— Едва ли наши люди это знали, — задумчиво проговорил Райли.
— Лифтера все покрывали, не хотели, чтобы у него были неприятности.
— А Рикович? — спросил Райли.
— Он-то и ответит на вопрос, — сказал я. — Единственная причина, по которой он мог очутиться там в то время, — желание потолковать с убийцей, сказать, что тому придется выложить три с лишним тысячи, иначе Рикович продаст сведения мне. Полагаю, у покойного Гаса было весьма своеобразное отношение к жизни: он не допускал и мысли, что кто-то может покуситься на него.
— Как и старый Мэтт, — ответил Райли. — И вот обоих — тупым предметом по голове.
— Лифтер, — повторил я. — Я бы уже давно догадался, кабы не убедил себя в том, что убийство — часть мошенничества.
— Я сейчас вернусь, — сказал Райли. — Мне надо позвонить.
Пока он ходил, я переоделся, более чем охотно сбросив с себя лабораторный халат. Вернувшись, Райли сообщил:
— Наши пошли проверять.
— А что будет с Уилксом, Данбаром и остальными? — спросил я.
— Увы, ничего, — ответил Райли. — Веских улик нет, и мы не сможем привлечь их к суду. Эрл Данбар не станет лезть из кожи вон, чтобы помочь Уолтеру Косгроуву вернуться в Штаты, но это — наш самый большой успех в деле.
— А Герти? Подстроенное похищение?
— Ты — единственный, кто сообщил об этом. Она скажет: нет, я была в отъезде, и все. Сама-то Герти никогда не заявляла о похищении.
— Итак, все остаются на воле, — подытожил я.
— Включая тебя, Фред, — подчеркнул Райли. — Почему бы тебе не попытаться взглянуть на дело с такой точки зрения?
Я попытался.
Глава 47
Спустя два дня, в субботу, я сидел в квартире Герти. Она наскоро собирала легкий обед, потому что мы готовились прокатиться на моей новой машине. Герти должна была водить ее до тех пор, пока я не получу права.
Когда зазвонил телефон, Герти сказала:
— Возьми трубку, дорогой.
Звонил Райли. Услышав мой голос, он заявил:
— Карен сказала, что ты там, но я ей не поверил.
— Почему? Я же говорил Карен, что...
— Да, да, знаю, — ворчливо перебил он меня. — Похоже, я должен тебя поблагодарить.
— За что?
— За то, что побеседовал с Карен.
— Ах, это. Черт, я чувствовал себя обязанным. Я не должен был лишать тебя своего доверия. В том, что Карен порвала с тобой, была большая доля моей вины, вот я и решил попытаться поправить дело.
— Я заблуждался на твой счет, — сказал Райли. — Мне казалось, ты норовишь отбить у меня Карен, чтобы самому закрутить с ней.
— Нет, только не я. Во-первых, она — твоя девушка. Во-вторых, мы друг другу не подходим. Ей нужен такой, как ты.
— Что значит, не подходите друг другу? — спросил он.
— Она слишком... слишком нормальная для меня. Я несколько...
Герти пришла с кухни, помахивая вымазанным майонезом ножом.
— Что такое? — осведомилась она.
— Подожди, — сказал я Райли и, повернувшись к Герти, объявил:
— Я терпеть не могу майонез.
— Только не моего приготовления. Я сама делаю его при помощи смесителя.
Я скорчил мину, призванную выразить сомнение, и сказал в трубку:
— Вы с Карен созданы друг для друга, Райли.
Герти снова удалилась на кухню.
— Уж и не ведаю, чего ты ей наплел, — сказал Райли, — но вынужден признать, что это помогло. Наши неурядицы позади.
— Я только сказал, что вы с ней — идеальная пара, а к мужчине надо относиться как к буханке хлеба: лучше уж половина, чем вовсе ничего. Ну, а когда она заявила, что-де не хлебом единым жива женщина, я объяснил ей фаллическое значение основы жизни и добавил, что мы сами — кузнецы своих судеб, а посему ей лучше и впредь жить в той романтической сказке, которую ты...
— Что ты ей наговорил?!
— Но ведь помогло же, Райли, — напомнил я ему.
— Ну, не знаю, — задумчиво пробормотал он. — Вроде, должно сработать. — Райли вздохнул. — Ладно, забыли. Вот еще что: час назад твой лифтер сознался в убийстве. Ты был совершенно прав: он поймал Мэтта на шулерстве, взбесился, начал сквернословить, а когда Мэтт пригрозил вызвать швейцара и вытолкать лифтера взашей, тот схватил только что распитую бутылку, огрел ею Мэтта и смылся. Бутылку он выбросил в шахту лифта, теперь там люди из лаборатории собирают осколки.
— А чем он убил Гаса Риковича?
— Бильярдным шаром. Рикович знал о заговоре и догадался, что Мэтта убил лифтер. Он заломил больше трех тысяч, но у лифтера не было денег, и он зазвал Риковича в квартиру, чтобы потолковать, ударил его бильярдным шаром, спрятал тело, вымыл шар и пошел себе работать дальше.
— Где он взял ключ от квартиры?
— Мэтт дал. Чтобы лифтер мог приходить в любое время. Приносить выпивку, играть в карты и так далее.
— Значит, все разъяснилось.
— Да.
— Хорошо. Рад это слышать.
— А как быть с тобой? Говорят, ты все-таки собираешься отдать деньги.
— Я подумывал об этом.
— Но почему?
— В основном — потому что они неправедные. На этих деньгах кровь.
Кроме того, я тридцать лет прекрасно обходился без них.
— И кому же все это достанется?
— Мне.
— Как ты сказал?
— Герти мне все объяснила, — втолковал я ему. — Она говорит, что при желании я могу сколько угодно жить прежней жизнью, только гораздо более вольготно. Вместо того, чтобы платить за квартиру, можно купить дом. Тогда уже никто не замостит этот участок под автостоянку. Ну, и так далее.
— Значит, ты оставляешь деньги, — вяло пробормотал он.
— Герти не позволит мне поступить иначе.
(Вообще-то Герти чаще всего выражалась так:"Ты что, спятил? Это же деньги!") — И больше не собираешься покупать золотых слитков или мостов?
— Мосты — только в пасть, а слитков — самую малость. Я становлюсь рачительным.
— Но не пуганой вороной.
— Нет, не пуганой. Хочу найти точку равновесия.
— Отрадно слышать. Добрьяк все еще твой поверенный?
— Нет, я отпустил его с миром. Дядя Мэтт нанял Добрьяка, потому что тот жулик, и они ладили. Я уволил его по той же причине.
— Кто у тебя теперь? Я его знаю?
— Конечно. Как облупленного. Прескотт Уилкс.
— Что?!
— Данбар всердцах уволил его. Вот я и решил: есть человек, который и впрямь радеет за клиента. И нанял Уилкса. Думаю, он справится.
Я принюхался. Из кухни доносился весьма странный и очень неприятный запашок.
— А с Герти ты по той же причине? — спросил Райли.
Я немного обиделся и отчеканил:
— Мы с Герти — хорошие друзья. Она учит меня некоторым премудростям.
— Не сомневаюсь.
— Слушай, Райли, если девушка танцевала в «Канонирском клубе»
Сан-Антонио, это еще не значит, что у нее плохо с нравственностью. Герти...
— Как скажешь, Фред, как скажешь.
— Ну, короче, Герти — это Герти.
— С этим не поспоришь...
— Можно подумать, она — исчадие ада!
Вонища делалась все нестерпимее.
— Кладу трубку, Райли, — объявил я. — Тут творится неладное.
Созвонимся позже.
Я бросился на кухню. Навстречу мне, будто ангел преисподней, выскочила Герти в клубах едкого дыма.
— Ой, чур меня! — воскликнул я. — Что такое?
— Это ты мне скажи, негодяй! — отвечала Герти, буравя меня красными глазами.
— Я? Почему я?
— Десять минут назад я начала прогревать духовку, а заглянула туда лишь теперь. Знаешь, что там?
— Воняет, как в аду.
— Я в таких местах не бываю, — заявила Герти. — Но вот что я тебе скажу: в духовке горит библия!
— Горит биб...
И тут перед моими глазами, будто раскрывшийся бутон, предстало во всей красе последнее великое мошенничество. Разумеется, я уже не смогу остановить выплату по тому злополучному чеку. Но, во всяком случае, теперь у нас есть то, без чего ни одно действительно красивое мошенничество обойтись не может.
Изящная концовка.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27