Однако гольстерры не принадлежали этому миру, они подчинялись Фасе, властительнице Хаоса. И обладали силой, неподвластной простым смертным.
Четверо охотников богини (пятый, скрываясь от стрелы, сгинул в бесконечных лабиринтах подпространства), сумели уничтожить около трети войск Альянса, причем основной удар пришелся на людей. Потери Хаоса были примерно такими же, но в стане темных рас больше всех пострадали имуры.
Ночь гнева богов унесла в общей сложности около шестидесяти тысяч жизней. Раненых можно было сосчитать по пальцам – опьяненные жаждой убийства гольстерры не признавали полумер, когда речь шла о жизни и смерти, и оттого месть фасы была еще более бессмысленной и ужасной. Бессмысленной, потому что она так и не покарала убийцу своего файта – женщину, сила ненависти которой остановила сердце влюбленного мальчика-солнца, а ужасной, потому что не пощадила никого. Даже беззаветно преданных ей сторонников Хаоса.
Потрясенный Динкс въехал в мертвый лагерь, где его встретила безжизненная пустота, заполненная останками расчлененных тел. Только чуть позже он узнал, что из пятнадцатитысячной группировки уцелело всего около сотни воинов – в основном это были часовые, охранявшие подступы к лагерю.
Но это будет позже. А сейчас он медленно продвигался к центру безжизненной пустыни с единственной целью – удостовериться, что генерал Тиссен погиб вместе со своим штабом.
Солнце еще только-только взошло, и отяжелевшие после вчерашнего пира стервятники спали, не нарушая тишину нарождающегося дня.
Динкс видел много битв и много смертей и потому считал, что привык ко всему. Но то, что предстало перед его глазами сейчас, не было частью войны. Это было чем-то другим. Тем, к чему не подходит даже определение «зло», потому что у зла существуют определенные границы, за которые обычно оно не выходит. В данном случае не было ни зла, ни границ, ни вообще ничего, кроме бесформенного скопления мертвой плоти.
Достигнув почти середины лагеря, Динкс неожиданно остановился около мертвого тела. Не было бы ничего удивительного, если бы имур был разорван на части, как все остальные. Но этот единственный – труп выглядел на удивление целым.
– Посмотри, что с ним, – приказал Динкс одному из телохранителей.
Лам находился ближе, поэтому спешился и, склонившись над мертвым, провел беглый осмотр.
– Горло перерезано, но не обычным клинком. Очень похоже на ритуальный нож, которым гоблины добивают своих раненых. Я уже видел нечто подобное. Но ни один гоблин не сможет перерезать горло имуру в самом центре нашего лагеря. Это исключено.
До сегодняшнего дня Динкс не поверил бы и в то, что можно уничтожить многотысячную группировку имуров всего за одну ночь, но времена меняются – невозможное становится возможным, и то, что кажется на первый взгляд нелепым абсурдом, на самом деле предстает в виде обычной реальности.
– Едем. – Имур с удивительными глазами, пронизанными каплями серебряного дождя и светом далеких солнц, сейчас не мог и не хотел разговаривать, а все эти проблемы с гоблинами можно оставить на потом.
Троим всадникам не понадобилось много времени, чтобы найти остатки шатра главнокомандующего и опознать по цвету мундира руку великого полководца.
Как только поисковая группа убедилась, что Тиссен мертв, она сразу же поспешила прочь. У выживших благодаря счастливой случайности не было ни сил, ни желания оставаться в этом месте, хранящем на себе отпечаток слепого безумия, поэтому они постарались как можно скорее покинуть пределы лагеря.
Динкс решил отправиться в ставку верховного главнокомандующего, находящуюся в тылу огромной армии, но по пути наткнулся на выживших соплеменников. Из старших чинов не уцелел никто, так как палатки командного состава располагались в центре – неподалеку от шатра генерала, куда пришелся первый и самый страшный удар гольстерров.
Как единственный офицер, Динкс принял командование жалкими остатками корпуса и, прежде чем продолжить путь в ставку, попытался выяснить все подробности ночного кошмара. Он уже и сам догадался, что в этой бойне замешаны гольстерры, поэтому не почерпнул для себя ничего нового из тех смутных обрывков информации, которые удалось получить от часовых, охранявших периметр лагеря.
Сделав все, что было в его силах, и отдав необходимые распоряжения, Динкс покинул расположение части, направившись в ставку главнокомандующего. Он уже отъехал на некоторое расстояние, когда его догнал всадник.
– Раненый... Раненый ненадолго пришел в себя, – говоривший захлебывался от волнения, – рассказал, что незадолго до появления монстров видел двух людей, идущих к шатру генерала в сопровождении часового. А потом... Эти люди просто стояли, пока чудовища... Пока они рвали на части...
– Что-нибудь еще?
– Нет, больше ничего. – Было видно, что гонец вне себя от бессильной ярости и слова даются ему с огромным трудом. – Он только сказал, что это очень важно: двое людей пришли с часовым, и... И умер.
– Поедешь в лагерь, – Динкс кивнул одному из двух телохранителей, – до моего приезда останешься за главного. Если кто-то попытается покинуть пределы стоянки, чтобы направиться к людям или просто так, убей его не раздумывая. Вопросы?
Вопросов ни у кого не было. Гонец вместе с телохранителем, назначенным на временную должность командира, отправились в лагерь, а Лам со своим господином изменили свои планы и соответственно маршрут движения. Верховный главнокомандующий может и подождать. Никуда не денется. А вот человек... Тот, кто пришел ночью в лагерь имуров и перерезал горло сопровождающему его часовому, ждать не должен. Потому что обязан ответить за все. Не исключено, что у Хрустального Принца были для этого гнусного поступка достаточно веские причины, о которых Динкс, скорее всего, догадывался, но сейчас, когда экспедиционный корпус имуров чуть ли не в полном составе погиб, это не играло особой роли. Гольстерры были недосягаемы и не могли ответить за свои действия, а человек мог. И обязательно ответит – Динкс в этом не сомневался. Также не сомневался он и в том, что заглянет ему в глаза, прежде чем равнодушное лезвие заточенной стали коснется горла предателя.
Начиная с сегодняшней ночи на этой войне не было своих и чужих. Каждая раса отныне сражалась сама за себя. Эти правила придумал не Динкс, а лорды Хаоса, спустившие цепных псов на собственных слуг.
Лично он не присягал на верность лордам, поэтому с чистой совестью и спокойной душой уведет остатки имуров домой, прочь от этой бессмысленно дикой бойни. Пускай сражаются другие. Те, у кого остались иллюзии после сегодняшней ночи. А для него война уже закончилась. Осталось только отдать один небольшой долг – и все.

Глава 13

Сумерки уже опустились на землю, а за окном по-прежнему шел неприятно моросящий дождь. Или это заколдованное место было обречено на вечную сырость, или просто так совпало – два дня подряд серые тучи висели низко над землей, оплакивая тех, кто уже никогда не увидит солнца. Этан и Мелиус находились в комнате, из которой несколько часов назад отправились в лабиринты Хаоса, чтобы похитить амфору нерожденных душ. И несмотря на то что все уже осталось позади, оба до сих пор были под впечатлением от происшедшего.
Двое смертных совершили почти невозможное, выкрав святыню Хаоса. В это было трудно поверить, но артефакт лежал прямо перед ними в специальном чехле, крышку которого в любой момент можно было приподнять, чтобы лишний раз убедиться – святыня у них.
– Мы победили. – Голос Этана слегка подрагивал от возбуждения, переполнявшего его. – Значит, теперь уже ничто и никто не сможет остановить нас.
В отличие от своего господина Мелиус не был уверен, что какой-то древний артефакт, пускай даже и обладающий определенной силой, может в одно мгновение склонить чашу весов в их сторону. Но, будучи безраздельно предан Этану, он не стал спорить.
– Да, мы победили, – легко согласился файт.
– Теперь осталось только прийти к этим жалким людишкам и показать...
Мятежный сын Хаоса неожиданно замолчал. Ему почудилось, что в комнате есть еще кто-то. И хотя этого не могло быть, потому что для бывшего бога не составляло труда обнаружить любое магическое вторжение, тем не менее ощущение присутствия какой-то посторонней силы не проходило. Так бывает, когда человек чувствует затылком чей-то пристальный взгляд и резко оборачивается, пытаясь застать врасплох таинственного соглядатая, но обнаруживает, что за спиной никого нет.
Мелиусу передалась тревога своего хозяина, и он начал напряженно осматриваться, пытаясь выяснить, что или, точнее, кто посмел помешать их разговору.
Однако кем бы ни был этот таинственный незнакомец, обнаружить его не удалось.
– Кто ты и зачем пришел? – Прервав бесплодные попытки, Этан решил внести полную ясность в эту слегка затянувшуюся игру в кошки-мышки.
Его, несомненно, встревожило это неожиданное вторжение, но раз невидимое существо не напало сразу, значит, у него было какое-то дело.
Как бы отвечая на этот вопрос, едва тлеющие угли камина вспыхнули ярким пламенем, и на противоположной от очага стене ожил хоровод призрачных теней.
– Смотри! – Этан первым различил в сумбурной игре света и тьмы нечто похожее на картинку.
Мелиус повернул голову и увидел то же, что и его господин. Две человеческие фигурки с трудом поднимались в гору. У одной из них в руках была ваза. Но так как речь, судя по всему, шла о файте и его господине, то сосуд, вероятнее всего, являлся амфорой нерожденных душ. Сзади, в некотором отдалении от людей, бежал мелкий зверек, напоминающий кошку. Фигуры преодолели большую часть подъема, и стало казаться, что кошка отстала. Но едва люди уверились в том, что достигнут вершины, резко ускорившийся преследователь настиг их. Произошла мгновенная трансформация, и то, что еще секунду назад выглядело как обычное животное, превратилось в монстра, поглотившего не только людей, но и саму гору.
Мелиусу даже показалось, что он чувствует, как хрустят его кости, сжимаемые чудовищным давлением огромной пасти, но усилием воли файт смог отогнать от себя это мерзкое чувство.
А между тем зловещая тень, не останавливаясь, разрасталась все больше и больше, заполняя собой все видимое пространство на стене. Она уже перекинулась на потолок, и, казалось, сейчас не только накроет всю комнату, но и поглотит находящихся в ней людей.
Однако зайти так далеко ей все же не удалось. Достигнув критического размера, тень лопнула словно мыльный пузырь и, разлетевшись на тысячу мелких осколков, пропала.
Или таинственный незнакомец сообщил, что хотел, или же зловещий призрак пал жертвой собственной жадности и непомерных амбиций. Со смертью тени погас и огонь в камине, после чего комната вновь погрузилась в мягкий полумрак ненастного вечера.
Кто бы или что бы это ни было, оно ушло. Тревожное чувство, заставившее Этана оборвать стройную цепь умозаключений, пропало. В комнате остались только хозяин и его верный слуга.
– Что думаешь по этому поводу?
Если бы у Этана была душа, он мог бы сказать, что у него неспокойно на душе. Но получеловек-полубог не имел ни сердца, ни души, поэтому был выше всех этих человеческих слабостей и сомнений.
– За нами охотится кошка. – В отличие от своего господина Мелиус олицетворял собой само спокойствие. – Которая в конечном итоге настигнет нас и проглотит.
Несмотря на чрезвычайную серьезность ситуации, Этан улыбнулся:
– А после того как она сожрет нас, эта тварь замахнется на сферу Хаоса – и в конечном итоге взорвется. Отличная интерпретация увиденного, только мне бы хотелось услышать твои соображения по этому поводу, а не дословное описание сценки из театра теней.
– Ни таинственная кошка, ни тот, кто показал нам ее, скорее всего, не принадлежат Хаосу.
– Этого не может быть. – Этан не мог допустить подобной мысли, потому что она ставила под сомнение основы мироздания.
– Как скажете, мой господин. – Мелиус почтительно склонил голову, чем еще больше разозлил своего хозяина.
– Объяснись!
– Фаса и Алт не стали бы посылать кошку, чтобы убить нас. У богини есть файты и гольстерры, а повелитель Хаоса наверняка бы явился сам. Если мне не изменяет память, не в характере владыки всего сущего посылать какое бы то ни было животное, чтобы уладить собственную проблему. Обычно лорд Хаоса лично разбирается со своими делами. К тому же непонятна природа таинственного доброжелателя, предупредившего нас об опасности. Он явно не смертный – это не подлежит никакому сомнению.
– Думаешь, в нашу игру вмешался кто-то еще? – Гнев Этана прошел так же быстро, как вспыхнул.
– Безусловно. Но пока нам неизвестны ни его имя, ни мотивация, будем отталкиваться только от того, что есть. А именно – остерегаться охотницы, идущей по нашему следу.
– Ты уверен, что это обычная кошка, а не какой-нибудь более крупный хищник?
– Скорее всего, именно кошка. Таинственный доброжелатель вряд ли ставил перед собой цель ввести нас в заблуждение. Если бы он желал нашей смерти, то просто мог промолчать.
– Ну хорошо. Допустим, тот, о ком мы говорим, не смертный и может предвидеть будущее, когда это не под силу даже самим богам. Но должна же у него быть какая-то цель! Не может быть, чтобы это предупреждение было просто детской забавой, капризом избалованного ребенка, решившего вдруг ни с того ни с сего поиграть судьбой целого мира.
– Мой господин... – Файт вновь почтительно склонил голову, всем своим видом выражая смирение. – Простите за банальность, но в нашем мире ничто не делается и не происходит просто так – из-за каприза или по прихоти. У каждого события есть свое объяснение, и если в данный момент нам непонятен замысел таинственного незнакомца, это еще не значит, что его нет.
– Возможно, ты прав, а может, и нет. – Лоб Этана прорезала глубокая морщина, признак того, что он явно не в духе. – Но кем бы ни была эта кошка, со временем мы и так все узнаем. А прямо сейчас нужно как можно скорее покинуть это место.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39