Конечно, если Юки нашла бы что-нибудь подходящее. Один жетон для поездки в одну сторону, другой – обратно, что, безусловно, сохраняет массу оплаченного времени. Очень заботливо. Она бросила жетоны и клубную карточку в каталог. Остальные три позиции были лотерейными билетами, воспроизведение которых было достойно музея – задаешь вопрос и стираешь цветную полоску, чтобы прочитать ответ. Можно получить нужный ответ, туманный намек, «не знаю», а можно получить невиданное – джек-пот, выпадающий один раз на триллион: бесплатные ответы на все вопросы.
Их она тоже бросила в каталог, который убрала в карман жилета. Возможно, что-нибудь ей и удастся использовать, если успеет сообразить как.
Вот она – истинная причина твоей ненависти к ИР, да? Ты обычно соображаешь слишком медленно, чтобы вовремя уйти.
Она попробовала избавиться от этой мысли. ИР была предназначена для людей, боявшихся реальности, и, даже обладая зачатками здравого смысла, можно было это понять. ИР была создана для людей вроде Тома Игучи, который скорее будет есть гравий в воображаемом мире, чем попытается жить в мире реальном реальной жизнью, где иногда для развития навыков требуются годы, а не наносекунды и где нельзя сохранить игру и переиграть, а если испортишь что-нибудь, то можно быстро перезагрузиться.
Что приводит к логичному вопросу: и чего тогда ты за ним бегаешь?
– А кого это волнует? – громко проворчала она, а потом тревожно вздрогнула. Уже судороги начинаются. Она взяла карту и нажала «Горячую ссылку».

Юки стояла посреди шестиполосной проезжей части, висевшее почти над водой солнце слепило глаза. Блестящие куски разбитой мостовой сверкали и искрились на солнце, словно улицы Ну-Йока после катастрофы были вымощены алмазной крошкой. А может, так и было, по крайней мере с этой мостовой. Она была также усеяна останками машин, обломками зданий, больше похожими на вигвамы. Другими словами, не было никаких признаков жизни.
Так это он и был, тот самый большой жуткий «Город»? И где его чудесное обаяние, о котором все с таким восторгом говорят? Или современная жизнь дошла до полного абсурда и на пике моды оказались заброшенные руины прошлого века?
Солнце, казалось, было прилеплено к небу, было уже далеко за полдень, но сумерки еще не наступили. Она огляделась вокруг и вдруг отпрыгнула – ее напугал тощий подросток лет одиннадцати, появившийся справа. Он был такой чумазый, что, казалось, мой его хоть сто раз подряд – ничего не поможет, его серебристые волосы были подстрижены в разное время, в разных местах и разными инструментами. На лице не осталось ничего детского, а глаза с трудом можно было назвать светло-голубыми. Цвет был настолько слабым, что это был скорее оттенок голубого.
– Ты кто? – спросила она изучавшего ее ребенка, рукой он потирал свой подбородок. Будто маленький мужчина, подумала Юки. Что-то блеснуло. Он держал в руке нож-бабочку так, что в лезвии она видела отражение глаз Тома. Вдруг один из них озорно подмигнул – у нее открылся рот.
– Не помнишь старого приятеля – Ника де Жиллетта? В чем дело? Ты под кайфом? – Мальчик опустил нож, нахмурившись. – Ты Игги?
– Я похож на Игги? – спросила его Юки, стараясь оставаться невозмутимой и скрыть страх.
– Очень, – ответил Ник. – Но ты ведешь себя по-другому. И пахнешь тоже по-другому.
– Пахну? – Юки скептически наклонила голову набок. – Здесь можно пахнуть?
– За отдельную плату, но оно того всегда стоит. Однако я не платил за то, чтобы всякие несли мне тут околесицу про «здесь внутри» и «там снаружи». Мои иллюзии здесь должны оставаться нерушимыми.
– А где ты их разрушаешь?
Ник высунул язык и лизнул лезвие.
– Могу показать, но что я взамен получу? – Внезапно он подбросил нож в воздух. Обернувшись в воздухе, тот ударился рукоятью о внешнюю сторону ладони. Ник тут же схватил его, словно боясь, что она схватит нож, он проделал все очень быстро, но Юки успела заметить витиеватую надпись «Жиллетт» на серебристо-голубой ручке. Мальчуган принялся за новый трюк, но она взяла его за руку.
– Прибереги это. Я видел рукоять. Куда бы делись маленькие лодыри вроде тебя без рекламных субсидий? – Даже ей показалось, что в голосе прозвучало больше горечи, чем сарказма.
Он оттолкнул ее, покачиваясь головой и телом в такт только ему слышимой музыке.
– Ну и что? Петь и плясать меня не заставляют, я плачу хорошую цену, получаю хорошую ссылку. Все равно что быть в магазине с маркировкой «высший сорт».
– Ты – ходячая реклама.
– Ссылка, – возразил Ник. Он стал крутить нож между пальцев с ловкостью, явно приобретенной по контракту. Если на вас положит глаз какой-нибудь рекламодатель, можно неплохо существовать в ИР. А если ты им будешь подходить, они тебя сами найдут. Потенциировать. Юки вспомнила слово из курса древнего жаргона. Быть хорошим потенциатором. – Когда-нибудь ты сюда вернешься, и здесь все будут счастливы заполучить мою ссылку.
– И к чему ты будешь ссылкой?
Его смех прозвучал как совиное уханье.
– Что значит «к чему»? Все хотели бы стать ссылкой!
– Я не почему спрашиваю, а к чему? Что я смогу получить, если кликну по тебе?
Парень очень долго думал, наконец сказал:
– Дос-тп. Классный дос-тп.
– Доступ к чему?
– К легендарному уровню Ника де Жиллетта. К чему же еще? – Парень выписал ножом в воздухе сложный росчерк. Прежде чем исчезнуть, тот провисел перед ней несколько мгновений светящимся следом хромовой полосы.
– Красиво, – искренне сказала Юки. – А что это за легендарный уровень Ника де Жиллетта?
– Пока ничего. Пока. Но когда-нибудь все захотят туда попасть. – Он махнул ножом в ее сторону. – Быстрее сегодня не можешь?
– Не знаю. А что? В чем смысл большой скорости?
Мальчик протянул руку ладонью наружу:
– Видишь? – Невообразимо разноцветная нарисованная кобра ползла вверх по коже мальчика. В следующее мгновение плоская изогнутая шея змеи оторвалась от поверхности и застыла в нескольких сантиметрах у носа Юки.
– Да, – ответила она. – Вижу.
– Ну а на маленькой скорости не увидишь. Быстрее ходишь, больше знаешь.
– Фантастика какая-то, – сказала Юки. – А как добиться скорости?
– Только скажи, что перед игрой не кололся, и я натравлю на тебя свою кобру. – Змея упала обратно на ладонь мальчика. Юки подумала об ощущении жалящей иглы на шее. Теперь она поняла: это была какая-то инъекция, и, скорее всего, стимуляторы. Но она не могла утверждать, что и впрямь передвигается на большой скорости.
– Говорят, при достаточной скорости можно отыскать Дверь вовне. Говорили, что ты, кажется, нашел. – Он намеренно принял легкомысленный вид. – Ну так что? Сможешь быстрее? Или уже смог? А если да, нашел что-нибудь новое?
– А разве ты не заплатишь за информацию? – спросила Юки.
Он засмеялся:
– Да, ты – Игги. Или вполне приемлемая замена.
Приемлемая замена, – эхом отозвалось в ее голове. Как такое мог сказать одиннадцатилетний мальчик? Да нет, конечно. На эти территории ИР детей не пускают… хотя? Юки почувствовала легкое головокружение, словно предупреждение.
– С чего ты взял?
Мальчик фыркнул и недоверчиво на нее посмотрел.
– Ты и вправду не знаешь, что делаешь.
– И?.. Разве неведение мешало когда-нибудь и кому-нибудь? А?
– Ты просто ткнул место назначения на карте, да? – Он закивал, отвечая сам на свой вопрос. – Точно. Карта еще у тебя?
Юки пожала плечами, важно поправляя комбинезон.
– Ну давай, доставай, я не украду. У меня она работать не будет. Она запрограммирована только на тебя.
– А. – Юки достала и развернула карту, держа ее на уровне пояса, чтобы они оба могли в нее смотреть.
– Да… просто ткнул место и больше ничего, ни времени, ни сценария, ни формы действия не выбирал. В общем, по умолчанию всегда стоит основной сценарий, но для времени и формы действия значений по умолчанию не существует, поэтому тебе пришлось их выбрать. Следовательно, ты попал в шаблон заката.
Юки кивнула:
– Ладно. Я не знал. – Она посмотрела на него искоса. – А ты как здесь оказался?
– Я направлялся на праздник, но заметил твой вход в игру, решил остаться посмотреть, что будешь делать. Я-то думал, ты – Игги.
– Игучи Томоюки. Другими словами.
– Да. А не все ли равно. Или ты настоящий япон, а он нет?
Она с легкостью нашла его почки:
– На этот раз буду считать, что ты икнул после второго слога в слове «японец» и всего остального я просто не услышал. Но только на этот раз.
Он почесал спину:
– Знаешь, в моем костюме почти полностью отключена функция боли. Я сюда прихожу не калечиться, как некоторые.
– Какое благородство с твоей стороны. Конечно, если случится, что ты ранишь того, чья болевая функция включена, твой костюм автоматически настраивается на тот же уровень, позволяя тебе в полной мере разделить ощущения. Это известно любому. Ты меня держишь за полного дауна?
Парень пожал плечами и снова принялся крутить нож. Они подошли к перекрестку, где, прислонившись друг к другу в форме буквы «Л», стояли бесколесные останки двух машин, они не падали, сохраняя равновесие. Юки чуть не рассмеялась.
– Обломки одной цивилизации служат украшением другой.
Ник де Жиллетт утомленно на нее посмотрел.
– Ты точно не Игги. Такой фигни с ним никогда не приключалось. – Молчание. – Ну, мне так кажется, во всяком случае. – Он перешел перекресток по диагонали, подошел к заброшенному зданию, встал на цыпочки и воткнул нож в грязный камень так высоко, насколько позволял его рост.
Нож легко прошел насквозь; мальчик распилил стену сверху почти до самой земли, потом потянул на себя отрезанную часть стены длиной в пару метров. Затем, словно кусок обоев, отодвинул только что вырезанный кусок стены. Там, в неровном треугольном «окне», Юки увидела ночной блеск влажной мостовой.
– Не боишься воспользоваться моим входом?
– Нет, – ответила она, направляясь к нему. Он шагнул в проем и, стоя над разрезом, отдал ей край «стены».
– Я пойду первым, – самодовольно сказал он, – на всякий случай.

Бог его знает, чего она ожидала: музыку, свет, разноцветные огни, оркестр в миллион инструментов, ведомый гигантским фиолетовым кроликом, или просто одинокий колокольчик, возвещающий смену места или состояния. Но переход с одной территории на другую был абсолютно зауряден, что вывело ее из себя окончательно. Она качнулась назад, стукнув стену плечами. С этой стороны она была кирпичной, и Юки вздрогнула, не ожидая такой твердости. Стена была не менее настоящей, чем все предыдущие.
– Берегись головокружения, – услышала она, словно издалека, тихий голос парня. Она оттолкнулась от стены, но сзади ее схватили и стали скручивать ей шею и плечи две сильные руки. Она посмотрела вниз: руки были, словно продолжение стены, кирпично-растворовой текстуры, но по ощущению вполне живыми и сильными.
– Куда спешишь, Светлые Глазки? – спросил ее прямо в ухо рассудительный голос.
– Отпусти, – сказала она, вздрагивая. Кирпичная кожа царапала, как наждак.
– Где входной билет? – послышался булькающий смех. – Все хотят сюда, милый, но не всем позволено.
Вернулся мальчик, не переставая играть ножом на указательном пальце. «Хвастун!» – раздраженно подумала она.
– У тебя же есть билет, а, Игги?
Она с трудом достала из кармана каталог и раскрыла его. К ней выплыла карточка с надписью Высшая категория: круглосуточно, теперь на ней мигало новое послание: ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В WAXX24. «Если Эш когда-нибудь узнает, он меня убьет», – подумала Юки, стараясь сохранять чувство юмора, несмотря ни на что. Эш сначала ее убьет, а потом сам от горя умрет. Кирпичная рука схватила карточку, плававшую в воздухе.
– А теперь чаевые добросовестным швейцарам, – проскрежетала стена на ухо, вызывая по низу шеи волну мурашек. – Добросовестные швейцары не допустят к золотой двери всяких негодяев. Добросовестный швейцар – это я.
Ник де Жиллетт подкинул нож в воздух, где тот, замедлив движение, несколько раз обернулся и снова опустился на указательный палец.
– Извини, но тебе придется отдать им жетон из каталога.
– И ты это знал? – вдохнув наконец свободно, спросила Юки.
Парень улыбнулся:
– Да, кажется, ты здесь совсем новичок. Ничего, потом все выкупишь на черном рынке.
Она хотела спросить, что произойдет, если она откажется от столь щедрого предложения, но у нее, кажется, не хватило бы воздуха на этот вопрос. Страницы каталога распахнулись; транспортный жетон вылетел из книжки, прощебетал ей тоненьким голоском «пока!» и растворился в кирпичных руках. Рука добродушно похлопала ее по голове и отпустила.
Юки поспешила отбежать на безопасное расстояние, но никто за ней не погнался. Стена стала обыкновенной стеной; никаких лишних деталей: ни нарисованных рук, ни каких других частей тела.
– Она забрала один из транспортных жетонов, – пожаловалась Юки мальчику, который все еще смеялся над ней. – Черт возьми, зачем стене дурацкие транспортные жетоны? – спросила она у мальчика, тот снова засмеялся. – Ну?
– Может, она хочет стать агентом по перевозкам? – хихикнул Ник.
Она отошла от него и посмотрела в карту:
– Ладно, где я теперь! Где этот Waxx24?
Открыв карту, она, однако, тут же забыла про парня. Карта изменилась – на ней как будто бы добавился дополнительный слой, появилась масса деталей. Она находилась в переулке рядом с шестиполосным шоссе, которое тянулось вдоль побережья, недалеко от того места, куда она попала вначале: пустынная улица под заснувшим солнцем. Но теперь на улице было полно народу, а в черном небе в помине не было солнца. И ей показалось, что его там не было никогда. Но чем-то же ночь отделялась одна от другой.
Здесь было что-то забавное в движении и восприятии окружающего. Она посмотрела вверх, на старинные неоновые трубки, изогнутые в форме пальмы и фуксии. Она отвернулась, и проекция пальмы с фуксией потекла вслед за ее зрением.
– Эй. – Она почувствовала резкий удар по почкам. – Ты здесь или уже допер до нового уровня существования? И чё ж не прихватил друга своего Ника, без которого тебе ни в жизнь не сыскать наикрутейший клуб во вселенной?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26