Стану ли я здесь жить? Мне почему-то казалось, что нет. Слишком уж эта обитель смахивала на вестибюль музыкального театра в Радио-Сити. Тут меня не будет оставлять ощущение, что вот-вот появятся туристы с экскурсоводом.
Кроме того, не стану же я до гробовой доски терпеть наскоки швейцаров. Нет уж, пусть лучше Добрьяк выставит эту квартиру на продажу. Пожалуй, останусь у себя, на Западной девятнадцатой. Зачем съезжать оттуда, если квартира вполне устраивает меня?
Да, но все это — дело будущего. Сперва надо дождаться окончания нынешней катавасии и вернуться в наезженную колею. Пока же я исследую квартиру дяди Мэтта. Правда, и сам не знаю, зачем. В общем, я переписал адрес «Лэтэм, Кортни, Уилкс и Уилкс» на клочок бумаги, запихнул его в карман и возобновил разведку местности.
Следующая находка поджидала меня в стенном шкафу в спальне прислуги.
Именно там я обнаружил скрюченное тело Гаса Риковича.
Глава 25
Поначалу я не понял, что он мертв. Рикович сидел на полу, привалившись спиной к стене, задрав коленки и уперевшись в них подбородком. Все это сооружение было запихнуто в самый дальний угол. Глаза Риковича были открыты, даже вытаращены, а губы застыли в любезной и немного вопросительной улыбке.
Казалось, он разглядывает мои лодыжки. Естественность позы и выражения лица ввели меня в заблуждение, и я пребывал в нем секунд, наверное, десять, в течение которых моими преобладающими чувствами были: а). изумление и б). злорадство.
Мое а). изумление объяснялось очень просто: кто не изумится, открыв стенной шкаф и обнаружив в нем Гаса Риковича сидящим на полу? А б). злорадство я чувствовал потому, что мне сразу пришло на ум объяснение странного присутствия здесь Гаса Риковича. «Ого-го! — подумал я. — Он пришел сюда в поисках сведений, которые мог бы продать». Иными словами, в тот миг, когда я увидел его, мне подумалось, что утром, предлагая купить сведения, Рикович на самом деле не располагал никакими сведениями, вот и примчался сюда в надежде, что ему удастся раздобыть их и сбагрить мне. Разумеется, предположение это я построил гораздо быстрее, чем изложил его вам.
Но, как бы там ни было, чувства а). и б). в мгновение ока вытеснило чувство в). — ужас. Ибо до меня дошло, что Гас Рикович неподвижен, не моргает, а макушка его имеет какой-то непотребный вид.
— Ой! — воскликнул я и поспешно захлопнул дверцу шкафа.
Хлопок напугал меня пуще прежнего. А вдруг убийца все еще где-то поблизости? А вдруг, сам того не ведая, я уже полчаса играю в кошки-мышки с лиходеем, угробившим несколько человек? А вдруг теперь, когда я обнаружил тело его последней жертвы, этот лиходей решит, что пришла пора отправить в мир иной и меня тоже? Вполне может быть.
Нет. Не «может быть», а не может быть. Человек, убивший дядюшку Мэтта, уже покушался на меня и не делал никакой тайны из своих намерений. Мог ли я сомневаться, что тот же загадочный мистер Икс позаботился и покое Гаса Риковича? Рикович пришел сюда либо затем, чтобы попытаться раздобыть годные на продажу сведения, либо в надежде шантажом вытянуть из убийцы деньги. Это не так уж и важно. Теперь ясно, что и дядя Мэтт, и эта штуковина в шкафу пали от одной и той же руки. А значит, тут никого, кроме меня, нет, если не считать Гаса Риковича.
Я больше не открывал шкаф, а вместо этого развернулся и начал перебирать ногами. Я успел миновать три комнаты, когда мои мозги, наконец-то, догнали меня. И первым делом пожелали узнать, как теперь быть.
Позвонить в полицию? Нет, нельзя. По тем же причинам, по которым я не мог позвонить туда после похищения Герти. Разумеется, можно воспользоваться безопасным телефоном-автоматом. Помимо прочих преимуществ, такое решение сулило мне чудесную возможность покинуть эту квартиру, воздух в которой вдруг сделался влажным, промозглым и липким, будто в мавзолее.
Казалось, тело Гаса Риковича дрожит в шкафу в глубине квартиры. От него во все остальные комнаты словно тянулись невидимые нити. Присутствие Риковича явственно ощущалось в гулком звенящем воздухе. Я будто стоял в пещере, вымытой в толще айсберга, в углу которой валялась чья-то гниющая плоть.
К тому же, мне надо было спешить на встречу с профессором Килроем.
Я быстрым шагом вышел из квартиры, запер дверь, поначалу перепутав ключи, но даже теперь ощущал затылком липкие щупальца, тянущиеся ко мне от Гаса Риковича. Я с содроганием нажал кнопку вызова лифта.
Казалось, мой дружелюбный лифтер ехал ко мне слишком долго. Но как только я вошел в кабину, он с тревогой посмотрел на меня и сказал:
— Я тут кое о чем подумал, мистер Грирсон.
— Фитч, — рассеянно ответил я, размышляя о том, что никогда прежде не видел мертвых тел и предпочел бы не видеть их впредь, особенно в стенных шкафах обезлюдевших квартир.
— А, да, верно, помню, — откликнулся лифтер. — Мистер Грирсон объяснял мне, почему у вас с ним разные фамилии.
— Правда? — спросил я.
— Мистер Фитч, — с нажимом произнес лифтер, — надеюсь, вы не скажете нашему управляющему, что я играл в карты с вашим дядюшкой. Нам не положено близко сходиться с жильцами, понимаете? Я бы и не стал играть, да ваш дядька сам требовал.
— Я ничего не скажу, — пообещал я.
— Иначе я могу поплатиться работой, — объяснил лифтер. — А тогда уж и не знаю, что мне делать.
Я не ответил, поскольку у меня хватало своих забот, и, когда лифт, наконец, остановился в вестибюле, я молча пошел прочь, забыв заверить лифтера в незыблемости его служебного положения. Да и то сказать, разве он никогда не слыхал об автоматических лифтах? Вскоре это новое поветрие придет и сюда, на Южную Сентрал-Парк-авеню, и не имеет значения, настучу я кому-нибудь о дружбе лифтера с дядей Мэттом или нет.
Интересно, а какие отношения поддерживал с дядей Мэттом тот сухопутный адмирал на улице?
И еще вот что интересно: как мне удается думать о таком количестве не относящихся к делу предметов, когда в темном шкафу сидит Гас Рикович?
В трех кварталах от дома дядьки я увидел телефонную будку. Теперь я уже знал, какого стиля работы придерживается полицейское управление, и мне удалось анонимно сообщить властям о трупе в стенном шкафу, уложившись в пять минут. Я преодолел плотные ряды сержантов сризов, сризов слева и полицейских щщястков быстрее, чем Роджер Бэннистер пробегает милю.
Только покинув будку, я, наконец, решил, что пора задаться вопросом, намного ли я разминулся по времени с убийцей или убийцами Гаса Риковича. На полчаса? На пять минут? На тридцать секунд? Может, пока я поднимался на одном лифте, они спускались вниз на другом?
Я уже опаздывал на встречу с профессором Килроем, но, осознав, насколько близок был к тому, чтобы отправиться в долгий путь рука об руку с Гасом Риковичем, тотчас почувствовал настоятельную необходимость устроить короткий привал.
Прошагав до конца квартала, я заметил дверь заведения, а над ней красную неоновую вывеску: «БАР».
Глава 26
Я уже начал подумывать, что он не объявится. В десять минут девятого похожий на пещеру зал ожидания центрального вокзала был почти безлюден. Я сидел на скамейке, с которой мне было видно почти все пространство этого громадного помещения, и высматривал знакомые лица. В случае, если бы такое лицо попало в поле моего зрения, я был готов пуститься наутек, будто человек, преследуемый нечистой силой (вполне вероятно, что это было недалеко от истины). Слишком свежи были воспоминания о недавней пальбе. Не говоря уже о вопросительной улыбке и неподвижных глазах Гаса Риковича.
Однако лицо человека, который появился ниоткуда и плюхнулся рядом со мной на скамью, было совершенно незнакомо мне. Человек носил исполинскую косматую черную бороду с толстыми седыми прядями; его длинные волосы были растрепаны и тоже изобиловали сединой, лицо казалось немного чумазым. На носу человека болтались очки с толстыми линзами в роговой оправе, правая дужка была поломана и небрежно склеена липкой лентой. Человек был среднего роста, но носил старый твидовый костюм на два-три размера больше, а красно-оранжевый галстук его был завязан таким здоровенным узлом, какого я не видел ни разу в жизни. Эти узлы прежде называли виндзорскими, и они были в чести у школьников, отлично успевавших по всем предметам.
— Привет, дитя, — сказал он голосом, трескучее которого мне еще не доводилось слышать. — Я профессор Килрой.
— Полагаю, вам уже известно, кто я, — ответил я.
— Конечно. «Короткая Простыня» как-то раз показал мне тебя.
— Корот... Ах, вы имеете в виду дядюшку Мэтта?
— Мэтта, Мэтта, его самого, — он вытер губы тыльной стороной ладони и рассеянно оглядел зал ожидания. — Пойдем куда-нибудь, промочим горло.
— Я предпочел бы остаться здесь.
— Ага, — он с прищуром посмотрел на меня сквозь свои очки. — Пуганая ворона, да?
— Если вы имеете в виду, что я, наконец-то, научился никому не доверять, то вы правы.
— Смышленый малыш, — сказал профессор. — Я так и знал, что у Мэтта не может быть совсем уж глупых племянников.
— Вы хотели о чем-то поговорить, — напомнил я ему.
— Да, верно, — Килрой снова вытер губы, опять обвел взглядом зал и добавил:
— Я бы опростал стопочку, а? Нервы, знаешь ли. Скверно, что нас видят вместе.
Тут уж занервничал я. Быстро оглядевшись и не заметив ни одного пулемета, я спросил:
— Чего это вы волнуетесь?
— Не хочу больше их злить.
— Кого?
— Ребят Коппо.
— Кого-кого?
Он посмотрел на меня.
— Так ты и вовсе ничего не знаешь, что ли?
— Сроду не слыхал о ребятах Коппо, — ответил я.
— Откуда же, по-твоему, взялись денежки?
— Почем мне знать? Откуда-то из Бразилии.
— Правильно. От Педро Коппо.
— Он — один из ребят?
— Не-а. Он был их папашей.
— Был?
— Слушай, можно мне начать с самого начала, а? — спросил Килрой.
— Конечно, — ответил я.
— Ты слыхал о Бразилиа?
— Кажется. Это новый город.
— Точно. Его начали строить лет десять назад в чертовой глухомани, где и вовсе ничего не было. Там сколочено немало состояний, сынок. Много денег.
Я и сам какое-то время держал там лавочку в рабочем районе. Халупа-Сити, слыхал?
— Лавочку?
Профессор сделал вид, будто сдает карты.
— Картишки, — пояснил он. — Эти южноамериканцы обожают азартные игры. Горячая латинская кровь, понятно?
— А у дяди Мэтта тоже была там лавочка?
— Недолго. Мы знали друг друга много лет, иногда объединялись, иногда работали каждый сам по себе. Понимаешь, о чем я?
— Полагаю, что да.
— Ну так вот. Была там эта пташка Коппо, — продолжал профессор. Педро Коппо. Расчищал место, участок под строительство Бразилиа, ясно?
Грузовики. Владельцы грузовиков нажили там несметные богатства. У Коппо было по пальцу в каждом пироге. — Килрой поскреб своей клешней воздух.
— Понимаю, понимаю, — сказал я.
— Ну, а «Короткая Простыня» его обул. Изящно так, в яловые сапожки.
Мошенничество было довольно сложное. Проселочные дороги и все такое. А я вошел в дело, когда дядьке понадобился исследователь от «Дженерал моторс».
Он нагрел Коппо где-то на миллион, — воспоминания так возбудили профессора, что он даже замахал рукой. — Мне досталось сто косых. Остальное хапнул «Короткая Простыня», а потом уехал в Рио и начал веселиться.
Я решил выстрелить наугад и спросил:
— Там-то он и повстречал Уолтера Косгроува?
Потому что Уолтер Косгроув был единственным известным мне пациентом доктора Луция Осбертсона. К тому же, он жил в Бразилии одновременно с дядей Мэттом.
Профессор Килрой сначала вздрогнул, потом принялся рьяно вытирать губы и чесать где-то у себя за пазухой.
— Косгроув? — переспросил он. — Кто такой Косгроув?
— Это неважно, — ответил я, прекрасно понимая, что профессор Килрой знает, кто такой Уолтер Косгроув. Но я не видел причин развивать эту тему.
Не хотелось бы спугнуть профессора раньше, чем он поведает мне ту часть истории, которую считает достойной моего слуха. Поэтому я спросил:
— Что произошло потом? Когда дядя Мэтт поехал в Рио.
— Что произошло потом? — эхом откликнулся Килрой. — Потом Педро Коппо покончил с собой. Ну кто бы мог подумать? Он был смышленый малый и без труда сделал бы себе еще миллион. Но вместо этого выпал из окна там же, в Бразилиа. А поскольку кругом были одни новостройки, он грохнулся прямиком в жидкий бетон.
— О! — воскликнул я. — Иными словами, я унаследовал кровавые деньги?
— Да уж не кровные. Теперь-то на них и вовсе одна кровь, — ответил профессор. — Педро Коппо, «Короткая Простыня», вот-вот добавится моя, а возможно, и твоя тоже.
И Гаса Риковича, подумал я, но говорить об этом вслух не было нужды.
— Ребята Коппо, — сказал я, начиная понимать, что к чему. — Сыновья.
Они решили отомстить за отца?
— Уразумел, — похвалил меня профессор и нервно заозирался по сторонам. — Их двое. Близнецы. Один другого круче.
— Они в Штатах?
— Уже несколько лет, — ответил Килрой. — Приехали задолго до самоубийства Педро. — Он подался ко мне и сипло зашептал:
— Они в преступном сообществе, за ними стоит вся мафия.
— Стало быть, это они убили дядьку.
— Или приказали убить, — уточнил он. — Теперь они — большие люди, им нет нужды самим делать черную работу. Достаточно показать пальцем, и ты покойник.
Я вспомнил стрельбу из машины. Это определенно было в духе мафии. Но что за наследство я получил, если в нагрузку к нему мне дали еще и наемных убийц?
Профессор Килрой как заведенный возюкал ладонью по губам, с каждым мгновением волнуясь все сильнее и сильнее. Поэтому я не удивился, когда он сказал:
— Сынок, ты уж не обессудь, но мне надо выпить. Пойдешь со мной?
— Пожалуй, нет, — рассудил я. — Тут, на открытом месте, безопаснее.
— Для тебя не существует безопасных мест, открытых или закрытых, ответил профессор. — Вот что я хочу втолковать тебе, сынок. — Он принялся тереть губы так усердно, что едва не смахнул с носа очки. — Мне и впрямь надо выпить. Знаешь, что, ты посиди тут, я мигом обернусь.
— Мне это не нравится, — сказал я.
— Думаешь, я тебя продам? Позвоню кому-нибудь и скажу: вот он, голубчик? Будь так, я бы и вовсе сюда не пришел.
В этом он был прав.
— Ну, ладно, — сказал я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27