Дикий Сэм! Тебе поручаю! Бери надежных ребят, и обегайте всю округу. Когда я вернусь, голландцы должны быть здесь! Особенно этот наглый толстяк. И да поможет тебе Бог, если его здесь не будет! Ты умрешь такой смертью, что про нее будут складывать легенды по всему Испанскому Мэйну!
Коренастый и кривобокий пират по прозвищу Дикий Сэм, лицо которого было настолько уродливо, что напоминало застывшую античную маску ужаса, ухмыльнулся и, как ни в чем не бывало, отсалютовал своему главарю. Страшная угроза как будто нисколько не беспокоила его. Впрочем, во-первых, его уже тоже порядком взял хмель, во-вторых, он знал, что Черный Билли благоволит ему, угадывая в Сэме родственную дикую душу. Дождавшись, пока конный отряд под предводительством Черного Билли скроется в ночи, он свистнул нескольким своим приятелям и предложил им отправиться на охоту, ограничившись тремя, у которых, кроме оружия, было в руках по зеленой пыльной бутыли отменного рома, обнаруженного в подвале какого-то дома, брошенного хозяевами.
Прихлебывая на ходу веселящий души напиток, пираты под предводительством Дикого Сэма отправились разыскивать голландцев, ничуть не сомневаясь, что выполнят свое намерение без малейшего труда. За разговорами о том, как нелепо выглядит моряк на лошади, даже если это сам Черный Билли, они незаметно добрались до северной окраины, через которую входили в селение и где бросили обе пушки, которые теперь были просто обузой. Сюда не дошел пожар, улицы были темны, вокруг царила тишина. Четверо пиратов, хохоча и отпуская смачные шуточки, шагали по самой середине улицы и не очень-то замечали, что творится вокруг.
Первым заметил какое-то движение Дикий Сэм. Он остановился и поднял руку. Пираты постепенно затихли и принялись с недоумением оглядываться. Сначала ничего особенного они не разглядели, но потом Дикий Сэм определенно рассмотрел, что возле лафета одной из пушек возятся какие-то тени.
– Лопни мои глаза! – пробормотал он, хмурясь и делая шаг вперед. – Это ты, Дэн? Почему ты не веселишься вместе со всеми?
Дэн был одним из тех, кто так ловко организовал обстрел Гро-Шуана. С пьяных глаз Дикому Сэму показалось, что канонир продолжает обихаживать свои пушки, вместо того чтобы принимать участие в погроме. Еще больше он удивился, когда от лафета прозвучал очень знакомый ему голос, насмешливый и спокойный:
– Ничего удивительного, если твои глаза сейчас и в самом деле лопнут, Дикий Сэм! Они вполне этого заслужили, раз тебе мерещится Дэн, которого тут и в помине нет!
От неожиданности ни Дикий Сэм, ни его спутники не сообразили, кто с ними разговаривает, хотя голос был им, безусловно, знаком, и знаком очень хорошо. Озадаченные, они медленно подступали к пушке, вглядываясь в темноту, пока веселый неузнанный голос не произнес:
– Что же ты заткнулся, Сэм? Не узнаешь старого товарища? Не хочешь предложить мне глоток рома? А кто это с тобой? Старый Волк Энди тоже тут? Остальных что-то не признаю – новенькие, что ли?
– Лопни мои глаза! – потрясенно повторил Дикий Сэм. – Да ведь это Веселый Дик собственной персоной! Это Веселый Дик, ребята! Что ты здесь делаешь, Веселый Дик? По-моему, Черный Билл сильно на тебя сердит, и лучше бы тебе было держаться от него подальше. Ты слышал, что из-за тебя он даже попал за решетку на Тортуге?
– За решетку он попал из-за собственной глупости, – возразил Веселый Дик. – Я-то сделал для него все, что мог, и даже больше. Родная мать не смогла бы для него столько сделать. Разве ты не слышал, что я отдал ему карту, на которой указано место, где зарыты сокровища?
Разговаривая с пиратами, Кроуфорд незаметно подавал знаки прятавшимся поблизости приятелям, чтобы они рассредоточились и приготовились к бою.
– Верно! – радостно откликнулся Дикий Сэм. – Ребята про это говорили. Но я слышал, что потом ты снюхался с бабой, которая посадила в тюрьму самого Билли, и карта опять перешла к тебе.
– Вот как? Ты считаешь, что карта у меня? – удивился Кроуфорд. – И что же я в таком случае тут делаю?
– А в самом деле, что? – встрепенулся Дикий Сэм. – Знаешь, Веселый Дик, мне не очень нравится, что ты тут ночью возишься около наших пушек. Мне кажется, ты что-то не то задумал, Веселый Дик! Пожалуй, придется тебя отвести к Черному Билли – пусть он решит, что с тобой делать.
– Ты намереваешься отвести меня к Черному Билли? – спросил Кроуфорд. – Меня, его квартирмейстера?
– Ты был квартирмейстером, Веселый Дик! – с упреком сказал Дикий Сэм. – Но ты нарушил договор, и мы тебя низложили на сходке. Все справедливо.
– С каких пор ты стал таким справедливым, Сэм? – поинтересовался Кроуфорд. – Раньше я не замечал в тебе этой черты. Она пробудилась в тебе недавно? Может, ты начал читать Библию? Между прочим, здешние жители тоже кое-что понимают в справедливости, и, думаю, они постараются ее добиться. Только на этот раз, боюсь, Черному Билли тюрьмой не отделаться – наконец-то он отправится к морскому дьяволу.
– Сам ему об этом сообщишь, – с хмурым упрямством сказал Дикий Сэм. – Не знаю, будет ли он рад тебя послушать, но повесит с большим удовольствием. Давай, ребята, вяжи Веселого Дика!
Команда Дикого Сэма, разгоряченная ромом и убежденная в своем превосходстве, бросилась было на Кроуфорда, но в ту же самую секунду он свистнул, и из темноты с разных сторон со шпагами и пистолетами в руках выскочили Уильям Харт, капитан Ивлин и Робер Амбулен. В тылу пиратов оказался Потрошитель с товарищами.
– Засада! – заорал Дикий Сэм, роняя бутылку.
Кроуфорд поднял руку с пистолетом и выстрелил. Пуля попала Сэму в голову, застряв в черепе, и он упал как подкошенный. Прогремели еще два выстрела. Пистолет Харта дал осечку, и Уильям, отшвырнув его в сторону, бросился на ближайшего к нему пирата с обнаженной шпагой. Тот впопыхах вскинул свой пистолет и выстрелил. С головы Харта слетела шляпа. Он прикусил губу и сделал яростный выпад. Острие шпаги вонзилось в грудь пирата. Тот вскрикнул и схватился за клинок, словно хотел удержать его голыми руками. Уильям выдернул шпагу и нанес еще один укол. Пират захрипел и провалился во тьму. Тут же к Уильяму бросился еще один, размахивая огромным палашом. Пират был сильно пьян, и в его движениях было больше решимости, чем мастерства. Уильям без труда увернулся от занесенной над ним абордажной сабли и на треть вогнал шпагу в грузное тело противника. Пират жалобно всхлипнул, выронил оружие, закатил глаза и стал, оседая на шпагу, всем телом наваливаться на Уильяма. Если бы не вовремя подскочивший на подмогу капитан Ивлин, пожалуй, Харта раздавило бы этим тяжким грузом.
– Потрошитель! – заорал Старый Волк Энди, и клешня Джека было последним, что он видел в своей жизни.
Наконец с помощью капитана он освободился сам и освободил свою шпагу. Победа была полная и безоговорочная. Трое пиратов были мертвы, четвертого держали за руки Боб и Джон.
– Этого не трогать! – предупредил Кроуфорд, показывая на пленного счастливчика. – Я хочу, чтобы он поведал нам о замыслах славного Билли! Думаю, мы заслужили этот рассказ.

* * *

Между тем Черный Билл скакал в темноте по неширокой тропе, между густыми зарослями, покрывавшими окрестные скалы, пытаясь догнать проклятущую зеленоглазую ведьму с картой. Лошади то и дело спотыкались об узловатые корни деревьев, но от ярости и досады Билли совсем потерял голову и, не дожидаясь утра, рванул наудачу по тропе, указанной Абрабанелем, в компании нескольких умеющих ездить верхом пиратов. Билли полагал, что ночью он без труда настигнет бессовестную француженку и отомстит ей за все обиды, нанесенные Черному Пастору! Надо сказать, что настроение у Билла было преотвратное: его план рухнул на глазах, незнакомка ускользнула, команда вышла из-под контроля, да и жертв среди пиратов оказалось намного больше, чем он рассчитывал. Хуже и неприятнее всего было, конечно, то, что эта ведьма уже второй раз уходила из-под носа вместе с картой.
Черный Пастор рассчитывал, что, двигаясь по тропе, где виднелись свежие следы копыт, он рано или поздно нагонит беглянку. Отпечатки подков на раскисшей от постоянных дождей почве были заметны даже в темноте, да и луна светила довольно ярко. Черный Билли с самого начала считал, что женщина не могла ускакать в одиночестве: следы были оставлены несколькими лошадьми. Поэтому он далеко не сразу заметил, что количество отпечатков на тропе все время увеличивается…
– Семь тысяч дьяволов, капитан! Клянусь небом, мы уже в пятый раз проезжаем мимо этой пальмы с двумя верхушками! – воскликнул один из пиратов, сопровождавших Билла.
– Разве ты не знаешь, Тим, что клясться, да еще самим небом, – тягчайший грех?! Самим Господом сказано: не клянись небом, потому что оно – Престол Всевышнего. Представь, Тим, как далек ты сейчас от этого престола вместе со своими гнусными делишками, отмолить которые так же невозможно, как вычистить до блеска тот котел из преисподней, где черти сварят тебя живьем после твоей неправедной кончины! Или ты надеешься, что я, Черный Пастор, твой капитан, перед смертью отпущу тебе грехи, очистив тебя от них твоей же кровью?
– Брось, Билл, сейчас не время для диспутов на евангельские темы! – оборвал капитана тот самый Джим Льягас, который, по слухам, водил дружбу с колдунами вуду. – Оставь свои нравоучения для жалких купчишек и чванливых испанских кабальеро! Похоже, что мы и вправду заблудились и ходим по кругу: взгляни, вон на том кусте впереди – клок от твоего собственного плаща!
Черный Билли в ответ грязно выругался и проревел нечто нечленораздельное, долженствующее свидетельствовать о крайней степени его негодования.
– Заткнись, чернокожий выродок! – гаркнул он. – Я сам знаю, что мне делать! Подхлестните коней, олухи, а то можно подумать, что вы скачете на мертвых черепахах! Шевелите копытами, скоро мы их догоним, они не могли далеко уйти!
Пастор, конечно, не поверил Абрабанелю. Он был убежден, что зеленоглазая и ее спутники поджидают ювелира в каком-нибудь укромном местечке. Подобная догадка, если бы она оправдалась, несомненно, увеличивала шансы Черного Билли: ведь сбежавшим голландцам негде было взять коней, а, следовательно, французы должны были бы ждать их довольно долго.
Однако по мере того как рассветало, он все больше убеждался в правоте Тима: петляющая в горном лесу тропинка вела вкруговую, и они напрасно потеряли несколько часов, блуждая в темноте и без толку загоняя лошадей.
– Холера меня возьми! Девять тысяч чертей! Будьте вы все прокляты! – зарычал Билли, соскакивая на землю и в бешенстве начиная размахивать клинком направо и налево.
Кони остальных шарахнулись по сторонам. Один из пиратов вылетел из седла и угодил прямо в колючий кустарник, другие сочли за благо отъехать подальше. Несколько минут верный Пастор бушевал, срубая верхушки кустов и лианы саблей, пока ее лезвие не застряло намертво в смолистом стволе какого-то дерева. Билл задохнулся от ярости, со всей силы рванул саблю за эфес и вместе с ней отлетел назад, ударившись башкой об обломок скалы. Отшвырнув зазубренный, изрядно погнутый и совершенно теперь бесполезный клинок, он обхватил руками ближайшее дерево, словно намереваясь выдернуть его с корнем, но в этот момент увидел далеко впереди мелькающие огни костра.
– За мной, ребята, скорее! – взревел Черный Билл и, не разбирая дороги, бросился напрямик сквозь чащу. – Сдавайтесь, сукины дети! Не шевелиться, или я перестреляю вас, как куропаток! – рявкнул он перед тем, как выскочить из кустов прямо к костру. На ходу пират выдернул из-за пояса пару пистолетов и для устрашения пальнул было в воздух, но громко курки щелкнули и… все. В досаде отшвырнув оружие, Черный Пастор раздвинул широкие мокрые листья какого-то растения и гордо выступил на поляну в предвкушении торжества…
Вместо французов вокруг костра расположились отвратительные полуголые создания, вымазанные мелом, кровью и коричневой глиной. В предрассветных сумерках на фоне сереющего неба четко выделялся силуэт плечистого дикаря с диковинной татуировкой на груди. Он был бос и наг, а его одежду составляла только узкая набедренная повязка. Ноги и руки его были унизаны огромными браслетами из резной кости и плетеной соломы. В его косматые седые волосы были вплетены пестрые перья, цветные лоскутки и клочья шерсти. Он слегка раскачивался из стороны в сторону на полусогнутых ногах и, указывая мускулистой рукой на каких-то зверей, подвешенных над костром на длинных палках, выкрикивал приказания на непонятном гортанном языке. Несколько человек копошилось вокруг огня, другие с трудом поворачивали эти деревянные вертела с жарким.
Черный Билл замер, разинув рот. Чего-чего он не повидал в своей грешной жизни, но представшая сейчас его глазам картина заставила содрогнуться даже его: над пламенем живьем поджаривалось несколько юношей-дикарей, связанных по рукам и ногам. У костра плясали два представителя племени. Их узкие юбочки из пальмовых листьев задорно подпрыгивали в такт, обнажая мускулистые бедра и ягодицы. На головах сих плясунов красовались яркие повязки из перьев тукана, запястья и лодыжки украшали повязки из древесных волокон – даже такому дремучему человеку, как Билл, стало понятно, что у людей – праздник. У одного индейца на затылке красовался пучок обезьяньих волос, который при особенно высоком прыжке развевался, как грива какой-нибудь взбесившейся лошади. Оба плясуна вдобавок ко всему еще и умудрялись гундеть в какие-то дудки, из которых в такт их диким прыжкам неслись отвратительные визгливые звуки. В этом танце индейцы демонстрировали чудеса акробатики: по их покрытым потом голым спинам можно было догадаться, что вот так, широким шагом с подскоками, а часто бегом в едином ритме, они проскакали без передышки по меньшей мере пару часов. Черный Билли нервно сглотнул и хотел было удалиться, как вдруг взгляд его упал на странные музыкальные инструменты, в которые дикари дули во всю силу своих легких: хорошенько рассмотрев их в отблесках огромного костра, Пастор почувствовал, что его сейчас вывернет наизнанку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36