Ларссон пожал плечами и, убрав крышку, заглянул в кастрюлю. Вчерашнее рагу выглядело весьма аппетитно и казалось совсем свежим – на него были наложены весьма искусные чары, предохранявшие еду от порчи.
«Интересно, – думал Ларссон. – Где же я ее видел? А что видел, это точно. Может, мельком, случайно, не зная, что она ведьма, а считая ее обычной девчонкой?.. Да, наверное, так».
К нему подбежала кошка Фрида и ткнулась мордочкой в его колено. Он почесал ее за ушами и угостил кусочком солонины. Не разделяя неприязни хозяина к этому продукту, кошка с аппетитом приступила к трапезе. Ларссон грустно смотрел на нее, понимая, что дальше с ним она не поедет. Члены Темных Братств не любили котов-оборотней и использовали их лишь в самых крайних случаях, исключительно для маскировки – подавляющее большинство простых людей даже мысли не допускали, что хозяева таких котов могут оказаться черными магами. Ларссон не разделял негативного отношения своих собратьев к оборотням, а к Фриде, которая четыре года назад попала к нему еще маленьким котенком, даже успел привязаться. Он хотел оставить ее на Истре, но, к сожалению, в момент его бегства все обычные лошади в их отряде находились либо слишком далеко от него, либо рядом со своими хозяевами, поэтому пришлось ехать на кошке. А теперь его спутница наверняка потребует, чтобы он избавился от животного. Только бы она не настаивала на убийстве…
Когда минут через десять – пятнадцать Миранда вышла из палатки, рагу уже было разогрето, а в котелке со вскипяченной водой заваривался чай. На девушке был темно-синий костюм, плотно облегающий ее стройную фигуру, и короткие сапожки из мягкой коричневой кожи. Каштановые волосы были зачесаны назад и скреплены на затылке простенькой заколкой а в ушах сверкали маленькие сережки. Больше никаких украшении на ней не было, равно как и следов косметики на лице.
Миранда присела на траву перед скатертью, скрестив по-турецки ноги, и положила в свою тарелку немного рагу.
– Остальное твое, – сказала она. – По утрам я много не ем. А у тебя очень голодный вид.
Ларссон поблагодарил ее и отказываться не стал, потому что действительно проголодался. И даже не столько проголодался, сколько соскучился по нормальной пище – ведь в течение всех тринадцати дней путешествия по необитаемым Граням ему приходилось довольствоваться сухарями и солониной, которыми он успел обзавестись, когда в спешке покидал Истру, а также фруктами и овощами, которые собирал по пути. У него не было времени на то, чтобы охотиться, обрабатывать дичь и готовить себе еду; он торопился на встречу с Мирандой и вынужден был проводить в седле по четырнадцать часов в сутки. После таких интенсивных переходов ему хватало сил только на то, чтобы наспех перекусить, установить защитный купол и сразу завалиться спать.
Некоторое время они ели молча. Ларссон то и дело ловил на себе ее взгляд – пристальный, изучающий, оценивающий. Она смотрела на него совсем не как тринадцатилетняя девочка-подросток; это был взгляд взрослой женщины, которая видела перед собой мужчину и взвешивала в уме, стоит ли с ним связываться. За тридцать четыре года своей жизни Ларссон привык к таким взглядам со стороны женщин, однако сейчас перед ним была не женщина, а девочка, и от ее чересчур взрослого взгляда ему становилось не по себе..
– Ты давно здесь? – спросил наконец он.
– Уже третий день, – ответила Миранда, отставив в сторону пустую тарелку и наливая себе чаю. – Вообще-то я думала, что приеду позже тебя, а получилось наоборот.
– Я спешил, как только мог, – заверил ее Ларссон. – Сомневаюсь, что можно было ехать быстрее.
– Я ни в чем тебя не обвиняю, – успокоила его девушка. – Судя по всему, повелитель выбрал место нашей встречи с таким расчетом, чтобы дать мне пару дней отдыха – я в пути уже довольно долго. Кстати, я чувствую, что перстенек при тебе. Дай мне его.
Ларссон молча достал из потайного кармана куртки невзрачный перстень с желтовато-зеленым качнем и передал Миранде. Она внимательно осмотрела его со всех сторон, затем сунула в нагрудный кармашек своей рубашки.
– Отлично. Сейчас допью чай и займусь им.
– Думаешь, он поможет тебе найти Сандру?
– Нет. Как раз наоборот: в данный момент он мешает мне в поисках. На нем есть один характерный отпечаток, который я отчетливо чувствую. А поскольку Сандра долгое время носила перстень, на ней должен был остаться слабый след этого отпечатка. К сожалению, почувствовать его я не могу из-за присутствия более сильного источника. – Она взглянула на перстень. – Сейчас я заблокирую его излучение, чтобы оно не мешало мне, и тогда, возможно, сумею обнаружить местонахождение нашей беглянки.
– Теперь ясно, – кивнул Ларссон. – Значит, Хозяин Велиал не зря пожертвовал моим положением в ордене.
– Он ничего не делает зря, – веско сказала Миранда. – Хотя, надо признать, ты неплохо устроился. У нашего повелителя не так-то много слуг среди офицерского состава. К тому же ты явно был на хорошем счету у Главного, раз он доверил тебе охранять принца и принцессу.
Ларссону странно было услышать это чисто «домашнее» прозвище регента Империи от тринадцатилетней девчонки, чей природный дар был слишком слаб, чтобы она могла принадлежать к инквизиторскому сословию. Впрочем, не исключено, что ее отец все же был инквизитором, а мать – либо простор ведуньей, либо вообще немагом; такие супружеские пары, хоть и были редкостью, иногда встречались. Тогда становится понятно, почему Миранда так рано пошла служить Нижнему миру: с малых лет она сильно страдала от чувства собственной неполноценности, ее мучила зависть к ребятам из других инквизиторских семей, у которых и отец и мать были одинаково сильными магами, возможно даже, что некоторые сверстники открыто насмехались над ее ущербностью, – и это в конце концов привело к тому, что она сбежала от родителей и прибилась к одному из Темных Братств, где обрела столь желанное могущество.
– Ты давно в Инквизиции?, – после короткой паузы спросила Миранда.
– Фактически с девяти лет, – ответил Ларссон. – Сначала была инквизиторская школа, потом служба в кадетском корпусе, после производства в рыцари три года служил на Основе, в двадцать семь стал лейтенантом, к сорока рассчитывал получить нашивки командора-лейтенанта… – Он с трудом подавил горький вздох. – Но, видно, не судьба.
– Стало быть, ты потомственный инквизитор?
– Вовсе нет. Моя семья правит Гранью Нордкап – сомневаюсь, что ты когда-нибудь слышала о ней.
Девушка покачала головой:
– Ты прав. Это название мне ни о чем не говорит. А где она находится?
– В архипелаге Энугу. Нордкап – четвертая по значению тамошняя Грань, сравнительно цивилизованная и густонаселенная. Как и все мои старшие братья, я учился в школе при Энугском командорстве, а после ее окончания решил не возвращаться домой – я был седьмым сыном в семье, и на родине мне ничего не светило.
– Понятно. А когда ты поступил на службу к повелителю?
– Довольно давно, в двадцать лет. Но не к Хозяину Велиалу, а к Хозяину Локи.
– Так ты слуга Локи? – В голосе Миранды послышалось то ли разочарование, то ли пренебрежение. Ларссон понял, что сразу пал в ее глазах. Слуги Велиала, самого влиятельного из князей Нижнего мира, с презрением относились к слугам прочих Хозяев и считали их чуть ли не низшими существами. – Странно, Повелитель ничего об этом не говорил. При нашей последней встрече он сказал мне, что ты один из его слуг.
«При встрече?» – про себя изумился Ларссон, а вслух сказал:
– Сейчас я служу Хозяину Велиалу. В октябре прошлого года, когда я был назначен в свиту принца и принцессы, Хозяин Локи передал меня в подчинение к твоему повелителю.
– В отряде больше нет наших людей?
– Безусловно, есть, но кто – не знаю. Хозяин Велиал предпочитает, чтобы мы действовали независимо друг от друга.
– Мудрое решение, – произнесла Миранда с таким благоговением в голосе, словно ей только что открылись самые сокровенные тайны бытия. Преувеличенный пиетет слуг Велиала по отношению к любым, даже самым незначительным действиям их повелителя неизменно вызывал у Ларссона приступы раздражения. – Значит, ты не знаешь, что думают в Инквизиции о твоем исчезновении?
– Да нет, кое-что знаю. Я поддерживаю связь с одним нашим братом, который работает в Центральной Канцелярии. Но сейчас там не до моей скромной персоны – все заняты другим, куда более громким исчезновением.
– А именно?
– На следующий день после меня сбежала принцесса Инга.
Брови Миранды поползли вверх.
– Как это «сбежала»?
– Очень просто: с утра она была в замке, а к полудню ее не стало. Вместе с ней исчез ее дядя, король Лиона Гуннар, а также трое котов-оборотней – две самки и самец Леопольд. Принцесса оставила записку, в которой просила не беспокоиться о ней, не искать ее и обещала через месяц-другой дать знать о себе.
Миранда долила в свою чашку еще немного чаю.
– Расскажи об этом подробнее. Все, что знаешь.
– Ну, знаю я не очень много. Накануне ночью принцесса почти не спала – если спала вообще. Со второго часа пополуночи до пяти она просидела в замковой библиотеке – сначала сама, затем в обществе короля Гуннара. Когда она возвращалась в свои покои, у нее был очень расстроенный вид. Наутро, под предлогом плохого самочувствия, принцесса отказалась от участия в запланированной на тот день охоте, отпустила фрейлин развлекаться, а сама уединилась в своей спальне. В последний момент решил остаться с племянницей и Гуннар – полагают, что это было оговорено между ними заранее. Что же касается кота Леопольда, то он, судя по всему, попал в их компанию по чистой случайности, в то утро он был в плохом настроении, капризничал и в конце концов заявил принцу Владиславу, что не повезет его на охоту. Принц поехал на коте Базилио, которого взял взаймы у своего оруженосца Шако Ориарса, а принцесса, как засвидетельствовали стоявшие на посту у ее покоев охранники, все утро безуспешно пыталась под тем или иным предлогом избавиться от общества Леопольда. А в начале одиннадцатого к ней пришел король Гуннар со своей кошкой Беллой. Принцесса Инга предприняла последнюю попытку прогнать кота, но затем сдалась и позволила ему остаться, а стражу попросила не беспокоить ее до обеда и никого к ней не впускать. Это был последний раз, когда ее видели. Чтобы скрыться, она воспользовалась «колодцем» – в спальне был обнаружен слабый остаточный след.
– И охрана ничего не почувствовала?
– Принцесса установила изолирующие чары. Охранники их, конечно, заметили, но ничего неладного не заподозрили. Она и раньше так делала, когда не хотела, чтобы кто-то, случайно или умышленно, подслушал ее разговоры. – Ларссон отодвинул пустую тарелку и принялся за чай. – Вот и все известные мне факты. Принц Владислав, говорят, в глубокой депрессии. Да и Главный с ума сходит. Несколько месяцев назад бесследно исчезла Сандра, а теперь – принцесса Инга. Получив сообщение о ее бегстве, он бросил все дела в столице и сейчас во весь опор несется на Агрис – почему-то он уверен, что принцесса отправилась туда, к своему отцу.
Миранда сосредоточенно нахмурилась. Ларссон изумился тому, как резко изменилось ее лицо – оно стало на добрых два десятка лет старше, его правильные черты заострились, приобрели какую-то неженскую жесткость. Нет, ей не может быть тринадцать лет. И четырнадцать тоже. Слишком уж много в ней взрослого. А детского – нет ничего.
– М-да, странная история, – задумчиво произнесла Миранда. – А есть какие-нибудь догадки по этому поводу?
– Догадок хоть отбавляй. Особо популярна в узком кругу посвященных версия, что принцесса больше не могла противиться своему предназначению и убежала, чтобы служить Нижнему миру. Однако это не объясняет, почему она взяла с собой короля Гуннара. Да и коты-оборотни не очень-то вписываются в эту схему. Кошки – еще куда ни шло; но Леопольд с его феноменальным чутьем… – Ларссон покачал головой.
Миранда поставила пустую чашку на скатерть и поднялась.
– Ну ладно, – сказала она. – Пойду займусь перстеньком. А ты, когда закончишь обед, вымой посуду.
– Обязательно.
Миранда отошла в другой конец поляны, присела на траву и принялась колдовать над перстнем, а Ларссон, неспешно попивая чай, украдкой поглядывал в ее сторону и гадал о том, может ли она быть взрослой женщиной в теле девочки-подростка, а если да, то сколько же ей в действительности лет. Слуги Хозяев жили дольше обычных людей (если, конечно, их не убивали), порой намного дольше – взять, к примеру, легендарного Женеса, который родился еще во времена египетских фараонов. Связь с Нижним миром позволяла замедлить, а в идеале – и вовсе остановить процессы старения, однако Ларссон никогда не слышал, чтобы кому-то удавалось обратить их вспять и омолодить свой организм. Знающие люди утверждали, что для земных тел это невозможно в принципе; другое дело – тела инфернальные, но на Гранях они нестабильны, к тому же их легко распознать. А тело Миранды было земным телом девочки лет тринадцати-четырнадцати. Оставалось лишь допустить, что она еще в раннем детстве сумела овладеть ресурсами Нижнего мира, а к тринадцати годам набралась достаточно опыта, чтобы остановить дальнейший рост своего организма. Правда, особого смысла Ларссон в этом не видел: может, взрослая женщина и захотела бы пожить некоторое время в незрелом теле, но трудно допустить, чтобы тринадцатилетняя девчонка отказалась взрослеть, согласившись из года в год терпеть все неудобства, связанные со своей женственностью, и практически не иметь возможности воспользоваться ее преимуществами.
«И все же она старше, чем выглядит, – заключил он. – Гораздо старше. Может быть, даже старше меня…»
К тому времени, как Ларссон помыл и высушил посуду, Миранда закончила разбираться с перстнем и вернулась к палатке. Довольное выражение ее лица свидетельствовало о том, что она успешно справилась с задачей.
– Ну как? – спросил Ларссон. – Получилось?
– Да. Теперь я знаю, где Сандра с ребенком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48