Каждый гражданин имеет
право быть осужденным в судебном порядке. Поми-
мо предоставления права обвиняемому на судебную
защиту его судит суд присяжных. Им зачитывается
закон, а затем факты, касающиеся обвиняемого, с
255
доказательствами его виновности или невиновности.
После этого каждый присяжный заседатель объявляет
под присягой и с полным беспристрастием, считает
ли он обвиняемого виновным или невиновным. Дру-
гими словами, он решает, подпадает ли данный слу-
чай под действие закона или нет, и соответственно,
обвиняемый немедленно заключается под стражу или
признается невиновным. Так как дело рассматривает-
ся в течение одного судебного заседания, необходи-
мо, чтобы присяжные или судьи собрались вместе
для принятия решения. В этот период им не разре-
шается уединяться, есть и пить до тех пор, пока они
не вынесут окончательного вердикта. Это один из са-
мых прекрасных законов из ныне действующих, ко-
торый обеспечивает каждому гражданину право на
рассмотрение его дела в суде. Если и существует меха-
низм, позволяющий предотвращать несправедливость
и пристрастность судебных решений, если и есть
средство, делающее людей внимательными, справедли-
выми, милосердными, так это - равенство в положе-
нии и условиях между судьями и осужденными, что
заставляет судей постоянно взвешивать каждое свое
слово и не забывать о превратностях человеческих су-
деб, о правах гражданина в процессе, которыми он
наделяется по закону. Я удивлен, почему г-н Бекка-
риа не упомянул об этой прекрасной стороне бри-
танского правосудия в своей книге. Обвиняемый вы-
нужден в одиночку защищаться против всех осталь-
ных граждан. Это - существо, лишенное силы в мо-
256
мент борьбы. И потому обвиняемый нуждается в са-
мой широкой защите. И было бы верхом варварства
отказать ему в ней; как было бы столь же бесчеловеч-
но не предложить ему защиту. Причем судья должен
быть самым рьяным защитником обвиняемого
вплоть до того момента, пока не вынесен приговор.
Цель любого уголовного судопроизводства заключает-
ся в том, чтобы выявлять невиновных, так как иначе
всегда были бы лишь виновные, которые не могли
бы избежать строгости закона. Я убежден, что нег ни
одного вновь назначенного королевского судьи по
уголовным делам, который был бы настолько черств,
чтобы первые вынесенные им смертные приговоры
не вызвали у него сильного эмоционального потрясе-
ния. Но в то же время я опасаюсь, что он может и
не подходить для своей профессии, и по истечении
6-ти месяцев подпишет смертный приговор, испыты-
вая меньше эмоций, чем банкир, подписывающий
вексель. Наука управления состоит не только в том,
чтобы воспитывать хорошие нравы, искоренять или
ослаблять дурные, но и прежде всего в том, чтобы
эффективно и искусно предотвращать апатию населе-
ния, которая является следствием этих нравов, хоро-
ших или плохих.
Г-н Беккариа ограничивает свое понимание уголов-
ного судопроизводства небольшим числом принци-
пов, наиболее простых и очевидных, которые являют-
ся источником всех его идей. Быстрота наказания, не-
возможность его избежать, закон, общий для
257
д 101
всех - вот что гарантирует всегда и везде безопас-
ность любого общества от злодеяний и уголовных
преступлений. Суровость наказания по крайней мере
бесполезна, если не вредна. Постоянные наблюдения
свидетельствуют о том, что чем суровее наказания,
тем более жестокими становятся преступления. Г-н
Беккариа постулирует принцип, который я уже дол-
гое время вынашивал в своей душе: если общество
считает себя вправе лишать жизни одного из своих
членов, оно по крайней мере не вправе заставить его
страдать от пыток, независимо от совершенного пре-
ступления, или вернее общество вправе лишать жиз-
ни человека в одном-единственном случае, когда
жизнь этого человека представляет опасность для са-
мого существования общества. Во всех остальных
случаях смертная казнь в соответствии с буквой зако-
на, есть не что иное, как завуалированное правовыми
формальностями убийство. Но существует ли другое
право среди людей, кроме права сильнейшего? Следо-
вало бы по крайней мере уяснить себе, что все подо-
бные убийства вредны для общества, так как смерть
одного человека всегда наносит обществу ущерб. К
тому же подобные убийства неэффективны, посколь-
ку не препятствуют совершению преступлений, и чис-
ло злодеяний остается почти все время одним и тем
же. Все это заставляет констатировать в очередной
раз, что нищенская и рабская жизнь, которую труд
мог бы обратить на пользу общества, вызывает у лю-
дей не больше страха, чем идея смерти. Следовало
258
бы также выяснить, не является ли присущая челове-
ческой природе тайная страсть к совершению безрас-
судных поступков с риском для жизни причиной то-
го, что казни представляются менее устрашающим
средством, чем осознание безысходной перспективы
влачить жалкую жизнь, полную тягот и забот. Необ-
ходимо также понять, что наказание должно быть
адекватным преступлению. Ведь отсутствие дифферен-
цированности наказаний по степени строгости стиму-
лирует несчастных, решившихся на преступления, на-
носить обществу максимальный вред, несмотря на
то, что для достижения своих злонамеренных целей
они могли бы вполне ограничиться нанесением го-
раздо меньшего ущерба. Я отдаю себе отчет в том,
что более просвещенное уголовное судопроизводство
не в состоянии избавить человеческое общество от
преступлений. Мне совершенно ясно и то, что несча-
стный, повешенный или колесованный за свершен-
ные злодеяния, сможет, вероятно, без особого труда
доказать нам, что, принимая во внимание все объек-
тивные обстоятельства, природу и взаимосвязь собы-
тий с момента его рождения до казни, ему не остава-
лось ничего лучшего, чем закончить свои дни на ви-
селице, или быть колесованным. Но такая печальная
защитительная речь лишь подтверждает ту истину, к
сожалению, бесспорную, что человеческой мудрости
не дано предупредить неизбежности свершения зла.
Эта речь показала бы также, что искусство избегать
преступлений и уменьшать число преступников зави-
259
сит от великой науки направлять деятельность людей
на благие дела, а также от тех принципов, которыми
руководствуется просвещенное и эффективное управ-
ляющее правительство. Но как бы то ни было, оста-
ется только пожелать, чтобы все законодатели Евро-
пы использовали идеи г-на Беккариа для искорене-
ния варварства, царящего в наших судах. Хотелось
бы также верить, что если бы судьи парижского
парламента и посвятили бы несколько своих заседа-
ний реформе уголовной юстиции королевства в со>
отвегствии с принципами нашего миланского фи-
лософа, то заслужили бы самую большую похвалу
всей нации, а королю показали бы больше рвения и
преданности, чем заботясь о спасении души урсулин-
ской монахини из Сен-Клу и упрекая всех и вся в
том, о чем сами судьи никогда не имели ясного
представления.
Г-н ЛАверди, ныне государственный министр и ге-
неральный контролер, в бытность советником парла-
мента, сочинил труд по уголовному праву, который
небезынтересно сравнить с книгой г-на Беккариа, что-
бы выявить различия между ними. Например, в кни-
ге французского юриста вы найдете длинную главу о
преступлении, о котором миланский философ про-
сто-напросто забыл: речь идет о магии. И это не по-
тому, что он ничем не обязан Франции. Наоборот,
без "Духа законов" книга г-на Беккариа никогда бы
не появилась. И читая ее, вы сможете убедиться, что
семена великого творения упали на благодатную по-
260
чву. Вы не найдете у миланского философа масштаб-
ности и проявлений гениальности г-на Монтескье. Но
вы найдете у него ум просвещенный, глубокий, точ-
ный и проникновенный. Вы убедитесь в исключи-
тельной утонченности его души, столь нежной и
столь чувствительной, столь сильно стремящейся сде-
лать людей счастливыми, что вас невольно охватят те
же сильные чувства, которые вдохновили автора на
написание этой книги. К тому же она относится к
числу тех немногочисленных ценных творений, кото-
рые заставляют думать. В ней нет ни одного вопроса,
представляющего интерес, который не вызвал бы у
вас желания поразмышлять. И конечно, все то, о чем
< в ней говорится, кажется столь верным, столь соот-
ветствующим здравому смыслу и разуму, что вы ве-
рите, будто читаете собственные мысли и собранные
воедино общепризнанные истины. И прочитав кни-
гу, уже начинаете размышлять, а не удивляться тому,
насколько судебная практика далека от принципов
правосудия.
К несчастью, взгляды миланского философа все
еще в новинку для большинства людей. И начиная с
палача, сформулировавшего уголовные законы непо-
бедимого Карла V, и вплоть до секретаря турнелль-
ской судебной палаты, подписывающего приговоры,
ни один служитель правосудия не обладал душой
Беккариа. И даже новые, довольно примечательные
обвинения в неуважительном отношении к законода-
тельству не смогут помешать этой небольшой непоч-
261
тительной книжице иметь успех и по праву приобре-
сти в скором времени очень большую известность.
Книга уже была переиздана несколько раз. Пере-
листывая одно из этих изданий, я увидел, что автор
добавил несколько новых и превосходных глав. Он
подверг свое сочинение тщательной переработке и
сделал несколько удачных изменений. В одном из до-
бавлений к главе о несостоятельных должниках он
упрекает себя в слишком суровом отношении к ним
в предыдущих изданиях. Он пишет: "Я всегда уважал
религию, а меня называли безбожником, я всегда за-
щищал право, а меня обвиняли в неуважении к за-
кону, я имел несчастье в этом месте оскорбить чело-
вечество, но никто не упрекнул меня за это". Пусть
вам служит утешением, г-н Беккариа, что везде все
одинаково, и у вас и у нас. Примите, как должное,
что люди похожи друг на друга. И где вы видели,
чтобы кого-то интересовала судьба человечества?
ПИСЬМО ЕКАТЕРИНЫ II
И.П. ЕЛАГИНУ (1766 г.)1
Речь идет об авторе одной итальянской книги:
"Трактат о преступлениях и наказаниях". Она переве-
дена почти на все языки. Он - священник, а может
быть и не священник, по имени Беккариа. Прожива-
ет во Флорениции. Говорят, он работает на гра-
фа Фирмиана Его книга вышла в 1765 г. и 6
месяцев спустя в Италии появилось уже три ее
издания. Во Франции его книга запрещена за не-
уважение к законодательству. Это новый вид пре-
ступления. Но было бы желательно познакомить-
ся с принципами т-на Беккариа, который не ре-
шился поставить свое имя на титуле своего
произведения.
ПИСЬМО ЕКАТЕРИНЫ II
И.П.ЕЛАГИНУ (1766 г.) .
...Что касается маркиза Беккариа, я хотела бы, что-
бы ему выделили необходимую сумму для путешест-
вия, и если тысячи дукатов окажется недостаточно, то
сверх того на расходы по его содержанию. После то-
го, как он прибудет сюда, можно с ним встретиться,
и, разумеется, он не должен испытывать никаких за-
труднений. Он будет заниматься тем, что уже сам вы-
брал, опубликовав свой труд, и будет полагаться толь-
ко на меня и то лицо, к которому я буду обращать
ся с поручениями для него.
Елаiин Иван Псршлевич (1725-1794) - сенатор, юфмсмтер,
управляющий театрами. Состоял в "кабинете при соЛтмнних
Ее Величества делах у принятия челоЛтен".
262
Фирмиан Карл Иошф (1716-1782) - iраф, австрийский послан-
ник в Неаполе, с 1756 i. - министр > Лол6ар(>ии. ПоiГорник просве-
щения и покровителе искусств. Оставил библиотеку в 40 тис. то-
мов.
263
ПИСЬМО АЛЕКСЕЯ НАРЫШКИНА
К Ч.БЕККАРИА
Флоренция, 12.03.1771
Месье,
Я надеюсь, что не оскорблю Вашего достоинства,
если сообщу Вам, что я польщен знакомством с Ва-
ми. Благодаря чистоте Ваших высоких помыслов,
Вам без сомнения принадлежат сердца тех, кто по
достоинству оценил Ваши принципы. И самое важ-
ное из того, что я вынес во время своего путешест-
вия по Италии, стало знакомство с Вами. И мне
приятно сообщить Вам об этом лично по возвраще-
нии во Флоренцию. А пока я, как житель северной
страны, про которую говорят, что там с человека не-
обходимо содрать кожу, чтобы исторгнуть из него
проявление чувств, прошу Вас разрешить мне иметь
Ваш портрет. Правда, на такую просьбу можно было
бы возразить: а если у художника нет портрета, что-
бы сделать копию для просителя? Неужели в этом
случае проситель хочет, чтобы тот, кто работает на
благо своей страны, на благо всего человечества, тра-
тил свое драгоценное время на позирование, чтобы
доставить удовольствие тому, кто едва лишь знаком с
ним? И даже то уважение, которое просящий испы-
тывает к Вам, не сможет отвести упрек, который ему
Нармшкин Ачкий Василивич (1742-1800) - сенатор, член рос-
сийской Академии наук. Участвовал < переюдах из "Энциклош-
ЗиАиЭроиАламЛра.
264
в этой связи мог бы быть брошен, ибо если все, кто
относится к Вам с благоговением, и те, кто должны
относиться к Вам с благоговением, попросят о том
же самом, у Вас не будет другого занятия, кроме как
позировать для портретов. Но я надеюсь, что друг че-
ловечества захочет проявить к своим почитателям
снисхождение, пропорциональное расстоянию, кото-
рое его отделяет от стран их проживания.
И еще чуть больше снисхождения для жителя стра-
ны, где возводят в принцип законы, которые Вам
продиктовала любовь к человеческому роду.
С глубочайшим уважением,
Ваш покорнейший слуга,
Алексей Нармшкин
ПИСЬМО АЛЕКСЕЯ НАРЫШКИНА
К Ч. БЕККАРИЛ
Э ля Шаполб, 2.05. 1773
Глубокоуважаемый маркиз,
Если Вы еще не забыли, что однажды некий На-
рышкин имел счастье познакомиться с Вами, то Вы
без сомнения помните, что это знакомство произве-
ло на него неизгладимое впечатление. Ваши сочине-
ния и гуманизм вызвали во мне глубочайшие чувст-
ва, которые навсегда запечатлелись в моем сердце. Я
бесконечно счастлив лицезреть и знать человека своей
мечты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25