Ему
писал некий молодой магистр права Козимо Амидеи,
который с тех пор, как перед его глазами раскрылись
страницы книги 0 преступлениях и наказаниях" и
он прочел несколько страниц, решил посвятить свою
жизнь судебной реформе и создать менее сложные и
трагические отношения между человеком и законом.
Беккариа, "мудрый политик", "настоящий философ и
искренний филантроп", покорил и его. Начав "тем-
ным и смиренным послушником разума", коим он
назвал себя уже в первом письме к Беккариа, Ами-
деи и в последующие годы продолжал выступать
против смертной казни и долговой тюрьмы, против
судебного произвола и жестокости.
В Тоскане правящий класс в то время был занят
борьбой с реформами Великого Герцога Леопольдов
ДжанриналЛо Карли (1720-1795) - iкономист ч нстормк
кулiтурм
22
ЛсополЛо II ГаЛбурi (1747-1792), Великан Герцоi Тосканский
(1765-1790), Император священной римской империи (1790-
1792). Реформировал систему у iоловноiо права в Тоскане.
23
В тот период в Италии был "слишком узок круг лю-
дей, которые умеют думать". Мало было и реформа-
торов, к тому же они были разрознены. А потому
необходимо было, чтобы они нашли друг друга, что-
бы вместе действовали подобно французским энцик-
лопедистам. Но к сожалению они искали в Беккариа
нечто большее, чем тот мог им дать: они хотели, что-
бы он показал им, как реализовать его идеи на прак-
тике и как следует руководствоваться ими в буду-
щем. Они призывали его неустанно приносить поль-
зу новыми произведениями: "-Просвещенные люди
ждут их... Мрак невежества еще слишком силен..."
Наконец и Венеция, которая первой выступила
против Беккариа, покорилась его идеям. Причем на-
столько, что один из инквизиторов, участвовавший в
запрещении его книги, в мае 1768 года встречал его
в Венеции, славословя и восхищаясь им. Книга "О
преступлениях и наказаниях" проникла даже в Вати-
кан, несмотря на запрет, провозглашенный 3 февра-
ля 1766 года и изложенный в самой запутанной и
лицемерной форме, какую мог изобрести только
Святой престол. В Ассизи книгу читали и высоко оце-
нили. В Риме ведущий правовед университета Филип-
пе Ренацци сетовал на то, что в своей последней
книге не смог выразить публично те ощущения, ко-
торые глубоко проникли в его душу. Но особенно
трогательный отклик пришел из Неаполя от священ-
ника Бенедетто Рокко. К нему книга "О преступлени-
ях и наказаниях" попала из рук Антонио Джено-
24
вези который порекомендовал прочесть это "золо-
тое произведение", замечательное не только своим со-
держанием, но и в особенности тем, что оно пред-
ставляло собой столь трепетно ожидавшееся и нако-
нец полученное доказательство того, что в Италии
можно было думать, писать и публиковать работы,
достойные великого философского столетия. "Про-
чтите, - посоветовал он мне, - писал Бенедетто Рок-
ко Беккариа, - эти немногие страницы и судите са-
ми, уступает ли Италия и время наше Греции и са-
мой счастливой эпохе философии и политики." На-
конец появился итальянец, чтобы вытащить ближних
своих из "мира варварства". Наконец найдены рецеп-
ты "беспристрастия, спокойствия, гуманного законо-
дательства". Бенедетто Рокко в своем письме говорил
от чистого сердца, он исповедовался. Призыв
Беккариа сыграл свою роль и в том, что, как и в
данном случае, он помог раскрепостить сознание, за-
ставил людей рассказать, почему его книга изменяла
их взгляды. Рожденная от "обращения" в филосо-
фию, она обратила в философию и других, находив-
шихся в совершенно разных и отдаленных местах.
Она заставила, например, Бенедетто Рокко, нелюди-
мого неаполитанского священника, поделиться свои-
ми сокровенными мыслями с далеким миланским
маркизом, рассказать ему о своих скромных амбици-
Автор кннiч "О прмах и обяманостях" напнсаной > 1767 i. В
ней он называет ней.чшое произиЗснм Беккариа "золотим".
25
ях писателя и вместе с тем поведать о том, что про-
читанная книга укрепила его веру. Больной, неспо-
собный к более серьезной деятельности, он тем не
менее был готов следовать "зову сердца", который
Беккариа помог ему еще раз в себе услышать. В этом
неаполитанском священнике борьба против законо-
дательного и судебного варварства приобрела харак-
тер подлинного религиозного самоотречения.
Именно в Неаполе эти же самые вопросы подвер-
гались серьезному и глубокому обсуждению, правда с
их юридико-технической и практической стороны.
Против пытки выступали все. Здесь одними из пер-
вых сумели связать моральное отвращение к пытке с
блестящей критикой всего юридического и обще-
ственного менталитета, который складывался и под-
держивался веками и еще чувствовался в привычках
законодателей и судей. Однако в том, что касалось
отмены смертной казни, и здесь не скрывали своих
сомнений и нерешительности. Не хватало смелости
Беккариа отвергать ее. В целом неаполитанские ре-
форматоры не соглашались с полной отменой смерт-
ной казни и пытались оправдать ее хотя бы в некото-
рых отдельных случаях. Так и кажется, что за их ре-
чами и суждениями стоит еще более жестокое и уп-
рямое общество, мир, в котором отказ от векового
смертоносного орудия невозможен, а "мягкость нака-
зания" считается опасной утопией.
Первой была Тоскана, где Великий Герцог Лео-
польдо в 1786 году в пример не только Италии, но и
26
всей Европе, добился отмены смертной казни в но-
вом уголовном законодательстве, ознаменовавшем
ключевой момент истории Италии. Если Стендаль го-
ворил правду, будто интересно читать прозу кодек-
сов, то чтение уголовного кодекса Великого Герцога
Леопольда представило бы большой интерес, ибо в
каждой его статье, в каждой юридической формули-
ровке слышатся отголоски идей Беккариа. И это дает
возможность проследить тот долгий и мучительный
путь, который они прошли за двадцать лег. В этих
статьях угадывается также глухое сопротивление оп-
позиции, с которой эти идеи сталкивались повсюду в
Италии и в самой Тоскане, где они наконец все же
были с триумфом встречены и нашли практическое
применение. Комментарии к уголовному кодексу То-
сканы, опубликованные в 1788 г., напоминали, что
идеи Беккариа, даже в момент их практической реа-
лизации, затрагивали и более глубинные проблемы
человеческого бытия. Отмена смертной казни не мог-
ла не заставить задуматься о самой смерти, о праве
человека карать ею, обо всем круге моральных и по-
литических проблем, затронутых в книге "О преступ-
лениях и наказаниях". Год спустя после опубликова-
ния "Комментариев", в 1789 году, они были переведе-
ны в Париже с обращением к Генеральным Штатам,
полным надежд, что идеи Беккариа будут реализова-
ны и во Франции и что воля нации позволит прове-
сти юридическую реформу, которую Великий Герцог
Леопольд реализовал в Тоскане, а Екатерина II соби-
27
ралась провести в России. Итальянская дискуссия
вокруг идей Беккариа, столь разная и противоречи-
вая в разных концах Апеннинского полуострова, ка-
залось, вылилась наконец на заре новой эпохи в ожи-
дание обновления Франции.
Но прежде чем оглянуться назад и проследить, как
книга "О преступлениях и наказаниях" перевалила че-
рез Альпы и находила общий язык с самыми ожив-
ленными общественными течениями в центре мира
просвещения, спорила или сразу сливалась с ними,
вызывая дискуссии столь же и даже более острые,
чем в Италии, необходимо бегло коснуться пробле-
мы смертной казни, поставленной Беккариа. Эта
проблема занимала умы многих его современников,
особенно в Италии. Если было не сложно предста-
вить и затем воплотить в жизнь, несмотря на упорст-
во и сопротивление, по крайней мере в некоторых
итальянских государствах, законодательство, отменяю-
щее, наконец, пытку окончательно, гораздо сложнее
было представить, чем же заменить смертную казнь,
которая веками казалась естественным ответом обще-
ства на самые тяжкие преступления. Беккариа сделал
этот вопрос центральным в своей книге. На титуль-
ном листе третьего издания, тоже появившегося в
Ливорно в 1765 году, была помещена подсказываю-
щая ответ гравюра, модель которой он сам предста-
вил издателю. Богиня Правосудия, изображенная в
виде Минервы, в шлеме, но без оружия в руках, взи-
рала с ужасом и отвращением на палача, перед кото-
28
рым лежали отрубленные головы. Взгляд же ее, благо-
склонный и удовлетворенный, направлен был на ору-
дия труда: мотыги, пилы, молотки, лежавшие ря-
дом с цепями и кандалами. Богиня отвергала смерт-
ную казнь и предлагала заменить ее принудительным
трудом. Отвращение к кровопролитию, нарочито
подчеркнутое и являющееся страстным и воздейству-
ющим на чувства призывом книги "О преступлениях
и наказаниях", связывалось таким образом с ее раци-
онализмом, заставляя читателя еще до прочтения
книги задуматься о необходимости сохранять жизнь
преступникам, с целью принудить их оплатить непо-
сильной и ежедневной работой тяжкий долг перед
обществом.
Эта идея Беккариа навела его современников на
глубокие размышления. Факинеи был, вероятно, пе{>-
вым, кто ответил Беккариа (мысль его была быстро
подхвачена и развита во Франции и почти во всей
Европе), что принудительный труд не мог адекватно
заменить смертную казнь, потому что жизнь несчаст-
ных, происходящих, как правило, из наиболее бедст-
вующих слоев населения, после принуждения к та-
ким работам не слишком сильно бы отличалась от
жизни до приговора. Нужда и нищета сопровождала
бы их всегда. На самом деле "лишь шаг" отделял су-
ществование самых бедных от рабов, отбывающих
наказание. Лишь смерть могла бы испугать этих бед-
ных, лишенных собственности людей. Только плаха и
виселица могли бы удержать их от воровства и дру-
29
гих преступлений. Джанринальдо Карли, напротив, в
какойто момент поверил в то, что "рабская жизнь
во благо общества" могла бы стать решением пробле-
мы, поставленной Беккариа. Джамбаттиста Васко из
Кремоны, где он вел жизнь затворника после неудач,
постигших его в университете Кальяри, также преда-
вался дерзким фантазиям об осуждении на каторж-
ные работы за "применение опасных лекарств". Де-
тально разработанный тосканский уголовный кодекс
1786 года являл собой образец практического приме-
нения идеи Беккариа и служил любопытным приме-
ром того, как понимали принудительный труд прави-
тели итальянского государства второй половины
XVIII века. Подобных примеров можно найти еще
множество. Однако важно понять, что решение,
предложенное Беккариа, выявляло проблематику вза-
имосвязи между наказаниями и классовой структу-
рой общества, между преступлениями и нищетой,
бедностью и собственностью, которая в книге "О
преступлениях и наказаниях" была представлена чита-
телям как основной источник зла.
Джанринальдо Карли был, пожалуй, первым, кто
отметил, что публикация книги Беккариа совпадала с
важным моментом в развитии просветительства во
Франции и внесла вклад в установление и укрепление
новых связей и отношений между Миланом и Пари-
жем, между "Кафе" и "Энциклопедией". В 1765 году
после двадцати лет полнокровной жизни детище
Дидро прекращало свое существование. Выходили в
30
свет последние тома, но распространялись они почти
тайно и поэтому не могли открыто торжество-
вать победу над прошлым, а на обложке - хотя это
и нс соответствовало действительности - местом из-
дания был указан Невшатель. Заканчивалась великая
битва, начиналось тяжелое последнее десятилетие
правления Людовика XV. Своему успеху по другую
сторону Альп книга Беккариа "обязана, - писал Кар-
ли 1 января 1765 года, - парижским энциклопеди-
стам, которые подвергались гонениям, поскольку
именно они должны были восславить книгу итальян-
ца, предметом которой был первоисточник человече-
ской свободы".
Это было верно, правда, лишь отчасти. Идеи Руссо
и равноправия, за которыми не пошли многие в
Италии, в том числе и Карли, не могли представить в
лучшем свете книгу "О преступлениях и наказаниях"
кругу философов в то время, когда не зажили еще
открытые раны, полученные в результате бунтарства и
раскольничества Жан Жака. Действительно, в первый
момент "Европейская литературная газета", которая в
те годы довольно внимательно следила за культурной
жизнью Италии, выразила одновременно удивление и
некоторое недоверие к миланской трактовке "(Iех
ргiпсiраiех тахiтех так же, как и в Италии, успех должен был прийти
благодаря тем, кого увлекли и убедили доводы автора
Основные принципы Ощестмнноiо Договора ()р)
31
в отношении уголовного права, даже если они не
восприняли философской основы книги. Даламбер,
Мальзерб, Морелле, Гримм, Тюрго - менее истые по-
клонники Руссо из числа философов - поняли и
первыми высказали мнение, что страницы книги
Беккариа содержали нечто совершенно новое и важ-
ное, особенно для Франции, где борьба против па-
рижского парламента и корпоративной традиции су-
дов именно в те годы приняла драматический харак-
тер. Это нашло отражение, например, в последовав-
шей и вновь провалившейся попытке французской
монархии вступить на путь "просвещенного абсолю-
тизма" и заключить договор с философами, чтобы
вместе бороться с автономиями - "живыми трупа-
ми", - доставшимися в наследство от прошлого. В
Париже можно было с огромным интересом и изум-
лением наблюдать, что сказанное Беккариа и переса-
женное на французскую почву могло бы означать на-
чало новой политики и долгой и трудной борьбы.
"Хотелось бы, - писал Мельхиор Гримм, - чтобы все
законодатели Европы приняли идеи маркиза
Беккариа и вылечили наши суды от хладнокровного
юридического варварства." В Милане идеи француз
ских просветителей сконцентрировались на особен-
но важном вопросе реформаторства - уголовном
праве - и, вновь вернувшись во Францию, обрели
новое и более непосредственное значение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25