об одержимости бесом речь не идет.
– Похоже, это заблудшая душа, – сказал он мягко. – Она не достигла областей, куда мы попадаем после смерти по воле Господа. Она ни в чистилище, ни на небе. Если она следует за вами, то потому, что привязана к вам земной любовью. Слишком земной.
Бриджмен встревожился: на лбу у Яна выступил пот.
– Не было ли у вас брата-монаха?
– Нет, – еле выговорил Ян.
– Мы принадлежим к реформатской церкви, – поспешил объяснить Бриджмен.
– Понимаю, – сказал Хауинг, – но два вероисповедания в одной семье – такое порой встречается.
Его взгляд буравил Яна. Серый брат встал и исчез на мгновение. Потом вернулся с какой-то чашей в руках. Окунув туда пальцы, окропил Яна и воздух вокруг него.
– In nomine Patris et Filii et Spiriti Sancti, te mittimus ad regnum Domini et…
Брат Хауинг прервался. Вполне различимый стон пронесся через ризницу. Ян вскрикнул, волосы Бриджмена встали дыбом. Монах закончил молитву неразборчивым бормотаньем. Ян был в слезах. Ошеломленный Бриджмен застыл с разинутым ртом.
Хауинг поставил чашу на ближайший стол.
– Кто был этот монах? – вдруг прогрохотал он.
Ян, рыдая, затряс головой.
– Кто? – рявкнул Хауинг.
– Он не знает, святой отец, – вмешался Бриджмен, его голос дрожал.
Хауинг воззрился на него властным взглядом.
– И вот доказательство, брат: он не знал о существовании этой тени до встречи с сестрой Элспет Партридж. Согласитесь, все это чересчур для молодого человека.
– Это любящая тень, – отрезал монах.
– Любовь или попечение? Что мы об этом знаем, брат мой? Знаем ли мы что-нибудь о тайнах того света?
Монах вздохнул.
– Нет, – согласился он хрипло. – Мы ничего об этом не знаем.
Ян едва слышал их, безучастно сидя на своем стуле.
– Отслужите заупокойные мессы, – сказал Бриджмен, взявшись за свой кошелек. – Я знаю цену. Полагаю, этого хватит на несколько служб.
Он протянул Хауингу пять гиней.
– Пусть ваши молитвы даруют упокоение заблудшим душам.
Им пришлось поддержать Яна, чтобы тот смог дойти до коляски.
11. EL AMOR BRUJO
На следующий день Бриджмен вызвал врача, поскольку у Яна начался жар; он обливался потом и порой бредил. Лекарь прописал микстуру на основе индийской конопли, обильное питье, компрессы, пропитанные водой с уксусом, и покой.
Юноша выздоровел на четвертый день. Умылся с помощью слуги – в первый раз после своего возвращения из церкви Святого Франциска, когда свалился в постель без ужина. Бриджмен велел приготовить легкий завтрак – поджаренную ветчину, сыр, какао со сдобой, и, к его облегчению, Ян всему воздал должное. Юноша очень осунулся за эти дни.
Время от времени несчастный поднимал страдальческое лицо к Бриджмену и встречал улыбающийся взгляд своего благодетеля.
– Я доставил вам столько хлопот, – сказал Ян.
– Конечно, и я благодарен вам за это. Уже давно мне не приходилось заботиться о ком бы то ни было, – возразил Бриджмен. – Это доказывает мне самому, что мое сердце еще не остыло.
Ответом ему был слабый смех.
– Но я недаром потратил наше время. Зданием, которое мы купили у Элспет Партридж, уже занялся архитектор, и у него появились блестящие идеи, вы сами скоро сможете их оценить. Работы начнутся через несколько дней.
– Банк.
– В самом деле, банк. А как только вы поправитесь – Париж.
Некоторое время Ян не говорил ни слова. Потом спросил:
– Что вы думаете о случившемся?
Бриджмен встал.
– Не рановато ли говорить об этом?
– Нет, ведь я в смятении. Возможно, ваш совет поможет мне поправиться. Потому что сейчас, признаюсь вам, я еще не знаю, как вновь обрести равновесие. Не знаю, смогу ли опять взяться за наши планы, начав с того места, где мы их оставили. Объясните мне, если знаете.
Бриджмен налил ему еще чашку какао.
– Я думаю, что вы обнаружили самым жестоким для себя способом ту природную силу, о которой я упомянул во время нашей последней беседы перед вашим… недомоганием. Силу, вдохновлявшую поиски и труды моего друга Исаака Ньютона.
Ян изумленно спросил:
– Какая тут связь?
– Эта сила, как я вам уже говорил, – вселенский закон притяжения.
– Не улавливаю, – покачал головой Ян.
– Понимайте притяжение в смысле любви.
Лицо Яна покраснело.
– Но вы же мне говорили, что существует и закон отталкивания и что если какой-то предмет мне отвратителен, то, даже если он сильнее меня, я не испытаю его притяжения.
– Мне неизвестна суть ваших отношений с монахом, которого вы отравили, и еще меньше, каковы были его чувства к вам. Но факт в том, что его дух преследовал вас до тех пор, пока брат Хауинг не отправил его куда надо.
Ян опять покраснел.
– Он наверняка вас любил, Ян. По-своему.
– Любил? Таким скотским образом? – вскричал Ян.
– Не горячитесь. Возможно, он не знал другого. Каждый любит как может.
Яна стала бить дрожь, и Бриджмен забеспокоился.
– Не надо допускать, чтобы эта мысль изводила вас до такой степени. Вас полюбят и другие, тоже по-своему. Вы красивый малый. Даже очень красивый. Сам я к этому склонности не имею, но ведь природа гораздо шире того, что я способен понять.
Ян глубоко вздохнул и отпил глоток какао, потом взялся за четвертинку груши. Вдруг перестал жевать, словно пораженный какой-то неожиданной мыслью. Ошеломленно выпрямился.
– Что с вами? – встревожился Бриджмен.
На лице Яна застыло выражение крайней растерянности.
– Графиня… – пробормотал он. – Она говорила почти то же самое, что вы мне только что объяснили… Как эта старая дура…
Его слова стали почти бессвязными. Он прервался.
– Что же она говорила?
– О колдовской любви… El amor brujo.
– El amor brujo, – повторил Бриджмен задумчиво.
На какое-то время воцарилось молчание.
– Думаю, вам лучше отвлечься от этих мыслей. Они только приводят вас в расстройство, – сказал наконец Бриджмен. – Наш друг Стрегуайт составил ходатайство о патенте премьер-министру. Я дам его вам, чтобы вы с ним ознакомились, потому что вы подпишете его вместе со мной. Потом мы вместе отправимся к сэру Роберту Уолполу. Было бы желательно, чтобы вы по этому случаю обновили ваш гардероб.
– Мы должны представить ходатайство самому премьер-министру?
– Да, поскольку вы иностранец. Но этот пункт меня не заботит. Нас без прочих формальностей направят к министру финансов. Впрочем, самого Уолпола мы и не увидим, он пришлет к нам своего секретаря. Ему-то мы и вручим ходатайство.
В передней Уолпола, в доме № 10 по Даунинг-стрит, уже ожидала приема некая внушительного вида дама в сопровождении камеристки. Она смерила взглядом обоих визитеров, потом отвела глаза и, поскольку подоспела ее очередь, прошла первой.
Через полчаса секретарь Уолпола, взяв письмо с прошением, к удивлению Бриджмена, объявил посетителям, что его превосходительство расположен их принять. Реакция Бриджмена насторожила Яна, и он последовал за своим наставником с колотящимся сердцем.
Так они совершенно неожиданно оказались перед премьер-министром. Массивное лицо, величественная осанка, румяные щеки – все в Уолполе дышало довольством и властностью. Приветливая полуулыбка, блуждавшая на его губах, успокоила Бриджмена, но пристальный взгляд, задержавшийся на Яне, вызвал в душе юноши сильную тревогу. Его прежние отношения с властью были отнюдь не безоблачными.
– Входите, джентльмены.
Секретарь представил их, потом положил прошение на письменный стол своего начальника. Лакеи пододвинули кресла. Уолпол вскрыл конверт и пробежал глазами первую страницу, потом вторую, наконец третью. Визитеры в беспокойстве ожидали его вердикта.
– Сто восемьдесят тысяч фунтов, однако! – сказал наконецУолпол. – Вы весьма богаты, мистер Хендрикс. Гораздо богаче, чем ваш компаньон, мистер Бриджмен.
– В первую очередь это относится к моим родителям, милорд, – ответил Ян, сразу смекнув, в чем дело, по крайней мере частично.
– И на чем они сделали состояние?
– Товары из Нидерландской Индии, милорд. Дерево, пряности…
– А! – сказал Уолпол. – Так вы не английский подданный?
– Нет, милорд.
– Надеетесь стать им?
– Это было бы честью для меня.
– Не сомневаюсь, что мы сможем рассмотреть эту возможность. А вы, мистер Бриджмен, как вы надумали объединиться с мистером Хендриксом?
– Родители моего превосходного компаньона, с которыми я вел некоторые совместные дела, обратились ко мне, решив направить его по банковской части, милорд.
– В Лондоне?
– Я не смог бы отвергнуть честь, которую они оказали нашим талантам в области финансов.
– Разумеется, разумеется! – воскликнул Уолпол. – Вы правильно поступили. И я не сомневаюсь, что ваши таланты послужат процветанию капиталов мистера Хендрикса – к выгоде наших финансов, – продолжил он с коротким смешком. – А вы, мистер Хендрикс, собираетесь проживать в Лондоне?
– Город великолепен, милорд.
– Отлично, отлично! Где вы остановились?
– Мистер Бриджмен был настолько добр, что приютил меня…
– Что ж, понимаю, понимаю, – сказал Уолпол. – Господа, я сообщу канцлеру казначейства мое благоприятное мнение. Прошение перейдет через улицу вместе с вами, – заключил он, поглядев на своего секретаря.
Затем встал. Посетители торопливо последовали его примеру.
Они и в самом деле перешли улицу вместе с секретарем. Через мгновение, в обход людей, ожидавших своей очереди в передней, они были приняты канцлером, а через три четверти часа опять сели в свою карету.
– И как все это понимать? – спросил Ян. – Ведь вы же мне сказали…
Бриджмен склонил голову набок, явно забавляясь.
– Ян, помните даму, которая ожидала в прихожей сэра Роберта?
– Эту дуэнью?..
– Она вас прилежно рассматривала. И наверняка нашла привлекательным. Потом, очевидно, поделилась своими наблюдениями с премьер-министром, чтобы выведать, кто вы такой. И сегодня вечером уже весь Лондон будет знать, что некий молодой человек приятной наружности с капиталом в сто восемьдесят тысяч фунтов открывает банк под названием «Бриджмен и Хендрикс». Понимаете?
– Боюсь, что нет, – ответил Ян под стук колес по мостовой.
– Эта дуэнья, как вы ее назвали, наверняка придворная дама. И она увидела в вас возможную партию. Ведь у всех этих женщин есть дочки на выданье. Вопросы сэра Роберта о ваших намерениях в отношении английского подданства были весьма показательны.
– Боже!
Бриджмен расхохотался.
– К счастью, вы не выложили все ваше богатство, – продолжил он. – Не то бы вас возвели во дворянство еще до конца недели.
И он захохотал пуще прежнего, но один.
Через две недели, когда каменщики и плотники уже взялись за здание на Бонд-стрит, придавая ему лоск, которого оно никогда, без сомнения, не знало, на адрес Бриджмена были доставлены два приглашения в конвертах с гербами: одно для мистера Яна Хендрикса, а другое для самого мистера Соломона Бриджмена. Их звали на празднование серебряной свадьбы маркиза и маркизы Эберкорн, через три недели.
– Вы знаете этих Эберкорнов? – спросил Ян.
– Нет, но я не сомневаюсь, что маркиза и есть та самая дама, которая видела вас в передней Уолпола.
– О небо! Это же ловушка!
– На что вы жалуетесь? Вы сведете знакомство с лучшим английским обществом, включая, разумеется, принца Уэльского, встретите девушек из высшего света, будете танцевать…
– Соломон, я не могу! Они будут спрашивать о моей юности, о моей семье…
– Я тоже приглашен, так что помогу вам выпутаться из затруднения. Не собираетесь же вы провести всю вашу жизнь в бегах?
– Нет-нет, убегу сейчас же.
– Вы лондонский банкир, Ян.
– Соломон, я вас умоляю, найдите средство…
Выражение его лица было таким умоляющим, что Бриджмен в конце концов уступил.
– Ладно, – сказал он, – напишем маркизу, что, к нашему огромному сожалению, мы не сможем присутствовать на праздновании его серебряной свадьбы, поскольку в это время будем на континенте.
Он посмотрел на своего протеже с упреком.
– Ян, однажды вы должны будете решиться на встречу с миром.
Наступило молчание.
– А ваш друг Исаак Ньютон ходил танцевать с маркизами? – спросил Ян вызывающе.
– Нет.
– Я прочел одну из его книг, которые вы мне дали, «De motu corporum in gyrum». У меня нет необходимых познаний, чтобы судить о ней, но кое-что я понял. Ньютон полагал, что движением тела в пространстве управляет сложный закон. Этот закон – проявление определенной силы. Вы не думаете, что на этой земле я следую некоей орбите?
Озадаченный Бриджмен не нашел слов для ответа.
– Во всяком случае, – продолжил Ян, – никакой закон не требует от меня танцевать с маркизами.
Что-то новое появилось в тоне молодого человека.
– Едем в Париж, – заключил он.
После чего вернулся в свои покои, оставив Бриджмена в недоумении. Тот ли это юноша, которого пришлось почти нести в коляску после освобождения от влюбленного в него призрака?
12. БУРНОЕ ОКОНЧАНИЕ ОДНОГО УЖИНА
Через два дня Бриджмен и Ян довольно поздно засиделись за ужином после долгого дня в банке. Бриджмен не только уладил проблемы управления, посадив тут одного клерка, там другого, обсудил с архитектором установку сейфа за кабинетом президентов, то есть самих Бриджмена и Хендрикса, но и решил вопрос с садом, который Ян предполагал перепланировать, а так же с облюбовавшими его кошками.
– Предпочитаю видеть кошек, а не крыс, – заявил юноша.
И Бриджмен, сдерживая улыбку, с ним согласился.
Отныне именно в сейфовой комнате предстояло хранить вторую половину золотых монет и прочие драгоценности, вывезенные из Мехико после многих приключений, не обошедшихся без пота и крови.
Оба покинули Бонд-стрит, бросив долгий умиленный взгляд на вывеску, где золотыми буквами на темно-красном фоне было выведено: «Bridgeman and Hendricks, Bankers».
Оба надеялись хорошенько отдохнуть ночью, ради чего велели подать себе гораздо лучший, чем обычно, кларет. После этого Бриджмен отпустил слуг. Речи компаньонов уже стали несколько бессвязными, когда из соседней галереи вдруг донесся подозрительный шум. Кто-то взламывал выходящее в сад окно, вероятнее всего, снаружи.
Бриджмен нахмурился и встал. Паркет галереи заскрипел под тяжестью шагов. Ян тоже поднялся. Несколько человек направлялись в их сторону.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53