..
– А подвинься-ка, добрый сэр Ланселот, – проговорил Иван, подъехал к скале, вытащил свой меч – клинок полыхнул мрачным огнем, – примерился и ударил по камню.
Раздался грохот: скала треснула и распалась пополам, засыпав рыцарей осколками и пылью. Послышался испуганный вопль.
– Ай да меч, – задумчиво произнес Фома. – Вот так меч.
Иван закашлялся, отряхнул с себя пыль и посмотрел на дело своих рук.

***

Скала развалилась, явив взору глубокую вонючую пещеру с наклонным гладким полом. У входа, привалившись к стене, сидел на корточках сморщенный карлик и ошалело таращился на рыцарей. Голова у него была огромная, лысая и зеленая.
– Это что, и есть ваш Мерлин? – спросил Иван, обращаясь к Фоме.
– Нет, – ответил тот, брезгливо разглядывая перепуганного карлика. – Это, пожалуй, будет карлик.
– Ага, – сказал Иван. – Ясно. А где тогда Мерлин?
– Вот это уже совсем неясно, – задумчиво проговорил Фома. – Похоже, зря его тут считают дураком…
Он был очень удивлен.
– Ты кто такой? – прорычал свирепо Ланселот.
Большим осколком скалы ему крепко заехало по лбу, и поэтому он был очень зол.
– Что ты тут делаешь, чародейский выкормыш?!
– Ай, не убивайте, храбрые рыцари! – заверещал карлик – Ай, обознался я…
– Говори, гаденыш! – заорал Ланселот и для пущей важности замахнулся мечом.
– Все, все скажу! Все как есть!.. – выл карлик, катаясь по полу.
– Рассказывай, – спокойно сказал Фома.
– Я тут, это, сторожу, – захлебываясь, заговорил карлик. – Чтобы, значит, никто сюда без спросу не попал… Мы чины маленькие, подневольные, что велели, то и делаем, пожалейте, гордые рыцари, не троньте горемыку, все, что хотите, для вас сделаю, в лепешку разобьюсь, а мной довольны будете…
– Подожди, – перебил его Фома. – Мерлин-то где?
– Там, – всхлипывая, карлик указал рукой в глубь пещеры, – там он, супостат, а меня, значит, здесь поставил, добрых людей отваживать.., голодом морит, есть-пить не дает, пугает да угрожает все…
– А что он там делает, Мерлин-то? – озадаченно спросил Ланселот.
– А я почем знаю? – плаксиво проговорил карлик, размазывая грязнющим узловатым кулаком слезы по замызганной физиономии. – Меня туда вовсе и не пускают…
– Ну что, доблестные сэры? – осведомился Ланселот, слезая с коня. – Пойдем, что ли, посмотрим, чем там наш старый приятель занимается?
– Пойдем, – согласился Фома и тоже спешился. – Честно говоря, мне очень любопытно. Ай да достойный отшельник… И вообще меня начинают терзать смутные подозрения.
Иван молча соскочил с коня и привязал его к очень кстати подвернувшейся здесь смолистой невысокой сосенке. Он даже не стал задумываться о том, откуда здесь появилось дерево, которого буквально только что не было: эка невидаль! Здесь замки вместе с крепостными стенами проваливаются в небытие за полсекунды, а уж дерево – вообще мелочь… Остальные тоже привязали коней к сосенке.
– Смотри у меня, – грозно сказал Ланселот, обращаясь к карлику. – Ежели с лошадьми что случится, то… – Он выразительно помахал здоровенным кулаком.
– Ничего не случится, – заторопился карлик. Он был очень предупредителен и послушен. – Не беспокойтесь ни о чем, добрые рыцари, идите себе спокойно и накостыляйте там ему, душегубцу проклятому…
– Залебезил, – проворчал Ланселот. – Тебе еще за твои разговорчики причитается…
– Да я ж не виноват, – снова заныл карлик. От Ланселота он держался на всякий случай подальше и старался не смотреть на него. – Это все он, Мерлин, меня заставлял…
– Хватит, – оборвал его Ланселот. – Ну что, пошли, Доблестные сэры?
– Подожди, – остановил его Иван. – Там, наверное, темно…
Он подошел к сосенке, срубил верхушку, поискал глазами, увидел какую-то тряпку, тоже очень кстати оказавшуюся здесь, и сделал факел.
– А нет ли у тебя случайно огнива, любезный сэр? – обратился он к Ланселоту.
Тот отрицательно покачал головой. Иван посмотрел на Фому.
– Некурящий, – развел руками Стихоплет.
Иван строго посмотрел на карлика. Тот съежился под его взглядом.
– Ну, чего еще, чего, – забормотал он. – Чего еще надобно от меня?..
– Огоньку.
– А, это можно, – оживился карлик.
Он вытянул руку, зажмурил глаза, что-то громко хрустнуло, взвился дымок, и из его указательного пальца показался язычок пламени.
– Спасибо, – вежливо сказал Иван и подпалил факел.
Когда огонь разгорелся, он сказал:
– Пошли, – и первым зашагал в глубь пещеры.
Ланселот и Фома последовали за ним. Судя по всему, пещера была очень велика. Пол у нее оказался ровный, с заметным уклоном вниз. По стенам метались какие-то мрачные тени; невидимая в сумраке местная живность негромко попискивала, постанывала и похрюкивала. Неяркое колеблющееся пламя факела не позволяло рассмотреть потолок пещеры, однако, похоже, он находился где-то довольно высоко.
– Ай да Мерлин, – бормотал за спиной у Ивана Фома, – вот так устроился. А все-то думают, что привалило беднягу камнем тяжелым, страдает он, сердечный, через верность свою данному слову, жалеют его, бедолагу… а он лягушонка на входе посадил и его стенать заставил – еще небось и за бесплатно, это он любит… Ай да Мерлин…
– Стой, – скомандовал негромко Иван, и они остановились.
Пещера впереди заметно расширялась: забрезжило довольно ярким красновато-серым светом и послышались пока еще неразборчивые голоса и звуки музыкальных инструментов. Иван погасил факел. Крадучись, они приблизились к границе освещенного пространства. Иван присвистнул, Фома охнул, Ланселот удивленно выругался сквозь зубы. Картина, открывшаяся их взору, была удивительной и живописной.
Пещера, по которой они шли, оказалась всего лишь коридором, ведущим в настоящее помещение, которое действительно было огромно. Перед рыцарями предстало обширное пространство, и на пещеру-то совсем не похожее, настолько оно было велико, особенно в высоту: потолок находился в сотне метров над ними, никак не меньше. Вдоль стен возвышались мощные колонны, пол был мраморным, в мраморном же бассейне неподалеку плескалась и журчала искрящаяся прозрачная вода. Рядом с бассейном находились столы и скамьи. Столы были заставлены яствами и винами – как всегда в здешних местах, жратвы имелось вдоволь, – а на скамьях расположились очень разнообразные существа: обросшие болотной тиной кикиморы; сухонькие старикашки, все в каких-то сучках и задоринках; водянистые полупрозрачные тяжело дышащие личности неопределенного пола; довольно симпатичные девицы явно лесного происхождения, о чем свидетельствовали нежные веточки и листочки, росшие у них вместе с пышными волосами; уродливые горбуны и карлики; какие-то вовсе непонятные и неприятные на вид страшилища со множеством щупалец, зубищ и глазищ; анемичные клыкастые кавалеры и их дамы приятного вида, с красными глазами и изысканными манерами… Во главе всего этого пандемониума восседал благообразный старик с длинной белой бородой. Одной рукой он держал большущий бокал с напитком кроваво-красного цвета, а другой обнимал неприлично хихикающую толстокосую девицу, ярко накрашенную и скудно одетую. Еще с пяток таких же девиц, радостно повизгивая, терлись рядышком, а за их спинами терзал различные музыкальные инструменты небольшой, но шумный оркестр, состоящий здоровенных лохматых обезьян. Все одновременно говорили, ели, пили, пели, смеялись и обнимались: очевидно, гулянка была в самом разгаре.
Иван полюбовался на веселье и повернулся к Фоме. Тот стоял, раскрыв рот. Ланселот мрачно усмехался.
– Интересно, что бы все это значило? – задумчиво произнес Иван. – Келья аскета?
– Ничего себе, – только и смог сказать Фома. – Замуровался, значит, Мерлин. Страдает от любви, честности и глупости. Плоть умерщвляет…
Ланселот с чувством сплюнул.
– Ничего другого от нашего предсказателя я и не ожидал, – презрительно сказал он. – Прохвост, тунеядец и алкоголик. Паразит на теле. славного рыцарства. Иногда я готов согласиться с Артуром: неладно в нашем королевстве, ой неладно…
– Я думаю, что дело обстоит еще хуже, чем ты мог бы представить, – мрачно произнес Фома.
Иван посмотрел еще немного на пьянку Мерлина со товарищи, хмыкнул и предложил:
– Пошли, что ли, отсюда? Нагляделись, хватит…
– Пошли, – угрюмо кивнул Фома, но Ланселот неожиданно возразил:
– Нет, подождите: я хочу в глаза его бесстыжие посмотреть!
Прежде чем кто-нибудь успел его остановить, он вышел вперед, оказавшись освещенным светом факелов, развешенных по стенам, и громко сказал:
– Эй, сэр Мерлин! Приятного тебе аппетита!..
За столом изумленно замолчали. Все посмотрели на Мерлина, а он пригляделся повнимательнее, нахмурился, но тут же заулыбался и, ничуть не смутившись, заорал:
– Ба! Кого я вижу!.. Сам сэр Ланселот пожаловал! Позвольте представить, любезные гости, вам доблестного сэра Ланселота собственной персоной!.. Перед вами славнейший и храбрейший рыцарь, могучий воин и куртуазный кавалер!.. Присаживайтесь, добрый сэр, прошу вас к нашему столику!
От такого приема Ланселот даже слегка опешил. Он растерянно оглянулся на Ивана и Фому, потом сделал пару неуверенных шагов в сторону пирующих.
– Опомнись, сэр Ланселот, – негромко произнес Фома, – куда ты идешь?
– Давай, рыцарь, не стесняйся! – орал Мерлин, приветственно размахивая своим кубком, из которого на пол и на трапезничающих щедро проливалась хмельная влага. – Дамы, встречайте Ланселота и учтите: он прославлен как несравненный любовник! Сама королева Джиневера не устояла перед ним!..
Дамы радостно завизжали, повскакав со своих мест. Руки, щупальца, когти сладострастно потянулись к опешившему от такого сердечного приема Ланселоту. Рыцарь отшатнулся.
– Тьфу на вас! – заорал он и замахнулся.
Разнообразные дамы отпрянули в стороны, обиженно шипя и попискивая.
– Ну, зачем же так, – укоризненно произнес Мерлин, отхлебнув из своей чарки. – Не желаешь пока даму – и не надо. Сам понимаю: сначала надо выпить хорошенько, закусить получше, а потом можно и…
Он игриво ущипнул свою подружку. Та подскочила на месте от неожиданности: телеса ее затряслись.
– Я столько не выпью, – заявил Ланселот, брезгливо озираясь.
– В каком смысле? – не понял его Мерлин.
– Да в прямом.
Мерлин пожал плечами.
– Не хочешь пить – твое дело.., хотя зря. Обижаешь ведь.
– А хоть бы и так! – с вызовом произнес Ланселот.
– Не правильно говоришь ты, сэр рыцарь, – с легким осуждением сказал Мерлин. – Не топчись понапрасну у входа, как безродный какой-нибудь, присаживайся к столу, На почетное место… и друзей приглашай. Кто там с тобою?., а, сэр Фома, кажется? Так ведь? Вижу, вижу…
– И я тоже, – громко сказал Фома, выступая вперед. Тоже тебя очень хорошо вижу. А почему это так получается, ты мне не подскажешь?
– Что получается?
– Да вот все это. – Фома широким жестом руки обвел зал. – Элементы красивой жизни, так сказать. Ты вроде как под скалою замурован, а, Мерлин? Поправь меня, пожалуйста, если я ошибаюсь…
Мерлин хихикнул.
– Не ошибаешься, сэр Стихоплет, – сказал он, жмурясь и тиская свою толстомясую пассию. – Все правильно – под скалой мой дом родной. А вот уже обустраивается в своем доме каждый так, как только хочет.., и может. Вот мне, к примеру, захотелось именно так…
– Весело и с музыкой?.. – язвительно спросил Стихоплет.
Мерлин с одобрением оглянулся на музыкантов.
– А что? – сказал он. – Это же все-таки сами Лос Монос!
Фома осуждающе покачал головой.
– Ох, Мерлин, Мерлин, – сказал он. – Какой чудовищный обман… Зачем? И что ты только делаешь здесь, в этой жуткой компании? Неужели это те, с кем ты всегда хотел быть рядом?
– А почему нет? – пожал плечами Мерлин, отхлебывая из кубка. – Что в этом плохого? Да, я пью, развлекаюсь, да, я завел себе разнообразный гарем. Ну и что с того? Я вполне доволен: мне сытно, весело, мне очень хорошо и комфортно, любые мои желания исполняются еще до того, как я их придумаю. Я расслабляюсь и ни о чем не забочусь… По-моему, это просто здорово!
– А тебе не скучно?
– Скучно?.. Не понимаю! Почему мне должно быть скучно среди всего этого великолепия? Ха! Ты просто завидуешь мне, дорогой сэр Стихоплет!.. Ежечасно, ежеминутно удовлетворять любые свои желания, не думая ни о чем, – разве это может быть скучно?.. И что самое главное – так будет продолжаться всегда, слышишь, сэр Фома, всегда! Это ли не самое лучшее, что может случиться?..
– Н-да, – задумчиво произнес Фома. – Изменился ты, сэр Мерлин, сильно изменился…
– Да ничего подобного! – захохотал Мерлин. – Просто раньше не было возможности нормально существовать… Надоел ты мне, сэр Фома! Садись, пей и не задавай дурацких вопросов… А это кто еще там с вами? Не признаю я… Кто ты есть таков, любезный сэр рыцарь?
Иван поколебался, но потом шагнул вперед.
– Меня зовут сэр Иан, – громко сказал он.
Мерлин поперхнулся и уронил чашу на пол.
– Как ты сказал, храбрый рыцарь? – спертым голосом переспросил он.
– Сэр Иан, – удивленно повторил Иван.
Болтовня за столом незаметно стихла. Только оркестр продолжал что-то тихонько наигрывать. Иван ощутил внезапно Смутное беспокойство.
– Из каких же краев ты к нам попал, добрый сэр рыцарь? – спросил Мерлин.
Голос у него теперь стал очень ласковый.
– Издалека, – осторожно сказал Иван.
Происходящее перестало ему нравиться совершенно.
– Ах издалека? – еще ласковее повторил Мерлин.
Он снял руку с плеч толстухи и слегка отпихнул ее. Потом зачем-то оглянулся.
– Издалека, говоришь?.. – повторил он.
– Ну да, – подтвердил Иван, незаметно оглядывая пиршественный зал.
Пока никто не делал ничего угрожающего, но повышенное внимание к своей персоне Иван ощущал явственно.
– А что тебе не нравится в этом обстоятельстве, сэр Мерлин?
– Нет-нет, все в порядке, – лучезарно улыбаясь, сказал Мерлин. – Это даже хорошо, что издалека… Присаживайся к столу, дорогой сэр, отведай нашего угощения!
– Спасибо, – сказал Иван, – но я вынужден отклонить ваше приглашение. Мы тут с сэрами посовещались и решили, что ужасно спешим.
– Да куда же вы спешите, любезные мои сэры?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38