Поскольку всю ночь и утро Дуне пришлось разговаривать с хозяйкой по-немецки, и ко мне она обратилась на этом же языке:
– На помощь! Ребенок перевернулся. Я не знаю, как развернуть его обратно. У госпожи идет кровь! Они оба могут умереть!
Страх и слезы в Дуниных глазах были настоящими. Забыв про дуло револьвера, наставленное мне в лоб, я вскочил и побежал наверх. Ни В., ни все демоны ада не могли бы сейчас меня удержать. Вскоре мы с Дуней уже были возле постели Мери.
Простыни вокруг моей жены были перепачканы кровью. Она находилась в полубессознательном состоянии. Меня испугала ее ужасающая бледность. Если бы Мери не шевельнулась и не застонала, я бы решил, что она мертва. Я опустился на колени и взял ее холодную руку. Мери даже не узнала меня, настолько ей было тяжело. Мне тоже было тяжело – от собственной беспомощности. Я глядел на посеревшие губы жены. Разговор с Колем полностью выветрился у меня из головы. Я даже не сообразил, что назойливый гость последовал за нами. Потом я услышал его ровный, уверенный голос, велевший Дуне:
– Укройте вашу госпожу потеплее и жмите вот сюда Я сейчас вернусь.
Я услышал его слова, даже понял их, но они прозвучали где-то далеко, за пределами моего сознания. Тихо всхлипывая, Дуня беспрекословно подчинилась. Я тоже плакал и впервые в жизни молился, правда, не знаю, кому именно: Мери, отцу, Богу или абстрактному Добру. Просто мое переполненное отчаянием сердце помогло мне прорвать завесу между миром видимым и миром невидимым, на мгновение коснувшись некой Силы, которая, как оказалось, была вполне реальной и ощутимой.
Я без колебаний отдал бы свою жизнь – только бы Мери осталась жива и наш ребенок не повторил судьбу своего отца. В мире непременно должно существовать Добро, способное победить Зло, поработившее наш род. Я молился, чтобы моя смерть положила конец и родовому проклятию, тяготеющему над Цепешами почти четыреста лет.
Я настолько отдался молитве, что совершенно не заметил, как Коль исчез, потом вернулся. Только когда на бледное лицо Мери упала тень, я поднял голову, испугавшись появления В. Но это был не он. Это над моей женой склонился Коль, похожий на большого белого медведя. Он успел снять сюртук и закатать рукава рубашки. Дуня держала канделябр. Дрожащие огоньки свечей отражались в стеклах очков незваного гостя.
– Я забыл упомянуть в письме, что моя профессия – врач, – сказал он, ставя на кровать большой черный саквояж. – Думаю, я сумею помочь вашей жене.
Он отвернул простыни и прощупал живот Мери.
– Так. Ребенок и в самом деле перевернулся. Сейчас мы это исправим...
Он приступил к непонятным мне манипуляциям... Вскоре все опасности родов остались позади. Мери пронзительно вскрикнула, затем послышался писк младенца.
Коль взял его на руки – моего скользкого, перепачканного кровью ребенка!
– Сын, – сообщил он.
Мы оба радостно улыбнулись, словно были давнишними друзьями, с нетерпением ожидавшими этой минуты. Даже не верилось, что каких-то полчаса назад один из нас держал другого под прицелом револьвера.
Мой сын! Мой крошечный, сердито орущий сын.
Мери сразу же уснула. Я рухнул на ближайший стул и заплакал, пораженный красотой и ужасом появления человека на свет.
Еще раз удовлетворенно оглядев Мери, Коль вымыл в тазике руки. Вытирая их, он негромко сообщил мне:
– Ребенок совсем маленький, но здоровый. Полагаю, он родился преждевременно?
Я кивнул и дрожащей рукой отер пот со лба.
– Не удивлюсь, если его мать совсем недавно перенесла сильное потрясение. Это так?
Я искоса взглянул на Дуню. Та уже искупала младенца и теперь пеленала его. Мне очень хотелось откровенно поговорить с Колем, но только не в ее присутствии. Похоже, он уловил мое смятение, но не подал виду и широко улыбнулся Дуне, принимая от нее малыша.
Улучив момент, когда горничная повернулась к нам спиной, я быстро кивнул, запоздало отвечая на его вопрос.
Коль положил ребенка рядом со спящей матерью и сказал:
– Ваша жена молодая и сильная, но она потеряла слишком много крови. Ей нужен особый уход.
Мери проснулась, увидела ребенка и одарила нас обоих радостной улыбкой... Эта улыбка навсегда останется моим счастливейшим воспоминанием...
– Имя, – шепнула она мне. – Как мы его назовем?
– Стефаном, в честь моего брата, – ответил я.
– Стефан Джордж, – добавила Мери, наслаждаясь звучанием обоих имен.
– Прекрасное имя, – лучезарно улыбнулся наш доктор.
Мери только сейчас заметила его присутствие и очень удивилась. Меня же изумило совсем другое: мы трое говорили на родном языке моей жены.
– Так вы говорите по-английски? – спросил я.
– Да. Как я понял, вы мне хотели что-то сказать, но втайне от этой девушки.
Продолжая улыбаться, он кивнул в сторону ребенка, словно только что сделал комплимент счастливым родителям.
Я посмотрел на красное, сморщенное личико сына, казавшееся мне необычайно красивым.
– Она послушная марионетка в руках графа. Теперь он узнает о вашем появлении в замке. Ваша жизнь в большой опасности. Вы должны немедленно уехать.
– А что будет с вами и вашей семьей?
Коль наклонился над ребенком и протянул ему свой толстый палец, который маленький Стефан не преминул тут же схватить беззубым ртом.
– С точки зрения медицины вашей жене сейчас противопоказаны любые поездки. Но замок... По дороге в эту комнату я насмотрелся достаточно ужасов. Я теряюсь в догадках. Вы оба кажетесь мне милыми, добрыми людьми. Мне совестно уезжать, бросая вас здесь.
Я понял: мою молитву услышали. Мне послали человека, который спас мою жену, а теперь, возможно, спасет и моего сына.
Я с надеждой взглянул на Коля.
– Может, вы сумеете нам помочь.
Я встал и направился к двери, чтобы не омрачать Мери хотя бы первые минуты ее материнства. Коль понял мой замысел. Он улыбнулся и сказал по-немецки:
– Ваш сын успел проголодаться. Мы ненадолго удалимся, чтобы не мешать вам его покормить.
Мы вышли в коридор. Я плотно закрыл дверь.
– Почему вы оказались здесь? – тихо спросил я его по-английски.
Он ответил мне не сразу – видимо, пытался для себя решить, можно ли доверять этому странному незнакомцу.
– Вначале я хотел бы узнать, почему вы оказались здесь? Даже если вы и родственник графа, что привело вас в замок убийцы?
– Мы с женой – его узники, – ответил я, решив говорить с Колем предельно искренне. – Вы же можете стать его жертвой, если вовремя не уедете. Он угрожал жене и ребенку, надеясь, что я стану его пособником во всех этих злодеяниях.
Я невольно прикрыл лицо рукой, словно загораживаясь от недавних ужасов. Но я не мог вытравить их из памяти. Мой собеседник громко вздохнул и сказал:
– Двадцать пять лет назад мой отец решил посетить этот замок...
– И исчез, – закончил я, глядя Колю в глаза. Горе и боль, мелькнувшие в его глазах, были красноречивее любых слов.
– Да, бесследно исчез. Тогда я был совсем мальчишкой. Последнее письмо от отца пришло из Бистрица. Отец отправил его накануне поездки в замок вашего двоюродного деда. Несколько лет подряд мы пытались хоть что-нибудь узнать о его дальнейшей судьбе, однако...
– Вам чинили препятствия на каждом шагу, – снова докончил я его фразу.
– Вы угадали. Нас с матерью удивляло, что никто не хотел нам помочь: ни полиция в Бистрице, ни местные власти. Мы потратили кучу денег на стряпчих, мы даже наняли частного сыщика, чтобы разыскать хоть какие-то следы отца. Стряпчие только разводили руками и отделывались туманными фразами, а сыщик тоже пропал, и мы о нем больше не слышали.
Наконец моя мать сдалась и прекратила дальнейшие поиски. К тому моменту прошло уже достаточно много времени после исчезновения отца, и она утратила надежду увидеть его живым. Мы решили, что, скорее всего, он стал жертвой разбойного нападения, а местные власти не желают это признавать, оберегая честь мундира. Я тоже оставил поиски, убедившись в их бесполезности. Но с недавнего времени отец вдруг начал мне сниться, и каждый раз он умолял меня о помощи. Как врач, я знаю, что далеко не все загадки человеческой психики поддаются научному объяснению. В этих повторяющихся снах мне было ясно только одно: исчезнувший отец зовет меня на помощь. Я чувствовал, что не имею права отмахнуться от его призывов, объявив их галлюцинацией. Я поклялся отомстить. И тогда я отправился сюда. Знаете, стоило мне заикнуться о замке и его хозяине, как простодушные местные жители рассказали мне массу странных вещей. Полагаю, что некоторые истории были изрядно приукрашены – слишком уж фантастично они звучали. Но в любом случае графа Дракулу описывали как безжалостного убийцу, погубившего множество жизней. Несомненно, мой отец стал одной из его жертв.
– Все, что вы слышали, – правда, – угрюмо сказал я. – Даже самые фантастичные истории – отнюдь не выдумки.
Коль нервозно рассмеялся.
– Хотите пример? Мне говорили... – он перешел на шепот, – мне говорили, будто граф – вампир. Он якобы питается человеческой кровью. Но вы-то – человек разумный, образованный. Не станете же вы...
– Ее шея, – перебил я его. – Приглядитесь к шее горничной.
– Да вы шутите, – уже не так уверенно проговорил Коль. Он улыбнулся, но при взгляде на мое лицо его улыбка погасла сама собой. – Этого не может быть.
– Да, этого не может быть, и тем не менее это так.
Больше я не стал ничего говорить, решив терпеливо подождать. Наконец Коль, криво усмехнувшись, постучал в дверь. Через некоторое время Дуня ответила, что теперь можно войти.
Я не пошел вместе с Колем, а остался стоять возле открытой двери. Врач осмотрел жену и ребенка. Он нарочито весело говорил по-немецки с Мери и Дуней. Потом его взгляд упал на листы бумаги с моими торопливыми записями. Вероятно, он успел что-то прочесть, поскольку его лицо помрачнело. Затем Коль вновь улыбнулся и обратился непосредственно к Дуне:
– Фрейлейн, у вас очень изможденный вид. Вы случайно не заболели?
Дуня покраснела.
– Нет, я просто очень устала, – запинаясь, ответила она.
Коль напрочь отмел ее возражения и попросил открыть рот, чтобы осмотреть горло.
– В ваших краях – вспышка дифтерии. На всякий случай я хочу проверить.
Быстрыми, профессиональными движениями он прощупал Дунины гланды, сумев отогнуть воротник платья и увидеть те самые отметины на шее.
– Что ж, фрейлейн, с вами все в порядке, – пробормотал он привычную докторскую фразу, но я видел, как у него напряглась спина.
Я вошел в комнату и, стараясь, чтобы Дуня ничего не заподозрила, предложил:
– Герр Коль, пойдемте, я провожу вас в комнаты для гостей и помогу перенести багаж. Думаю, вы захотите отдохнуть с дороги.
– Да, спасибо, – рассеянно произнес он.
По его глазам я понял, что врач мне поверил. Когда мы удалились на достаточное расстояние от нашей с Мери «золотой темницы», он тихо сказал:
– Я видел метки, но они меня ни в чем не убедили. Эти следы вполне могли оставить зубы какого-нибудь животного.
Я не стал с ним спорить, а молча подвел к «театру смерти»... Коль оторопело вращал глазами и качал головой.
– Когда я спешил к вашей жене, мне все это показалось... просто жуткими муляжами. Знаете, у больных людей бывают странные фантазии, – прошептал он. – Тогда граф... что же он за чудовище? Наверное, здесь...
Коль умолк, не в силах продолжать. Я положил ему руку на плечо, отлично понимая овладевшие им чувства. Дав ему возможность успокоиться, я позвал:
– Идемте дальше.
Я повел Коля в «святая святых» Влада. Гроб по-прежнему стоял открытым, на истертом малиново-красном шелке были отчетливо видны контуры, оставленные телом вампира. Рядом валялись брошенные мною орудия несостоявшейся расправы.
– Легенды утверждают, что Влад днем спит, – пояснил я Колю. – Обычно он отдыхает здесь. Но сегодня он спрятался. Скорее всего притаился где-нибудь в подвалах замка.
– И что вы намерены делать? – осведомился Коль.
– Уничтожить его. Я как раз находился здесь, когда услышал ваши крики. Теперь, когда жизнь Meри и ребенка вне опасности, я должен осуществить свое намерение. Вы мне поможете?
– Да, – без колебаний ответил врач.
Я невесело улыбнулся.
– Мне все равно, кем вы считаете графа: вампиром или чудовищем в человеческом обличье, но я настаиваю, чтобы для собственной безопасности вы надели это распятие. В его защитной силе я убедился не далее как сегодня утром. А револьвер вас не защитит. В этом я тоже убедился. Вчера.
Я подал Колю распятие Иона, которое он без возражений надел себе на шею.
– А как же вы? – спросил Коль.
– Не волнуйтесь, меня он не тронет. Я ему нужен.
Коль вопросительно посмотрел на меня, но я воздержался от объяснений. Взяв кол, молоток, тесак и добавив к ним фонарь, мы начали поиски.
За несколько часов мы обследовали около полусотни помещений, и в каждом тщательнейшим образом осматривали все углы, заглядывали под кровати, открывали дверцы шкафов. Помимо жилых комнат мы искали в кладовых и каморках, побывали на конюшне и в винном погребе, но нигде не обнаружили следов В. и Жужи.
Дождь, собиравшийся с утра, все-таки пошел, его сопровождали порывы сильного ветра и раскаты грома. Струи хлестали по оконным стеклам, заглушая наши шаги (нам это было только кстати). Наконец мы перенесли поиски в подвал. Наши ноги сразу же утонули в густом слое мохнатой серой пыли, копившейся здесь не один десяток лет. По чистой случайности нам удалось заметить в полу люк. Подняв крышку, мы обнаружили узкую лестницу с крутыми щербатыми ступеньками, уходившую вниз. Спустившись, мы очутились в мрачном подземелье, затянутом кружевами паутины. Я бы не особо удивился, встретив здесь кости христианских мучеников. Однако помещения были пусты, если не считать крыс, стремительно разбегавшихся при нашем появлении. Но крысы оказались не единственными обитателями подземелья – здесь нашли себе уютное пристанище множество жуков, не страдавших от темноты и сырости. Луч фонаря мешал им, и насекомые торопились уползти прочь.
Похоже, мы были совсем недалеко от цели наших поисков. Коль это тоже почувствовал, ибо его лицо вдруг посуровело и напряглось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42