Боюсь, что это невозможно, маатане установили в
Горловине "маяк-табу", по терминологии безопасников, то есть
знак частного владения. Мы не имеем права врываться на занятую ими
территорию.
- Но ведь вы уже "врывались", когда забирали
Шаламова.
- Сядем, - кивнул Хан на кресла в нише с видом
на пойму Десны. Сели друг против друга, похожие сдержанностью и той
особенной мимикой, которая выдает в собеседнике умного, понимающего
иронию и юмор человека.
- Все не так просто, не однозначно. Да, мы забрали
Шаламова из Горловины, но после этого маатане выпустили внутри ее
сторожей, имеющих приказ уничтожать любых непрошеных гостей.
Мальгин молча смотрел на врача. Тот оценил его взгляд.
- Да, такова их логика, и ничего с этим не поделаешь.
- А откуда это известно?
Джума Хан слегка улыбнулся.
- У разведки свои секреты и методы, к тому же по этому делу работают
еще пограничники и безопасники.
- Но ведь "черные люди" имеют точно такие
же права на "серую дыру", что и мы, Шаламов "обнаружил"
ее, если можно так сказать, одновременно с маатанином.
- С юридической точки зрения - да, мы имеем
право на владение как Горловиной, так и планетой-кубом, - Шаламов
назвал ее Стражем Горловины, - хотя никто из людей никогда не
стал бы присваивать себе лично и вообще всему человечеству подобный
объект, нам достаточно иметь возможность исследования феномена, однако
"черные люди" не признают законов земной юрисдикции. Конечно,
комиссия ИВК [ Институт внеземных культур. ] попытается официальным
путем решить возникшие правовые вопросы, но едва ли маатане станут
нас слушать.
- Так что же, уперлись в тупик и на этом успокоимся?
Джума внимательно посмотрел в глаза Мальгину.
- У вас есть конкретные предложения?
- Нет, - сказал Мальгин нехотя через некоторое
время.- Но у меня в распоряжении сутки, от силы двое. Сегодня
в двенадцать я объявил общий сбор рисконавтов, и, если решение не
будет найдено, я начну действовать так, как сочту нужным.
Джума Хан покачал головой.
- Напрасно вы разговариваете со мной как с противником,
я целиком и полностью на вашей стороне, и, как бы вы ни решили -
а я думаю, что понял вас правильно, - будем действовать сообща,
аморфная позиция не по мне.
Мальгин встал, протянул руку.
- Благодарю, и простите за резкость, этот случай настолько
неординарен для меня в личностном отношении, что я не имею права ошибаться.
Ладонь у Джумы была широкая и шершаво-твердая.
- Никто из нас не имеет права ошибаться, хотя без
ошибок человек - не человек. Хотите, покажу одну любопытную
картинку?
- Она имеет отношение к теме нашего разговора?
- Прямое.
В своем рабочем кабинете Хан включил стол, полистал оглавление
проектора и остановился на нужном кадре. Виом развернул плоскость
цветного изображения, медленно протаявшего в глубину. Мальгин увидел
дымящийся черный океан, низкое мрачное небо с перьями фосфоресцирующих
облаков, неожиданно светлый берег с редкими скалами.
- Снято в ультрафиолете, - пояснил Джума, наблюдая
за Мальгиным. - Догадываешься?
Вглядевшись, Клим понял, что видит вовсе не скалы, а чудовищные
скелеты, облепленные не то насекомыми, не то пиявками. А на заднем
плане торчало из песка косо уходящее в небо перепончатое перламутрово-полупрозрачное,
с красивым рисунком прожилок крыло, на вершине которого громоздилась
мрачная, многогорбая, наполовину покрытая зеркальным слоем глыба -
"черный человек".
На стереоснимке был запечатлен пейзаж Маата.
Ничего больше не сказав друг другу, они разошлись. Мальгин вернулся
в институт и принялся внимательно изучать сканер-срезы мозга Шаламова,
намечая пробную "тропу вмешательства". А около одиннадцати
в клинику пришла Купава.
Одета она была в нечто пушистое, снежно-белое с голубым, с зеркальными
перетяжками - комплект "воздушный замок", скрывающий
фигуру, и никто не взял бы на себя смелость утверждать, что Купава
ждет ребенка. В кабинет она вошла без предупреждения.
Когда Мальгин, недовольный вторжением, повернул голову к двери, он
сначала не поверил глазам своим, потом встал, не снимая эмкана, и
молча уставился на женщину. В голове поплыли дым и звон - и
ни единой мысли.
Смуглое лицо Купавы казалось чуть бледнее обычного, а изогнутые, как
птичьи крылья, брови придавали лицу какое-то трагическое выражение.
Мальгин никогда не видел у нее такого!
- Что же ты не приглашаешь меня сесть, человек-да? - спросила
она тихо, с неожиданно робкой улыбкой.
Мальгин опомнился, сорвал с головы эмкан, бросил на стол, вышел навстречу.
Слова застряли в горле, пришлось откашливаться.
- Извини, я просто-напросто остолбенел. Проходи, садись.
- Спасибо. Не ожидал?
- Нет, - сказал он так жестко, что она снова улыбнулась,
но улыбка была невеселой и недолгой.
- Клим, ты же сильный и добрый, иначе тебя не назвали бы человеком-да,
почему ты ничего мне не сказал?
- О чем?!
- Не притворяйся. - В голосе женщины прорывались слезы;
она села в кресло и облегченно вздохнула, прислушиваясь к себе. -
Ты не способен на обман и должен сказать правду: что с Даном?
Мальгин попятился, поймал спинку кресла, сел напротив.
- Кто тебе сообщил?
- Неважно кто. Ты звонил вчера, и я... почувствовала. И потом,
у меня есть друзья в Управлении спасателей и среди пограничников...
они сказали, что он здесь. Что с ним? Почему он лежит у вас, в Институте
нейрохирургии? Почему мне никто ничего толком не говорит?
- У тебя будет ребенок, - сказал он вдруг утверждающим тоном,
словно разговор шел об этом.
- Да, - сказала она спокойно, не удивляясь, только
прищурилась и словно отгородилась от него внутренним барьером.
- Мой ребенок, - уточнил он.
- Да, - повторила Купава все так же спокойно. -
Но это ничего не меняет, Клим. И речь о другом. Что случилось с Даном?
Почему он оказался в твоем институте?
- Идиот, - сказал он вдруг сокрушенно.
Купава вздрогнула, непонимающе посмотрела на Мальгина.
- Я идиот, - добавил он. - Что позволил
тогда тебе уйти. Почему-то не сработала интуиция. Надо было догнать
тебя, всыпать как следует и вернуть.
- Вряд ли это подействовало бы, я бы все равно ушла.
- Нет, - сказал он тихо, но так твердо, что Купава
посмотрела на него с явным интересом.
- Ты, кажется, становишься человеком-нет. Не отвлекайся,
Клим, я знаю твою манеру уводить разговор в сторону, когда ты не хочешь
говорить о главном. Почему Дан оказался в Институте нейрохирургии?
У него... стресс?
- Хуже, - помолчав, сказал Мальгин: полуправду
он не любил так же, как и ложь. - У него коматозное состояние,
сильнейший шок... а он умудряется при этом на две-три минуты выкарабкиваться
из беспамятства и просить, чтобы тебе ничего пока не сообщали...
- Что с ним случилось? Он же ушел в обычный курьерский
рейс...
- Его шлюп в режиме "компакт-струна" пересекся
с чужим кораблем... оба "выпали" в наше трехмерное пространство
внутри "серой дыры", вернее, внутри входа в нее... и, чтобы
спасти экипаж чужака, Дан вывел на свой мозг память и динамику операционных
полей их компьютера... маатанского компьютера.
Мальгин поднял голову и тут же опустил.
Купава смотрела на него ставшими вдруг огромными бездонными
глазами, но совершенно пустыми, словно душа ее вдруг выгорела дотла.
- Он...
- Сейчас он почти нечеловек, Купава. И спасти его... -
Клим хотел сказать: "невозможно", но не смог, но она поняла.
- Ты сможешь! - прошептала она. - Ты сможешь,
Клим, ты же все можешь, ты лучший нейрохирург Системы, не говори "нет"... -
Шепот угас.
- Не знаю. - С горлом у Мальгина снова что-то
случилось, слова застревали, цеплялись и царапали горло, и он испытал
самую настоящую боль. - Не знаю. Это правда.
Она вдруг коротко и зло рассмеялась, так что у Мальгина
пробежала по спине ледяная дорожка озноба.
- Тебе не кажется, что мы с тобой оживили джек-лондоновский сюжет?
- Какой? - Он смотрел непонимающе.
- Вспомни рассказ "Конец сказки". От хирурга
Линдея ушла жена, и ему пришлось лечить соперника...
Клим кивнул, к нему возвращалась былая уверенность и сила,
понимание того, что он тоже не в состоянии сказать "нет".
- Так вот, - продолжала Купава, кусая губы, -
я тоже могу, как та женщина, Медж, предложить тебе компромисс: спаси
Дана, и я уйду к тебе... навсегда!
Мальгин встал, наглухо застегнутый в бронежилет самообладания,
хотя в квартире души, уютно обставленной согласно привычкам и желаниям
тридцатилетнего мужчины, возведшего в абсолют догмат выдержки и самоконтроля,
вдруг появилось желание сделать Купаве больно. Росло это желание недолго,
Мальгин умел бороться с малодушием. Он усмехнулся и подумал: "Когда-то
наши разговоры были для меня сродни умственной гимнастике, заставляли
держать себя в постоянной интеллектуальной форме. Как давно это было,
а интонации сохранились до сих пор. Неужели мне суждено это помнить
всегда?"
- А если я соглашусь на твое условие?
В глубине глаз Купавы мелькнуло не то сомнение, не то страх,
но думала она в данный момент не о себе.
- Я приду.
Мальгин глубоко вздохнул, не позволяя сорваться с языка
невысказанному, и Купава поняла, о чем он подумал.
- Ты до сих пор не простил мне... ухода?
Он покачал головой:
- Не о том говорим.
- Не простил... а мне казалось, умение прощать -
свойство сильных. Ты же сильный, Клим, неужели никогда не...
- Замолчи, - оборвал он ее почти грубо, -
иначе я возненавижу себя за то, что дал тебе повод думать обо мне
так. Уходи, Купава, потому что мы наговорим друг другу такого, что
не сможем потом простить никогда. Меня не нужно упрашивать вылечить
Дана, это мой прямой долг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19