Но едва я поднял крест, вампир мгновенно обернулся и впился в меня ненавидящим взглядом.
Мое приближение подхлестнуло его. Я находился еще достаточно далеко, когда вампир прокусил кожу на шее женщины. У него не было времени погружать ее в сладостное забытье. Он сразу же принялся лихорадочно высасывать кровь.
Шлюха кричала, пыталась отбиться руками. Кровь забрызгала ей лицо, грудь, лиф платья и даже волосы. Вампир вновь припечатал ее к стене. Удар был сильнее прежних, и я услышал хруст сломанных костей. Женщина пронзительно завопила, потом застонала. Ее ноги беспомощно болтались в воздухе, а вампир торопливо и жадно насыщался. Я видел, как колышется его толстая шея. Седые волосы украсились капельками крови.
В этот момент я навис над ним, держа крест.
– Оставь ее! – потребовал я. – Оставь!
Перепачканное кровью лицо было больше похоже на звериную морду. Слипшиеся красные усы угрожающе изгибались. Вампир предостерегающе зарычал, должно быть, так пирующий волк предупреждает сородичей, чтобы держались подальше. Страха я не ощущал, а лишь упрекал себя за то, что не сумел подоспеть раньше и не уберег женщину от укуса. Выставив руку, я загородил жертву крестом.
Вампир снова зарычал – теперь уже яростно, – но от ее шеи оторвался. Я продолжал надвигаться на него, пока он не выпустил жертву из рук.
Женщина соскользнула по стене на заснеженные плиты тротуара и неуклюже села, соединив ступни ног и широко разведя колени, обтянутые черными чулками. Платье и нижняя юбка задрались, голова безжизненно склонилась вниз. С крашеных волос падали капли крови, исчезая в ложбинке между грудями. Если бы не тихие стоны, я бы посчитал женщину мертвой.
Наконец-то я сумел встать между вампиром и его жертвой. Этот седовласый и внешне такой благообразный господин был совсем рядом – на расстоянии вытянутой руки. Он злобно скалил перепачканные кровью зубы. Санта-Клаус с рождественской открытки превратился в чудовище, голубые глаза которого полыхали адским пламенем. А ведь наверняка еще совсем недавно он был добродушным, заботливым дедушкой, которого обожали внуки. Но откуда же мне было знать, что мое упрямое нежелание помочь Аркадию превратит его жертву в хищного зверя?
Я не боялся злобного оскала, ибо он вел себя, как поверженный хищник, вынужденный отступать. Крест я держал высоко поднятым, окружив себя невидимым щитом. События в склепе нанесли еще один удар по остаткам моего скептицизма. Рука, державшая крест, трепетала от потока силы. Что самое удивительное – сила исходила не от креста и золотой фигурки на нем, а от меня. Это открытие придало мне смелости.
– Уходи! – приказал я вампиру, продолжавшему глухо рычать. – Ты ее не получишь. Именем Господа повелеваю: убирайся!
Направив крест на вампира, я шагнул к нему. Уразумев, что он окончательно проиграл, вампир бросился прочь. Вряд ли при жизни грузный дедушка мог бегать с такой скоростью и проворством.
Я осмотрел женщину. К счастью, она была жива, но находилась в тяжелом состоянии. Достав из саквояжа бинты, я наскоро перевязал ее израненную шею. Женщине еще повезло – вампир не прокусил ей горло и не задел сонную артерию. Однако меня тревожило, не поврежден ли у нее позвоночник. Прикрыв ей ноги, я начал прощупывать ее спину, постоянно спрашивая, где болит. Удивительно, но женщина отвечала на мой вопросы, хотя и шепотом. Закончив осмотр, я облегченно вздохнул: жрица любви отделалась лишь переломами нескольких ребер.
Подняв женщину на руки, я двинулся в сторону улицы, где быстро нашел извозчика и велел ему отвезти нас в ближайшую больницу.
Мои мысли были далеко не радостными. Я смотрел на натужно дышавшую женщину и корил себя, что не вмешался раньше. Каким бы ни было ее ремесло, она – жертва. Жертва вампира. Но если она умрет, виновато будет не чудовище в облике благообразного старика, а я.

* * *

Из больницы я ушел только ранним утром. Ступив за порог, я непонятным образом сразу же перенесся во вчерашний тупик. Под неярким солнцем искрился свежевыпавший снег. Он почти целиком покрыл мостовую и тротуар, припорошив зловонные кучи отбросов. Подойдя к кирпичной стене, я заметил темное пятно – немое свидетельство трагедии, разыгравшейся здесь вчерашним вечером.
Мой черный саквояж стал значительно тяжелее. Я понял, что помимо бинтов и лекарств теперь найду внутри все необходимое. Возвращение сюда не было случайным: мне предстояло довершить начатое вчера. Я это знал. Каждая ситуация, в которую я попадал, обостряла мое восприятие, в особенности таинственное шестое чувство, позволявшее ощущать ауру и необычайно быстро учиться. Даже вчерашнее спасение несчастной проститутки добавило мне опыта. Глядя на замызганные кирпичные дома, я уловил возле одного из них слабое темно-синее свечение. След, оставленный вампиром. Самого вампира в доме не было. Скорее всего, вчера он долго стоял здесь, поджидая жертву.
Я развернулся и пошел в сторону улицы. Скрип снега под моими сапогами был едва ли не единственным звуком. Улица, такая шумная вчера, оказалась совсем пустой. Я решил, что сегодня воскресное утро и город не торопится просыпаться.
Я родился и вырос в Амстердаме и с детских лет привык к чистоте, царившей на его улицах. Богатые или бедные, широкие или совсем узкие – улицы моего родного города почти везде были безукоризненно опрятными. Квартал, по которому я сейчас шел, поражал грязью, запустением и каким-то беспросветным унынием. В воздухе удушливо пахло целлюлозой – где-то поблизости находилась бумажная фабрика.
Дом, привлекший мое внимание, представлял собой кирпичную коробку с обшарпанными стенами и желтоватыми стеклами окон, покрытых мутной пленкой грязи. Снег перед домом успели истоптать досерого месива. Кучи мусора соседствовали с желтыми следами человеческой и собачьей мочи. У входной двери валялась ярко-красная женская перчатка.
Разумеется, эта перчатка принадлежала не вчерашней проститутке, а другой женщине (возможно, занимающейся тем же ремеслом). Но мне она сразу напомнила о жертве вампира. Я мысленно поклялся той несчастной, что отомщу за нее и избавлю от страшной участи, грозившей ей после смерти.
Ко мне кто-то приближался: человек, причем очень голодный. Я оторвал взгляд от перчатки и поднял голову. Передо мной стояла невзрачная молодая женщина, дрожавшая от холода и истощения. Но как она старалась выглядеть соблазнительной! На ней было заштопанное платьишко, плечи покрывал выцветший шерстяной платок. Юная гурия откинула его, обнажив костлявую шею. Из полурасстегнутого платья выглядывала тощая, посиневшая от холода грудь.
– Не составите ли мне компанию, добрый господин? – спросила женщина.
Голос, как и глаза, был сонным от чрезмерной дозы лауданума. В ожидании моего ответа она зашлась надсадным чахоточным кашлем. Но даже в затуманенном опиумом взгляде сквозило отчаяние. Этот взгляд раскаленным клинком полоснул мне по сердцу – я сразу же вспомнил Герду и отвел глаза.
Я сосредоточился на ауре женщины. Вокруг нее мгновенно появилось слабое желто-зеленое свечение. В области легких аура имела пугающий сероватый оттенок.
Мне захотелось остановиться, открыть саквояж и предложить женщине лекарство. Я подавил это желание. Имевшиеся у меня лекарства могли остановить приступ кашля и не более того, а женщина нуждалась в серьезном лечении. К тому же у меня оставалось не так много времени, чтобы успеть завершить начатое ночью.
Я быстро притушил свою ауру и усилил защиту сердца. Женщина перестала бросать на меня призывно-похотливые взгляды. Разинув рот, она недоуменно озиралась по сторонам. Она не видела меня, хотя я стоял всего в двух шагах.
Взбежав по ступенькам крыльца, я дернул покоробившуюся входную дверь. Та не желала открываться, и мне пришлось дернуть ржавую ручку еще несколько раз. Услышав скрип открывающейся двери, но никого не увидев, женщина испуганно завопила и бросилась прочь от опасного места.
Я оказался в крошечном вестибюле, из которого начинался коридор, по обе стороны которого темнели двери убогих квартир и лестница, ведущая наверх. Судя по ауре, логово вампира находилось не на этом этаже, а выше. Я начал подниматься по осклизлым ступеням, стараясь не замечать резкого запаха мочи и рвоты (на ней я едва не поскользнулся). Темно-синее свечение усиливалось. Оно привело меня на третий этаж. Пройдя по коридору, я остановился перед облупившейся дверью. Здесь!
Если бы кто-нибудь случайно вышел из соседних дверей, он бы меня не увидел и не услышал. Достав из саквояжа скальпель, я принялся открывать замок. Его механизм оказался настолько изношенным, что дверь открылась почти сразу же. Крадучись, я вошел в жилище вампира, состоявшее из двух смежных комнатенок.
Зло. Неприкрытое и не собирающееся таиться. Оно окутало меня с первых же секунд. Схожие ощущения я испытывал, попав в замок Влада, но в этой убогой квартире к душевному отвращению примешивалось физическое. Мебель в первой комнате отсутствовала. Деревянный пол давно прогнил, а закопченные окна с трудом пропускали солнечный свет. На полу валялись пустые винные бутылки и пузырьки из-под лауданума. В углу лежал грязный матрас, весь в бурых пятнах. На нем, деловито жуя солому, сидела здоровенная крыса. Мое появление не спугнуло ее, что я посчитал хорошим знаком. Кажется, я научился маскироваться.
Но вампир представлял собой более серьезного противника, нежели крыса. Я возвел дополнительную защиту вокруг сердца. Физическое отвращение к логову ослабло. Раскрыв саквояж, я убрал туда скальпель и взамен достал орудия своего скорбного труда. Тесак я прицепил к поясу, а кол и молоток взял в руки. Оставив саквояж на полу, я направился в смежную комнату.
Как я и ожидал, там стоял простой сосновый гроб, окруженный зловещим темно-синим сиянием. На этот раз я не мешкал, а сразу же поднял крышку. Внутри лежал старик с лицом Санта-Клауса, аккуратно подстриженными седыми волосами и усами. Приплюснутый нос и щеки покрывал слабый румянец (я почти не сомневался, что после нашей стычки он нашел для себя новую жертву и насытился ее кровью).
Моя решимость дрогнула всего на какое-то мгновение: я представил себе его вдову, внуков, лишившихся любящего дедушки, а затем его жертв, которых некому было спасти. Одно мгновение, искорка сострадания, но этого было достаточно. Пухлые щеки дрогнули, вампир открыл свои голубые глаза и злобно прищурился на меня.
Еще немного, и он бы поднялся, однако я сумел подавить неуместные эмоции и склонился над ним. Крест раскачивался всего в нескольких дюймах от его лица. Вампир оскалил зубы и угрожающе зашипел, но меня это ничуть не испугало – обычное поведение зверя, попавшего в капкан. Я увидел, как голубой свет моей ауры накрыл собой его ауру, и принудил ее опуститься ниже, к самому телу вампира.
Не теряя времени, я приставил кол к его груди, обтянутой дорогой жилеткой из тонкой шерсти, из кармашка которой свисала золотая цепочка от часов, и что есть силы ударил молотком.
Мой враг кричал и извивался, но кол пробил ему сердце. Вскоре вампир затих. Я не мог удержаться от горестных мыслей об участи этого человека, но тем не менее сразу же приступил к его обезглавливанию. (Чуть не написал – к надругательству, но в данном случае это было не издевательство над трупом, а акт милосердия, и наградой мне послужило умиротворенное выражение лица несчастного старика.) Вложив ему в рот головку чеснока, я вернул крышку гроба на место и вышел из комнаты.
Когда я покинул жилище бывшего вампира, меня уже не удивило, что я попал не в смрадный коридор, а оказался в обществе Арминия и Архангела, поджидавших меня у очага. За окном было все так же темно. Я не знал, сколько времени провел в своих путешествиях, хотя мне казалось, прошло не менее сотни лет. Комната Арминия приобрела вполне нормальные очертания. Мое ребячливое ликование исчезло. Я вновь стал самим собой. Вспомнив про выпитое горькое зелье, я начал подумывать, а не было ли все это результатом галлюцинаций.
Арминий глядел на огонь, поглаживая дремлющего волка. Он заговорил со мной так, будто наша беседа и не прерывалась.
– Думаю, теперь ты готов к войне с вампирами и можешь действовать самостоятельно.
– Что ты со мной сделал? – сердито перебил я старика. – Разве я мог за столь короткое время побывать в разных местах и даже уничтожить двух вампиров? Сознайся, что и эти ситуации были нереальными!
– Нет, Абрахам. Нереальным было только твое первое путешествие, а уничтожил вампиров ты на самом деле, – без тени улыбки ответил Арминий. – Прости, что мне пришлось пойти на столь отчаянные меры, но они были необходимы. Не скрою, ты рисковал. Но я тебе уже говорил, друг мой, что твое душевное восприятие оставляет желать лучшего, а у нас нет времени, чтобы развивать твои способности менее опасными способами. На это понадобилось бы несколько лет. К счастью, твои разум и сердце оказались достаточно крепкими, чтобы выдержать это испытание. Теперь нужные каналы в тебе открыты.
– Значит, ты раскрыл во мне дополнительные способности?
Арминий медленно кивнул.
– Да, чтобы ты мог сражаться с вампирами. Выбранный метод обучения принес самые хорошие результаты. Ты готов к войне.
– Тогда утром я отправлюсь в замок.
К моему удивлению, Арминий покачал головой.
– Нет, Абрахам. Ты готов сражаться с вампирами, но далеко не с каждым из них. Сейчас твоих сил хватает на уничтожение вампиров, превращение которых произошло совсем недавно, а потому их возможности еще не успели развиться. Но не пытайся замахнуться на самого старого и сильного из их породы. Влад тебе не по зубам.
– Так что же ты прикажешь делать? Сидеть здесь и пить твои горькие отвары? А в это время мой бедный малыш...
– Я понимаю твои чувства и твое горячее желание расправиться с Владом. Но даже не мечтай одолеть его в поединке.
Эти слова повергли меня в недоумение. Когда же я нашел, чем возразить Арминию, он заговорил снова:
– Помнишь, я сказал тебе, что договор – это обоюдоострый меч?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38