Правитель, презирающий свой народ, – это слишком не только для гоблинов, но и вообще для любой расы и племени.
– Никто не говорит, что я презираю свой народ, – невесело усмехнулся он, хотя по большому счету временами я не так уж и далек от этого... А насчет «слишком»... – Мгхам неожиданно сменил тему, – уж никак не человеку, вставшему под знамена Хаоса, говорить о чрезмерности чего бы то ни было!
– Согласен. – Я решил не развивать эту неприятную для обоих собеседников тему, а перейти сразу же к плану предстоящей кампании.
– Тогда перейдем сразу к делу, – правильно уловив мое настроение, предложил он.
Откинув в сторону все лишнее, буквально в нескольких словах я обрисовал наилучшее, с моей точки зрения, построение подвластных ему когорт и моих лучников.
– План, безусловно, хорош, – задумчиво протянул Мгхам, вероятно взвешивая все «за» и «против» моих выкладок, – но мы ведь находимся не в центре, а на фланге...
– И? – Совершенно не знакомый с гоблинской спецификой ведения боя, я, откровенно говоря, не понял, к чему он клонит.
– Лес находится в паре километров от места нашей дислокации. При подобном построений, если противник ударит из засады, не знаю, как поведут себя твои люди, но ручаюсь головой, что мои воины дрогнут. А если вдобавок это будет тяжеловооруженная конница людей, то они сметут бегущих за считанные минуты и, вклинившись в центр имуров, изрубят их на куски еще до того, как эти глупые кошки успеют вообще что-либо понять. Но если все так очевидно и тебе и мне... – продолжал он.
В этот момент я в очередной раз поразился его проницательности – предводитель гоблинов не только обрисовал возможное развитие событий, но и более того – он был уверен, что я придерживаюсь того же мнения.
– То почему генерал Тиссен допускает подобный просчет? Это что, тактическая уловка, в результате которой мы выступаем в качестве лакомой приманки? Заманить противника на живца – в данном случае никчемных людей и презренных гоблинов – и ударить в ответ. Или же это всего лишь элементарная глупость?
– С нами будут еще и три некроманта с сотней зомби...
Вероятно, он не знал об этом, потому что после моих слов лицо Мгхама почернело от гнева.
– Но это же просто недопустимая глупость – ставить гоблинов на защиту некромантов. Мои соплеменники и без того не слишком отважная раса, впадающая в трепет при одном только упоминании об оживших мертвецах, не говоря уже о том, чтобы сражаться с ними бок о бок. Никогда гоблины не вступали в союз с этими посланниками смерти...
– Люди тоже никогда прежде не вставали под знамена Хаоса, – устало напомнил ему я, – но что поделать, подчас от нашей воли ничего не зависит.
Не уверен насчет мнения Мгхама, но лично мне стало предельно ясно: Тиссен заранее простился со всеми нами, свалив неугодных ему гоблинов, людей и некромантов в одну грязную беспорядочную кучу. И его абсолютно не интересовало, как они будут биться и что с ними в конечном итоге станет, потому что верховный главнокомандующий наверняка предусмотрел возможность флангового удара и принял меры, которые не позволят атакующим, смявшим стремительной атакой правый фланг его войска, внести беспорядок и панику в центральную группировку имуров. Мгхаму не понадобилось много времени, чтобы прийти к аналогичному выводу.
– Я дам тебе две когорты пехоты, и одну – копейщиков, – неожиданно спокойно и по-деловому произнес он, усилием воли отбросив гнев. – С ними же будет пятьдесят моих самых надежных воинов, вооруженных пиками. Даже когда все остальные побегут, побросав оружие, – эти останутся на месте. Если твои люди окажутся не такими слабаками, как утверждает лживая молва, они подберут копья бежавших и ощетинятся частоколом пик, способным сдержать первый, самый смертельный натиск атакующей конницы.
Не нужно было дополнительных объяснений, чтобы догадаться – те пятьдесят копейщиков, которые останутся со мной, будут защищать не чуждых им людей-лучников и уж тем более не интересы лордов Хаоса, а своих бегущих в панике соплеменников.
– А...
– А остальные две сотни воинов, на которых можно положиться, пойдут вместе со мной и двумя другими когортами защищать этих полумертвовых выродков – некромантов, – ответил предводитель гоблинов на мой так и незаданный вопрос. И пусть хоть кому-то из нас сопутствует удача в предстоящем сражении!
Разговор был окончен, и дальнейшее его продолжение ни к чему бы не привело. Мы не были ни друзьями, ни приятелями, по большому счету мы не были даже союзниками, потому что у союзников есть хоть какие-то общие цели и планы. Наш же разговор, скорее, походил на сделку сторон, пытающихся выгадать несколько лишних минут или жизней для своих подчиненных. Все было расставлено на свои места, и добавить к сказанному было нечего, поэтому, молча кивнув и коротко попрощавшись, я вышел из палатки.
Солнце светило по-прежнему ярко, и листва на деревьях, как и раньше, оставалась зеленой, но что-то неуловимо изменилось. Это что-то находилось не снаружи – в природе или окружающей обстановке, – а глубоко внутри меня. Я неожиданно осознал: если даже среди гоблинов порой встречаются личности, достойные уважения, то, выходит, не важно, к какой вере или расе ты принадлежишь, главное, чтобы где-то внутри был крепкий и чистый стержень, который определяет все твои поступки и действия в соответствии с внутренними убеждениями.
Есть этот стержень – и тогда, даже будь ты распоследним гоблином или презренным некромантом, не только союзники, но даже враги будут уважать тебя. А нет – не спасут ни звания, ни высокие титулы, ни принадлежность к светлой расе или королевской фамилии; вообще ничто не спасет.
Мне неожиданно захотелось поделиться своим удивительным открытием с кем-нибудь еще, но, как назло, поблизости не оказалось никого, кому можно было бы рассказать об этом прозрении. Даже старый знакомый – ворон, предвестник смерти, – улетел в одному ему ведомые заоблачные дали, навеяв смутное предчувствие неотвратимо надвигающейся беды. А когда я подошел к палаточному лагерю, где расположились лучники племени Сави, момент вдохновения уже прошел, оставив после себя лишь мутный осадок какой-то непонятной тоски.
Именно с этим тревожным, не до конца осознанным чувством я и повел своих людей в битву, с головой окунувшись в безумие кровавого сражения, которое почти для всех нас оказалось последним.

Ей было не занимать упорства и настойчивости. Однажды поставив перед собой цель, она стремилась достичь ее любой ценой. Та огненная лава, что текла в жилах полуэльфа вместо крови, питала ее тело и разум неукротимой энергией, для которой не было никаких преград и никаких сдерживающих факторов. Она ненавидела Хаос в целом и темные расы в частности той чистой, ничем не разбавленной ненавистью, которая в конечном итоге подчиняет себе все мысли и чувства, незаметно делая из некогда гордого и независимого человека управляемую эмоциями марионетку.
Получив чрезвычайно скудную информацию от старого друида, Ита отправилась туда, где мог находиться Сарг, – в область Эвалонского леса, находящуюся неподалеку от озера Печали, места не то чтобы проклятого, но издавна пользующегося дурной славой. В чем именно крылась тайна озера Печали, никто бы не мог сказать наверняка, так же как никто не мог объяснить, почему эти края обходят стороной звери и люди. Но та, что поставила перед собой великую цель, не могла быть остановлена глупыми предрассудками, поэтому без колебания устремилась в глубь труднопроходимой чащи и после трехдневных упорных поисков нашла обитель Сарга – древнего жителя, настолько сросшегося с лесом, что уже нельзя было с уверенностью сказать, к какой вообще расе принадлежит это причудливо странное существо. На протяжении последних полутора веков никто не общался с этим созданием, да он и не испытывал никакой потребности в общении с кем-либо, потому что, однажды познав неведомое и заглянув за грань, отделяющую эту реальность от всего остального, потерял интерес к мирской жизни.
Хотя утверждение о том, что Ита нашла Сарга, не совсем верно. Скорее, это он позволил себя найти. Сама девушка никогда бы его не отыскала. Утро третьего дня поисков ничем бы не отличалось от двух предыдущих, если бы сразу же после пробуждения она не услышала голос, спросивший без всякого приветствия:
– Встала на дорогу отчаяния?
Лес был настолько пустынным и неживым, что Ита сразу поняла: тот, кого она безрезультатно искала на протяжении последних дней, сам пришел к ней.
– Точнее будет сказать – вышла на тропу войны.
– Ты глупа. – Это было даже не оскорбление, а скорее утверждение, которое невозможно было оспорить.
– Поистине только единицы могут сказать про себя, что они мудры, все остальные находятся в оковах своих предрассудков и глупости.
Голос несколько секунд помолчал, как будто взвешивая сказанное, а затем произнес:
– Достойный ответ.
Она чуть кивнула головой, как бы поблагодарив за похвалу.
– Но это не меняет дела. – Продолжающий оставаться невидимым собеседник не обратил внимания на жест девушки. – Искры просветления гаснут в бездонном колодце ненависти, который поглощает твою душу.
На этот раз Ита не нашлась что ответить, поэтому почла за лучшее промолчать. Раз Сарг заговорил, значит, у него были какие-то планы. Заподозрить это древнее существо в простом любопытстве было так же глупо, как и считать, что она могла победить его в споре. И она стала терпеливо ждать, когда хозяин леса скажет то, что хотел.
– И в один прекрасный момент эта ненависть, наконец, станет настолько сильной, что полностью подчинит тебя себе.
– Она уже и сейчас достаточно сильна, чтобы можно было с уверенностью сказать: я в ее власти.
Сарг глухо рассмеялся. Этот смех настолько походил на звуки, издаваемые филином, что девушка даже подумала, не обернулся ли старый друид птицей, но быстро отбросила эту мысль. Ее зрение было намного лучше, чем у обычного человека, и она могла поклясться чем угодно, что в радиусе пятидесяти метров нет ни одного живого существа, за исключением ее самой и призрачного голоса невидимого собеседника.
– То, что ты называешь ненавистью, – продолжил Сарг, отсмеявшись, – всего лишь легкая вспышка гнева. Маленький ребенок, со слезами на глазах сжимая крохотные кулачки, смертельно обижен на всех вокруг, потому что мама слегка шлепнула его. И он, так же как и ты, зол на весь мир, считая, что нет во вселенной большей обиды, чем та, которую он только что перенес. Нет, поверь мне на слово, ненависть, которая может в конечном итоге поглотить тебя, – это ураган, сметающий все на своем пути, а не та легкая рябь на поверхности водной глади, которая сейчас омрачает твое сознание.
Она лишь криво усмехнулась в ответ. Что может знать о жизни этот призрак, так давно ушедший из мира людей, что даже не помнит, какими могут быть настоящие чувства? Кровь в ее жилах рвется наружу огненным гейзером, разум мечется, словно зверь в клетке, – а этот безликий старец утверждает, будто то всего лишь легкая рябь на поверхности водной глади. Да в своем ли он уме? И не проделала ли она напрасно весь этот путь, окончившийся глупым и бесполезным разговором?
– Ты ведь считаешь меня выжившим из ума стариком? – Вопрос откровенно застал Иту врасплох, но она быстро сориентировалась:
– Ты настолько стар и мудр, что твои слова чаще всего недоступны пониманию простого смертного.
– Из тебя мог бы получиться отличный человек или неплохой эльф, но в конечном итоге ты можешь превратиться в чудовище, которое ужаснет даже привыкший ко всему Хаос. – В голосе старца проскальзывали нотки откровенного сожаления.
Этот неконкретный, рваный, перескакивающий с темы на тему разговор начал откровенно тяготить девушку. При всем уважении к сединам невидимого собеседника в его словах не было ни капли здравого смысла, и слышалось скорее эхо древнего безумия, нежели что-то иное. Если бы не воспитание, Ита, наверное, повернулась бы и ушла, но у нее была цель, и во имя великой цели она готова была выдержать до конца и этот абсурдный разговор.
– Стрелы, за которыми ты пришла, стоят прямо за деревом, – сухо, словно треснула ломающаяся ветка, произнес невидимый голос.
До этого момента девушке казалось, что она привыкла к неожиданным поворотам разговора, но сейчас она поняла, что ошибалась. Причудливый полет мысли Сарга было невозможно ни предугадать, ни осознать. Его мышление лежало совершенно в иной плоскости, и приблизиться к его пониманию было так же нереально, как объять необъятное.
– Спасибо, – коротко поблагодарила Ита, решив воздержаться от проявления ненужных эмоций, тем более – от бесполезных в данном случае вопросов.
– У меня есть еще кое-что для тебя...
Ей не нужны были подарки, потому что три стрелы с наконечниками из странного на вид металла уже легли в ее колчан, но обидеть радушного хозяина было бы в высшей степени неприлично, поэтому она присела на землю, ожидая продолжения разговора.
– Хочу рассказать тебе о судьбе двух из трех этих стрел, каждая из которых, словно капризная взбалмошная женщина, имеет свои особенности.
Ита внутренне напряглась, потому что не любила разного рода предсказания, относясь к ним как к неизбежному злу; к тому же сравнение пусть магических, но все-таки стрел с женщинами звучало слишком безумно, даже с поправкой на преклонный возраст Сарга. Однако девушка быстро взяла себя в руки.
– Мне бы не хотелось владеть знаниями, не предназначенными для простых смертных. – Она постаралась, чтобы этот вежливый отказ прозвучал как можно более мягко, но, судя по реакции хозяина леса, ей это не удалось.
– Ты приходишь сюда, чтобы получить помощь, а когда я прошу о небольшом ответном одолжении, просто говоришь мне «нет». – Интонации собеседника не изменились – он продолжал говорить все так же ровно и спокойно Ита поняла, что он разгневался.
– Я не говорю «нет», – мягко уточнила она. – Я просто предпочитаю оставаться в неведении относительно своей дальнейшей судьбы, теперь тесно переплетенной с судьбой этих стрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39