В реке есть рыба, мы кое-что выращиваем в саду. У некоторых нет и этого. Мы благодарны Богу за то, что у нас есть и не жалуемся, когда у нас нет большего. Иногда мы ворчим, хотя, я думаю, нам не следует этого делать, я просто говорю все как есть, правильно это или нет.
– Точно. Сколько лет вашей дочери?
– В канун Дня Всех Святых будет семнадцать.
– Уже скоро, – улыбнулся незнакомец. – Думаю, в это время я опять буду в этой части страны и нанесу вам визит. Во время этого визита я не буду вам обузой, а напротив буду вам полезен и покажу вам, кто я.
– Будущее покажет, – сказал паромщик, – а сейчас посмотрим, что мы можем сделать, не жалуясь и не беря ни с кого плату.
Незнакомец и паромщик некоторое время сидели и беседовали у огня, затем последнему показали, где он будет спать, место было рядом с печью, чтобы тому было теплее. Паромщик удалился в другую комнату, которая была отделена шаткой перегородкой.
Несмотря на это, все спали крепко. Этот день был более длинным, чем другие. Все сразу уснули и погрузились в глубокие сны. Внезапно все были разбужены сильными криками и воплями одного из членов семьи. Крики были такими громкими и пронзительными, что все повскакивали с кроватей в ужасе, не зная, что делать.
– Помогите, помогите, отец! Помогите! – кричала девушка.
Паромщик вскочил и побежал к месту, где лежала его дочь.
– Фанни, – сказал он, – Фанни, что тебя беспокоит, что с тобою? Скажи мне, мой дорогой ребенок.
– О! О, отец! – воскликнула она, находясь почти в шоке. – Мы одни? Я в ужасе.
– Что тебя беспокоит? Скажи мне, что заставило тебя так сильно закричать?
– О, отец, думала, нет, я уверена, что это было на самом деле. Где незнакомец?
– Свет, свет! – закричал паромщик.
Через мгновенье был зажжен свет, и он обнаружил, что незнакомец лежит в своей кровати, но не спит, а смотрит вокруг, как бы в полном изумлении.
– Что случилось? – сказал он. – Из-за чего крики?
– Я еще не знаю, – ответил паромщик. – Пойдем, Фанни, – добавил он, – расскажи мне, чего ты испугалась. Что заставило тебя так страшно закричать?
– О, отец, вампир!
– Господи! Что ты имеешь в виду, Фанни?
– Я не знаю, отец. Я крепко спала, когда почувствовала что-то на своем горле. Поскольку я спала крепко, я проснулась не сразу. Сначала я почувствовала, как острые клыки воткнулись в мою шею, я проснулась и обнаружила вампира! Он пил мою кровь! О, Господи! О, Боже! Что мне делать?
– Подожди, мой ребенок, давай обследуем рану, – сказал рыбак и поднес свечу к месту, к которому приложил свои зубы вампир. Там были четкие следы укуса, такой след оставили бы зубы человека, но кровъ не текла.
– Пойдем, пойдем, Фанни, благодаря Провидению, ты не пострадала; еще момент, и зло было бы уже непоправимо и ты бы пала его жертвой.
Обращаясь к незнакомцу, он сказал:
– Это сделали вы. Никого кроме вас здесь не было. Дверь дома заперта. Вы – должно быть, вампир.
– Я?
– Да, а кто же еще?
– Небеса – мой судья, но сейчас нет смысла говорить об этом. Я не вставал с кровати. В такой темноте я даже не смог бы передвигаться. Это невозможно.
– Встаньте с кровати и дайте мне посмотреть, – сказал паромщик повелительно, – встаньте, я гляну.
Незнакомец встал и начал одеваться, паромщик потрогал кровать, на которой тот лежал. Кровать была холодной как лед. Такой холодной, что паромщик вскочил на ноги и с яростью произнес:
– Это ты, гнусный негодяй! Ты хотел пробраться в дом бедного человека и отнять у него жизнь его единственного ребенка, радость его сердца, подлый и неблагодарный подлец!
– Мой друг, вы ошибаетесь, вы полностью заблуждаетесь. Я – нe тот, о ком вы думаете. Я спал, спал крепко. Меня разбудил крик вашей дочери.
– Мерзавец! Лжец! Полный негодяй! Ты не останешься в живых, чтобы причинять вред тем, кто живет только один раз.
Сказав это, паромщик набросился на вампира и схватил его за горло. Началась драка, паромщик был гораздо сильнее, он повалил своего врага на землю и нанес ему несколько сильных ударов.
– Теперь ты уйдешь туда же, откуда я тебя достал, – сказал паромщик, – и там ты будешь плыть или утонешь, если никто не вытащит тебя на берег.
Сказав это, он отволок незнакомца, благодаря превосходящей силе, на берег реки и, выбрав самое глубокое место, сказал:
– Туда ты и пойдешь:
Вампир сопротивлялся, он пытался что-то сказать, но не мог. Захват горла не давал ему ничего произнести. Затем, резким усилием паромщик поднял незнакомца и швырнул его в реку.
Незнакомец камнем пошел ко дну в глубокой воде.
Некоторое время паромщик наблюдал за делом своих рук. Он увидел как тело поднялось ниже по течению и, делая некоторые усилия, сначала кружилось, а потом с силой бросилось вперед.
Паромщик наблюдал, пока луна позволяла ему делать это. Затем медленным шагом и хмуря брови, он вернулся в дом и закрыл за собой дверь.

Глава ХС
Доктор Чиллингворт в поместье. – Встреча с тайной. – Конфликт. Спасение и картина

Многие события в нашем рассказе происходили быстро; но нам еще предстоит объяснить то, что кажется наиболее таинственным и необъяснимым.
Доктор Чиллингворт, не удовлетворенный тем, что уже имело место, решил посетить поместье и там попытаться еще раз обыскать таинственную комнату, в которой уже произошло столько драматических событий. Он не сказал о своем замысле никому, поскольку решил произвести поиски самостоятельно и не ожидая случайностей, которые еще могли произойти со временем. Он не хотел никого брать себе в компаньоны. Такие вещи лучше осуществлять одному – таково было его объяснение. Один человек всегда рассматривает вопросы более спокойно, чем в компании. В любом случае, такой вариант обеспечивает гораздо большую секретность. Там, где один рисковый человек отступит, группа будет подбодрять друг друга. На самом деле, одиночка в таком случае будет действовать как шпион, тайный наблюдатель; он сможет поймать или увидеть людей, которые при действии группой не могли бы быть пойманы или увидены.
«Я пойду один, – сказал себе доктор, – и если я буду вынужден опять убегать, никто не узнает об этом и не будет надо мной смеяться».
Впрочем, мистер Чиллингворт был не тем человеком, который пустился бы в бегство без достаточной причины. Хотя в этом всем было столько тайны, что он ничего не мог предугадать. Даже знание того, что еще происходит что-то необъяснимое, было лучше, чем неуверенность от незнания.
– Если еще есть вероятность узнать что-либо, это будет узнано, – бормотал Чиллингворт. – Кто бы подумал, что такое тихое и мирное место, как наша спокойная деревенька придет в такое движение и волнение? Несомненно, такие потасовки – уже сама по себе загадочная вещь, как и само существование вампиров. Я уже так глубоко погрузился в это дело, что должен довести его до конца. Кстати, самым загадочным для меня было то, что вампир занялся такой спокойной семьей, как Баннерворты.
Мистер Чиллингворт не мог найти объяснение произошедшему, было напрасно надеяться, что простым размышлением можно будет понять все до того, как будут найдены определенные факты. Именно их и решил попытаться добыть мистер Чиллингворт. Оставалось еще слишком много загадок, на которые нужно было пролить свет.
Он подошел к поместью так, чтобы его никто не заметил и осмотрелся по сторонам. Не было никаких признаков того, что поблизости есть люди. Затем он некоторое время сидел в беседке.
И наконец он встал и направился к дому, вошел в ту комнату, о которой мы уже так часто упоминали, сел в кресло перед картиной и начал созерцать ее.
– Никогда не видел ничего более отвратительного, – наконец решил он. – Думаю, такая внешность никогда бы не смогла завоевать женское сердце. Конечно, она более подходит для запугивания, чем для показа робким женщинам.
Затем он положил руку на картину, намереваясь снять ее. Неожиданно она резко отодвинулась и из ниши, которую она прикрывала, вышел какой-то человек. Доктор в течение мгновения стоял в ошеломлении, отступив на шаг или на два от удивления. Но очень скоро оно прошло и он приготовился встретить своего противника, сжав кулаки. Тот сделал то же самое. Неизвестно, кто первый нанес удар, но ответ был не менее крепким.
Драка продолжалась две или три минуты. Было очевидно, что мистер Чиллингворт нарвался на человека, который был гораздо более сильным, потому что он мог не только сдерживать натиски Чиллингворта. но и обращать их против него самого.
Доктор часто и тяжело дышал от напряжения, чувствуя, что еле стоит на ногах и вот-вот упадет на милость своего оппонента, который, казалось, собирался воспользоваться своим превосходством, пока состояние вещей не изменилось.
Они боролись, доктор уже почти лежал на земле, но еще дрался, когда неожиданно его противник ослабил хватку и схватился с третьим участником, который подоспел на помощь доктору и изо всех сил атаковал неизвестного. После некоторого обмена ударами третий вступивший в схватку, отошел на несколько шагов и, задыхаясь, молвил:
– Ах ты тощая швабра! Я сейчас отучу тебя пыхтеть! Сухопутная ты крыса, селедка ты тухлая, рыбачье дерьмо!
Еще до того как Джек Прингл (а это именно он так вовремя пришел на помощь доктору Чиллингворту), мог закончить предложение, он понял, что этот человек, которого, как он думал, он вывел из строя, вновь нападает на него. Последовала еще одна отчаянная схватка, незнакомец попытался удрать с картиной, но нашел, что не может покинуть это место без отчаянного боя.
Наконец он был вынужден отказаться от надежды унести картину, потому что и мистер Чиллингворт и Джек Прингл напали на него. Он ударил Джека так сильно, что тот отлетел на несколько ярдов, и после этого выпрыгнул в окно, оставляя Джека и мистера Чиллингворта победителями на поле битвы, в которой они особо не пострадали.

Глава XCI
Большой совет, прерванный миссис Чиллингворт, и исчезновение Варни

Произошедшие за последнее время события, связанные с семьей Баннервортов, произвели большие изменения. Из нищих они неожиданно превратились в богатых и независимых.
Казалось, что облака, которые затянули их судьбу, были разогнаны одним взмахом, и настал светлый день. Не только прояснились обстоятельства ментального ужаса, окружавшего их, решились еще и материальные проблемы, благодаря чему они оказались в более обеспеченном состоянии.
Обладание документами, устанавливающими право на владение имением, которое, как они думали, было потеряно навсегда, дало им немалую сумму денег и принесло чувство глубокого удовлетворения.
Они могли быть довольны тем, что порадовали старого адмирала, который был очень богат и желал того же семье Баннервортов.
Они радовались также тому, что теперь у Флоры будет приданое, так как они знали что Чарльз Голланд не пожалеет для ее матери и братьев никаких денег. Taкоe положение вещей не устраивало бы благородного и независимого духом Генри Баннерворта. Он бы скорее питался корками, которые заработал собственным трудом, чем пировал на чужие деньги.
Теперь, когда были таким необычным способом добыты документы на имение, которое когда-то принадлежало их семье, но потом было проиграно за игорным столом, он мог без преувеличения назвать его снова своим.
Что касается большой суммы денег, которая, как признался сэр Френсис Варни, находилась у Мармадюка Баннерворта, то Генри не ожидал, да и не хотел получить ее, так как она была добыта грязным путем.
– Нет, – часто говорил он себе, – нет, мне все равно, найдутся эти деньги или нет. Пусть они останутся зарытыми в земле, если они там зарыты. Пусть они гниют в неизвестном углу особняка, если они в нем. Мне все равно.
Такую точку зрения разделяла вся его семья, которая не была скупой и не имела привязанности к деньгам. Но адмирал Белл и Чарльз Голланд заявляли, что семья имеет право на деньги, которые где-то спрятал Мармадюк Баннерворт. Адмирал остроумно сказал по этому поводу:
– Думаю, вы не хотите сказать, что эти деньги принадлежат кому-то, потому что в таком случае я хотел бы узнать, кому они принадлежат, если не вам? Что вы думаете по этому поводу, господин Генри?
– Я не говорю, что они кому-то принадлежат, – сказал Генри, – я говорю только, что мне не нравятся обстоятельства, связанные с ними, и способ, которым они были получены. И теперь, когда мы стали независимы, я надеюсь, что они никогда не будут найдены. Адмирал, мы собираемся провести семейный совет по этому вопросу, а также по вопросу, что делать с беднягой Варни. Он убедил меня в родстве с нашей семьей, и хотя его поведение было подозрительным, сейчас он исправил все, что было в его силах исправить. Сейчас он становится всё старее и я не хочу гнать его на все четыре стороны.
– Вы же не думаете, – сказал адмирал, – позволить ему жить с вами?
– Нет. Это также будет неподходящим по нескольким причинам.
– Да. Не совсем приятно завтракать, обедать, пить чай и ужинать, а также пить свой грог с вампиром, парнем, который пьет кровь других людей!
– Адмирал, но вы же не думаете, что сэр Френсис Варни – на самом деде вампир.
– Я не знаю, он сам себя таковым считает. Вот и все, что я могу сказать.
– Да, дядя, – сказал Чарльз Голланд, – я думал вы отказались от этой мысли.
– Я подумал, что быть вампиром не совсем приятно, что, те, кто ими не являются, могут притворяться, что они – вампиры. Он сам себя считает вампиром, я не знаю, почему мы тоже не можем считать его таковым.
– Хорошо, – сказал Генри, – и что же нам с ним делать? Кажется, обстоятельства полностью отдали его на нашу милость. Что делать с ним, и что станет с ним в будущем?
– Я скажу, что бы сделал я, – сказал адмирал. – Пусть даже он будет десятикратным вампиром, в этом парне есть что-то хорошее, я готов дать ему денег, если он захочет отправиться в Америку. Тамошние ребята будут хорошо следить за тем, чтобы он не сосал из них кровь. Потому что американцы всегда в первую очередь заботятся о том, чтобы не потерять ни капли своей крови, вместо того, чтобы заботиться о потере доллара. Они хорошо следят друг за другом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41