День сегодняшний постоянно отдает у них
горьким привкусом неуверенности в дне завтрашнем.
Лишенные возможности постоянно радоваться безмя-
тежной и безопасной жизни, они жадно и без разбо-
ра поглощали редкие и случайные наслаждения, кото-
рые вряд ли станут утешением их жалкого существо-
вания. И из таких-то людей мы хотим воспитать от-
важных воинов, защитников престола или отечества?
И среди таких людей мы стремимся найти не-
подкупных и преданных родине представителей вла-
сти, которые со смелостью и страстью укрепляли
бы и развивали истинные государственные интересы
и приносили бы на алтарь отечества нс только
предписываемое долгом, но и любовь и благо-
словение всех сословий, а от него несли бы мир
дворцам и хижинам, безопасность и окрыляющую
надежду на лучшее будущее, на укрепление живо-
творных основ и самого существования государст-
ва? Кто может считать себя защищенным от клеветы,
когда она вооружена непробиваемым щитом тира-
нии - тайной! Что это за образ правления, позволя-
ющий верховной власти подозревать в каждом под-
данном своего врага и в интересах государственной
безопасности лишать личной безопасности своих
граждан?
117
"Какие мотивы приводятся в оправдание таких об-
винений и наказаний? - Общественное благо, госу-
дарственная безопасность, укрепление существующего
образа правления? Но что это за странное государст-
венное устройство, в котором верховная власть, явля-
ясь силой сама по себе и обладая еще более действен-
ной силой, такой как общественное мнение, боится
каждого гражданина? Гарантии безопасности обвини-
теля? Законы, стало быть, недостаточны для его защи-
ты. Подданные, следовательно, могущественнее вер-
ховной власти! Опозоренная репутация доносителя?
Но в этом случае санкционируется тайная клевета, а
наказывается открытая. Природа преступления? Если
действия, не наносящие ущерба обществу или даже
приносящие ему пользу, называются преступными,
то ни обвинение, ни суд не являются в достаточной
мере тайными. Но разве могут существовать такие
преступления, то есть деяния, наносящие ущерб об-
ществу, гласное рассмотрение которых судом в нази-
дание другим не представляло бы интереса для всех
одновременно? Я с уважением отношусь к любому
образу правления и не имею в виду ни одного из
них в частности. Инотда обстоятельства по своей су-
ти бывают таковы, что крайне пагубным для народа
может оказаться обычай уничтожения зла, если оно
коренится в системе сто государственности. Но если
бы мне суждено было разрабатывать новые законы
для какого-либо отдаленного уголка Вселенной, то,
прежде чем придать этому обычаю силу закона, я
118
представил бы себе грядущие поколения, и застыла
бы дрогнувшая рука.
Ранее г-н Монтескье уже отметил, что публичное
обвинение более свойственно республиканскому об-
разу правления, при котором забота об обществен-
ном благе должна стать самой насущной потребно-
стью граждан. При монархическом же образе правле-
ния уже в силу его природы это чувство развито
крайне слабо, и представляется наиболее целесообраз-
ным ввести институт комиссаров, которые бы от
имени государства обвиняли нарушителей законов.
Но как при республиканском, так и при монархиче-
ском образе правления клеветника следует подвергать
наказанию, как если бы он был обвиняемым.

ХУ10 ПЫТКЕ

большинства народов жестокие пытки, кото-
рым подвергается обвиняемый во время процесса,
освящены обычаем. Применение пыток преследует
различные цели: во-первых, чтобы заставить обвиняе-
мого признаться в совершенном преступлении,
во-вторых, чтобы он объяснил противоречия в сво-
их показаниях, в-третьих, чтобы назвал сообщни-
ков, а также ради некоего метафизического и трудно-
постижимого очищения. Наконец, обвиняемого
пытают за другие преступления, которые могли
120
быть им совершены, но которых ему не инкри-
минируют.
Никто не может быть назван преступником до вы-
несения приговора суда. Общество также не может
лишить его своей защиты до тех пор, пока не приня-
то решение о том, что он нарушил условия, которые
ему эту защиту гарантировали. Таким образом, какое
другое право, кроме права силы, наделяет судью вла-
стью наказывать гражданина до того, как установлен
факт его виновности или невиновности? Не нова сле-
дующая дилемма; доказано преступление или нет. Ес-
ли доказано, то оно подлежит наказанию исключи-
тельно в соответствии с законом, и пытки излишни,
так как признание обвиняемого уже не требуется. В
случае, если нет твердой уверенности в том, что пре-
ступление совершено, нельзя подвергать пытке неви-
новного, ибо, согласно закону, таковым считается че-
ловек, преступления которого не доказаны. Кроме то-
го, было бы нарушением всех норм требовать от че-
ловека, чтобы он был одновременно и обвинителем
самому себе, и обвиняемым, чтобы истина добыва-
лась с помощь физической боли, как будто она коре-
нится в мускулах и жилах несчастного. Такой под-
ход - верное средство оправдать физически креп-
ких злоумышленников и осудить слабых невинов-
ных. Таковы роковые недостатки этого так называе-
мого критерия истины, достойного каннибалов, ко-
торый даже римляне, сами варвары во многих
отношениях, применяли только к рабам, жертвам
121
чрезвычайно превозносимой, но жестокой воинской
доблести.
Какова же политическая цель наказания? Устраше-
ние других людей. Но что следует думать о тайных и
неизвестных широкой публике истязаниях, к кото-
рым тиранические режимы обычно прибегают в от-
ношении виновных и невиновных? Важно, чтобы ни
одно раскрытое преступление не оставалось безнака-
занным. Но что толку в задержании преступника, ес-
ли совершенное им преступление остается неизвест-
ным? Содеянное и неисправленное зло может быть
наказано обществом в той мере, насколько оно про-
буждает в других надежду на безнаказанность. Если
верно, что число людей, уважающих законы из стра-
ха или в силу добродетели, больше, чем людей их на-
рушающих, то опасность подвергнуть пытке невин-
ного возрастает по мере возрастания вероятности то-
го, что при прочих равных условиях человек скорее
исполнит закон, чем нарушит его.
Другим нелепым основанием для пытки служит
очищение от бесчестья, то есть человека, признанного
по закону оскверненным, принуждают подтверждать
доказательства своей чистоты вывихом собственных
костей. Подобное недопустимо в XVIII веке. Как
можно верить в то, что физическая боль способна
очистить от бесчестия, которое является понятием чи-
сто морального свойства. Но может быть, боль - это
тигль, а бесчестие - физическое тело, содержащее
примеси? Негрудно обнаружить истоки этого нелепо-
122
го закона, поскольку даже нелепые традиции, кото-
рым следует целый народ, всегда являются в той или
иной мере результатом общепринятых и почитаемых
этим народом представлений. По-видимому, в основе
такого обряда очищения лежат религиозные и духов-
ные идеи, которые таким вот образом трансформи-
ровались в сознании людей и целых народов в тече-
ние веков. Непогрешимый постулат веры гласит, что
грехи наши, порожденные человеческой слабостью и
не заслужившие вечного гнева Всевышнего, подлежат
очищению огнем, непостижимым для земных су-
ществ. В наши дни бесчестье стало светским грехом.
И почему тогда нельзя освободить человека от мир-
ского греха пыткой, подобно тому как огонь и боль
очищают от грехов духовных и нравственных? Я по-
лагаю, что признание обвиняемым совершенного
преступления, которое требуется в некоторых судах,
как необходимое условие для его осуждения, имеет
аналогичные корни, поскольку признание кающихся
грешников является неотъемлемой частью религиоз-
ных обрядов в пенитециарных судах, тде совершается
таинство очищения от грехов. Вот так люди злоупот-
ребляют самым истинным светом Божественного от-
кровения. А так как в эпоху невежества Божествен-
ное откровение - единственный источник света, по-
корное человечество обращается к нему по всякому
поводу и использует самыми нелепыми и самыми не-
подходящими способами. Но бесчестие - это такое
чувство, которое не подвластно ни закону, ни разу-
123
му, а лишь общественному мнению. Сам факт при-
менения питки является оскорблением чести и досто-
инства ее жертвы. Таким вот способом позор бесче-
стия смывается бесчестием.
Третьим основанием для применения пытки к по-
дозреваемому в преступлениях служат противоречия
в его показаниях. Однако в данном случае не следует
забывать, что неизвестность приговора, внушающее
трепет одеяние и импозантность судьи, невежество,
присущее в одинаковой мере почти всем, и винов-
ным, и невиновным, также может стать вероятной
причиной противоречивости, как показаний невинов-
ного, умирающего .от страха, так и преступника, ко-
торый стремится выйти сухим из воды. Это тем бо-
лее вероятно, что противоречия, столь свойственные
людям в нормальной жизни, не могут не усилиться,
когда человек теряет душевное спокойствие и полно-
стью поглощен мыслью о спасении от приближаю-
щейся опасности.
Этот мерзкий способ добывания истины еще и
поныне остается памятником древнего и дикого за-
конодательства, когда испытание огнем, кипящей во-
дой и вооруженными поединками назывались судом
Божьим, как будто звенья непрерывной цепи явле-
ний, берущей начало в первопричине, обязательно
должны перепутываться и рваться в угоду легкомыс-
ленным человеческим поступкам. Единственное раз-
личие между пыткой и испытанием огнем и кипя-
щей водой заключается в том, что исход первой за-
. 124
висит, по-видимому, от силы воли обвиняемого, а
второго - от чисто внешних природных явлений. Но
эта разница только кажущаяся, а не реальная. Дать
правдивые показания под пыткой, причиняющей не-
выразимые страдания, столь же маловероятно теперь,
как и прежде, когда подвергались испытанию огнем
и кипящей водой. Всякое проявление нашей воли
всегда пропорционально силе воздействия на наши
чувства, поскольку воля от них зависит. Способность
человеческих чувств к восприятию ограничена. Поэ-
тому ощущение боли, охватив весь организм, может
превысить предел выносливости подвергнутого пытке,
и ему не останется ничего другого, как избрать крат-
чайший путь к избавлению от мучащих его в дан-
ный момент страданий. Следовательно, ответная реак-
ция обвиняемого на пытку с неизбежностью будет
такой же, как и при испытании огнем и кипящей
водой. Чувствительный невиновный признает себя ви-
новным, надеясь тем самым прекратить страдания. И
таким образом стирается разница между виновными
и невиновными с помощью именно того средства,
которое как раз и призвано эту разницу выявлять.
Излишне было бы дополнительно иллюстрировать
сказанное бесчисленными примерами того, как неви-
новные люди признавали себя виновными, корчась
под пыткой от боли. Нет такой нации, такой эпохи,
которые не давали бы подобных примеров. Увы, лю-
ди не меняются и не делают никаких выводов. Лю-
бой человек с кругозором, выходящим за пределы
125
г
повседневности, устремляется время от времени на
обращенный к нему таинственный и смутный зов
природы. Однако опыт, властвующий над разумом,
его удерживает и внушает страх. Исход пытки, сле-
довательно, дело индивидуального темперамента и
расчета. У каждого эти параметры разные, и прямо
зависят от физической силы и чувствительности. Так
что математический метод больше подходит для ре-
шения этой проблемы, чем судейское усмотрение.
Основываясь на данных о силе мускулов и чувстви-
тельности нервной системы невиновного, можно
рассчитать тот болевой предел, за которым этот не-
виновный вынужден будет признать себя винов-
ным в совершении преступления.
Допрос обвиняемого производится с целью выяв-
ления действительного положения дел, но если выя-
вить это трудно по внешнему виду, жестикуляции,
выражению лица допрашиваемого, когда он спокоен,
то эта задача еще более усложняется, когда страда-
ния искажают весь его внешний облик, по кото-
рому иногда можно догадаться об истинном поло-
жении дел, даже помимо воли человека. Всякое на-
сильственное действие спутывает и заставляет исчез-
нуть мельчайшие индивидуальные признаки предме-
тов, с помощь которых иной раз правда отлича-
ется ото лжи.
Эти истины известны еще со времен древнерим-
ских законодателей, когда пытки применялись лишь
в отношении рабов, которые вообще за людей не
126
считались. Эти истины усвоены Англией. Ее научная
слава, превосходство в торговле и богатстве над
другими странами, и как следствие этого, ее могуще-
ство, примеры доблести и мужества не позволяют
усомниться в доброкачественности ее законов. Пытка
отменена и в Швеции Она отменена и одним из
мудрейших монархов Европы. Он возвел филосо-
фию на престол и стал другом-законодателем
для своих подданных. Он сделал их равными и
свободными, зависящими только от законов. И
это единственный вид равенства и свободы, ко-
торых разумные люди могут требовать при насто-
ящем положении вещей. Пытка не признается необ-
ходимой в законах о военной .службе, хотя вой-
ска рекрутируются большей частью из подонков об-
щества, что, казалось бы, должно было бы сделать
пытку для этого сословия более пригодной, чем для
других сословий. Человеку, не учитывающему порази-
тельную силу обычая, может показаться странным,
что законы гражданские должны учиться гуманным
методам правосудия у душ закоснелых от резни
и крови.
По отношению куiммним прюяуилммям пятка била отме-
нена < Шицин > 1734 i. Ее пиная отмена стала преЗметом но-
юю декрета от 24 шуста 1772 є. васоре после iоiуЗарственною
неремрота, смершенною Густавом III (1746-1792 п.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25