– Анна! Анна! Анна! – гремел хор, и Петра, воздев над головой кулаки, задавала тон. – АННА! АННА! АННА!
«Нет! – мысленно взывала Дженна. – Только не это. Не принимайте меня за нее». Но крики не унимались.
– Толпа так непредсказуема. Ею так легко управлять, – прошептал король. Взяв Дженну за локти, он поднял ее с земли. – В этот миг ты для нее негодяй, в следующий – святой. Теперь, дитя, тебе незачем выходить замуж за короля. Ты Анна – они сами так сказали. На этот миг ты Анна.
«На этом повороте дороги». Дженна безвольно стояла рядом с королем среди неумолкающих криков:
– АННА! АННА! АННА!
На небе забрезжил рассвет. Птицы, отчаявшись перекричать людей, кружили в небе. Даже Карум присоединился к общему хору, гремевшему эхом среди разрушенных стен. Молчали только Джарет, который не мог издать ни звука, да Пит, прижимавший к груди тело Катроны.

БАЛЛАДА


Смерть Кошки

Еще были темны и леса, и поля,
И заря начинала путь,
Когда вонзилась вражья стрела
В Кошки высокую грудь.
Милый успел ее поддержать –
Умерла, не упав из седла…
И в землю ее уложили мы спать,
И была холодна земля.
Уже светлели луга и холмы,
Но была наша скорбь черна,
Когда над могилой запели мы,
Как Кошка была рождена.
До срока у Кошки отняли мать,
До срока и Кошка ушла….
И в землю ее уложили мы спать,
И была холодна земля.
О братья! Хотите ль счастливыми быть?
Мою вы запомните речь:
Страшитесь отважную деву любить,
Что носит на поясе меч.
Недолгою, горькою будет страсть,
Погибнет та, что смела…
И в землю ее вы уложите спать,
И холодной будет земля.


ПОВЕСТЬ

Двух часовых схоронили у разбитых ворот, но Катрону Дженна и Петра распорядились уложить между двух больших костров, пока они не найдут погребальную пещеру хейма. Пит исполнил их наказ. Когда зажгли второй костер, рядом с Катроной возникло тело Катри, и Марек, который прежде не плакал, вдруг разразился неудержимыми рыданиями – даже брат не сумел успокоить его.
К вечеру мальчики нашли пещеру и проводили туда Дженну, Петру и Карума, которые несли на носилках тело Катроны. Король и Пит остались в лагере, чтобы справить вместе с остальными поминки по убитым часовым.
– Эта тризна посвящается Кресу, богу сражений, – объяснил Карум, пока они взбирались в гору со своей скорбной ношей.
Дженна, вспомнив, что он рассказывал ей когда-то, добавила:
– Пусть они едят вдоволь мяса и пьют его крепкие вина…
– И бросают через плечо кости псам войны, – завершил Карум.
– Какая жуткая молитва! – содрогнулась Петра.
– Потому-то я предпочитаю обходиться вовсе без них, – сказал Карум.
Они поставили носилки перед входом в пещеру, и Дженна прошла вперед, чтобы зажечь факелы на стенах. В пещере, сухой и холодной, лежало множество закутанных в саваны тел, и нужно было ступать осторожно. Когда Дженна зажгла огни, стало еще теснее – пещеру заполнили спеленатые тела темных сестер.
Выйдя наружу, Дженна испустила долгий вздох. Кости мертвых сестер ее не пугали: в своем хейме она не раз присутствовала на похоронах и знала, что это – всего лишь покинутые дома женщин, которые теперь живут в блаженстве и сосут грудь Альты. Но останки, которые лежали теперь у ее ног, завернутые в разорванную сорочку и одеяло, принадлежали Катроне – ее сестре, ее наставнице, ее подруге, жертве ее щепетильности.
Став на колени, Дженна положила руку на грудь покойницы.
– Клянусь тебе, Кошка, – Медведь не уйдет от расплаты. И тот, кто зовется Котом, тоже умрет. Не знаю, есть ли это в пророчестве, но отныне это написано в моем сердце. – Дженна поднялась и сказала: – Мы с Петрой отнесем ее в пещеру одни. Это священное место и священный час.
– Мы понимаем, – сказал Карум, и мальчики согласно кивнули.
Дженна и Петра подняли тело Катроны.
Назад они возвращались уже ночью, и на небе не было луны.
Молчаливое войско покинуло разрушенный хейм на рассвете. Петра взяла себе лошадь Катроны, и теперь только Марек и Сандор ехали вдвоем, ничуть, впрочем, этим не смущаясь.
Король, Карум и Пит ехали во главе войска, но Дженна отказалась занять место рядом с ними, и направила Долга в середину рядов. Солдаты улыбались, думая, что она делает это из любви к ним, и не зная, что она всего лишь хочет отогнать воспоминание о мертвой руке Катроны в своей.
«Один удар, Дженна, – вспоминалось ей на каждом повороте. – Один удар… а теперь вся моя наука пошла насмарку». Ее невинность умерла вместе с Катроной. Что из того, если она уже убила одного человека и изувечила другого в пылу боя? Что из того, если она схоронила сотню мертвых сестер? Только эта смерть не давала ей покоя. Дженна чувствовала, что стареет, что годы несутся мимо холодным потоком, и она бессильна их удержать.
Она ни с кем не разговаривала в пути, но мертвая Катрона продолжала корить ее: «Один удар… всего один удар».
Дженна все еще чувствовала в своей руке меч, тяжелый клинок Пита. Вернуть бы тот миг, вогнать бы лезвие в мохнатую грудь Медведя. С каким удовольствием она погрузила бы теперь острую сталь сквозь мякоть, минуя кости, прямо в трепещущее сердце. Как брызнула бы из этого сердца кровь, как побежала бы по мечу, вдоль голубых жилок ее руки, за локоть, чтобы, проложив путь под правой грудью, проникнуть к ее собственному сердцу.
Дженна смотрела на свою руку как зачарованная, словно по ней и правда бежала кровь Медведя, словно в ней еще отдавался удар, поразивший Медведя в сердце.
Рука бессильно опустилась. Один удар – но Дженна не смогла его нанести. Она на это не способна. Даже ради того, чтобы вернуть Катрону назад, она не смогла бы убить связанного человека. Не смогла бы, и все. Анна никогда бы так не поступила – а она и есть Анна. Дженна больше не сомневалась в этом. Ее убедило не пророчество, не страстная вера Карума, не мягкие увещевания Альты в роще греннов, не домогательства короля и не ликующие крики солдат. Просто кровь, бегущая от руки к сердцу, напрочь отвергла зверство, присущее Медведю и его братьям. Она – Анна. На этом повороте, в этот час, в этот миг.
Дженна послала Долга вперед. Всадники расступились перед ней, и она заняла место во главе отряда, между королем и Карумом, чуть впереди них.


Книга четвертая
ВОЙНА МУЖЧИН И ЖЕНЩИН

МИФ

И Великая Альта подняла павших воинов по лестнице своих волос – темного по золотой стороне, светлого по черной, и приложила их к своей груди, и сказала: «Вы мои милые дети, родная моя кровь, и отныне вы будете со мною навеки».

МИФ

И Великая Альта ударила светлую сестру по одной щеке и по другой – за смерти, в которых та была повинна. И ударила ее по спине – за смерти, в которых та была неповинна. И обратила ее лицом к солнцу, и сказала: «Ты будешь ехать долго и скоро, пока не начнешь сызнова то, что пришло к концу». И она посадила светлую сестру на большого серого коня и дунула ей в спину, чтобы та ехала скоро, не вспоминая о пережитом.

ЛЕГЕНДА

Эта история записана в Альтене, в деревне Верхний Перекресток. Ее рассказала Дженни Бардлинг, старая кухарка, известная под именем Матушка-Утешительница.
«Моя двоюродная бабка, сестра матери моей матери, была воительница. В войске она спала под одним плащом с последней из славных жительниц гор, которую звали Светлая Сестра. Эта женщина, говорила бабка, была почти шести футов вышиной, с длинными белыми косами – белыми, а не седыми, – которые закалывала на макушке, как корону. В косах она прятала запасной кинжал, а в случаях, когда была нужда в тишине, теми же косами душила врагов. Она поражала бесшумно, как Демон Тумана.
Никто не мог победить ее в бою, потому что она носила в кожаном мешке у себя за спиной Темную Сестру – тень, которая была точным ее подобием, только вдвое больше. В тех редких случаях, когда Светлая Сестра терпела поражение, она развязывала мешок и выпускала тень на волю. Темная Сестра двигалась быстрее, чем видит глаз, и тише растущей травы. Про нее говорили.

Как заклятье, сильна,
Точно лед, холодна,
Точно ярость, груба –
И страшна, как судьба.
Вот какой была Темная Сестра.

Светлая Сестра выпускала ее только в самом крайнем случае – ведь тень пожирала ее изнутри, как водится у всякой нечисти. Моя бабка никогда эту тень не видела, да и никто не видел – но все знали, что она есть.
В конце концов, Светлая Сестра погибла в жестоком бою – он длился месяц, и все это время солнце не хотело выходить на небо. А какая же тень без солнца? Она могла вылезать из своей котомки, только когда солнце ярко светило – разве я не сказала?
Через месяц, когда бой кончился, эту котомку нашли – она лежала на белых косточках Светлой Сестры. Длинные у нее были кости, говорила моя бабка. Кто-то открыл котомку, думая, что там может быть золото, и тень вылезла на волю. Она поглядела вокруг своими черными, полными лютой ненависти глазами – и увидела опустошенную, истоптанную в пыль землю, а от Светлой Сестры остались одни кости. Тень задрала голову вверх и завыла – этот вой и сейчас слышат в том безлюдном месте.
Бабка рассказала мне перед смертью, что Темная Сестра до сих пор блуждает там, когда солнце светит ярче всего, – ищет, должно быть, свою подругу или еще кого-нибудь, кто носил бы ее с собой. За кого она могла бы сражаться и поедать его изнутри.
На этих горных пустошах надо быть осторожным, особенно в полуденную пору. В тех краях говорят: «Не дружись с тенью. Она съест тебя заживо, дай ей только волю».

ПОВЕСТЬ

Первый день их долгого пути утомил всех, кроме Дженны, в чьих ушах не переставал звучать голос Катроны. Дорога шла через березовые и ольховые перелески, через дубравы, через отлогие зеленые холмы и пару ручьев. По обе стороны брода были глубокие заводи, где под темными гранитными глыбами мелькала форель, но король не позволил остановиться. День был безветренный, и туча пыли из-под копыт стояла серыми письменами на голубом небе. Когда они, наконец, остановились, чтобы дать роздых лошадям и сварить на кострах еду, король выслал вперед трех разведчиков.
– Катрона давно уже устроила бы привал, – заметила Дженна Петре и мальчикам.
– А вот разведку высылать рано, – добавил, качая головой, Марек. Как видно, он мало доверял походным навыкам короля, хотя сам обрел их совсем недавно.
Однако через час разведчики вернулись с благоприятными вестями. Они сказали, что дорога впереди свободна от людей Каласа, а в ближних крестьянских усадьбах и слыхом не слыхивали о войне. Один пастух, недавно побывавший в большом рыночном городе – город называется Новая Усадьба и до него не меньше суток езды на север, – сказал даже, что и постоянно стоящая там королевская рота уехала куда-то. Бежавший Медведь поехал явно не этой дорогой, иначе он поднял бы на ноги всех людей Каласа.
Король угостил посланных из своей фляги и обнял их, но Дженна заметила, что ни глаза его, ни рот при этом не улыбались. Вернувшись к кружку, состоявшему из Дженны, Карума, Пита, Петры и мальчиков, король сказал.
– Думаю, что Калас хочет дать нам бой в Долине Креса. Это ворота к его замку, и людей у него больше, чем у нас. – Король стоял нахмурясь, сцепив руки за спиной. – Он будет ждать нас там, зная, что иначе как в бою нам победы не одержать. Не станет он гоняться за нами по всем Долинам, распыляя свои силы.
Пит, сидевший на корточках перед костром, кивнул. Он ничего не ел, а только смотрел в огонь, как будто хотел разглядеть в нем что-то.
– Дурак он будет, если решит ждать так долго, – сказал Карум, запустив пальцы в волосы. – И если позволит нам собраться с силами. Мы, может, еще несколько лет не придем туда.
– Согласна, – сказала Дженна. – Он, конечно же, нанесет удар раньше, если будет знать, что перевес на его стороне. Он ничего не выиграет, дав нам собрать побольше мужчин и женщин. Не так он глуп.
– Это верно, он не дурак, – ответил король, – но он верит, что его кавалерия с легкостью разобьет мое необученное войско, сколько бы народу в нем ни было.
– Но ведь твои необученные люди только что побили Медведя, – заметила Петра.
– Потому-то, милочка, мы и скачем так быстро и останавливаемся только, чтобы не дать людям и коням взбунтоваться – или не уморить их. Нам нужно набрать побольше войска, пока наша приманка еще свежа.
– Приманка? – повторил Сандор.
– Анна, мой юный друг, Анна, – с небрежным жестом пояснил король.
– Я! – вместе с ним сказала Дженна, стукнув себя кулаком в грудь.
– А потом мы пойдем в ту Долину? – спросил Марек, которому не терпелось сразиться.
– Не-ет! – подал голос Пит, поднявшись на ноги.
– Пит прав, – сказал король. – Нужно окружить эту Долину со всех сторон, набирая повсюду народ под знамя Анны. А когда мы достаточно окрепнем, мы двинемся на Каласа разом, сжимая петлю вокруг его мерзкой шеи. – Пальцы короля медленно сжались в кулак.
– Но пока мы будем медлить, Калас убьет еще больше женщин и сожжет все остальные хеймы. – Казалось, будто Катрона говорит устами Дженны. – Так нельзя.
– Спасая малую толику, мы потеряем многих, – возразил король. – Ты еще слишком молода, чтобы это понимать.
– Мы с тобой почти ровесники.
– Я старше тебя лет на десять, если не на все сто. На то и война, чтобы одни умирали за других. И у короля нет возраста – ведь это он решает, кому жить, а кому умереть. Король – а не жена его, не брат, не военачальник и не друг. Решения принимаю я один. Мы поедем на север, в Новую Усадьбу, и там начнем набирать свое войско.
Джарет, схватив короля за руку, повернул его к себе, и Дженна едва удержала Пита, помешав ему ударить юношу. Из горла Джарета вырывались сдавленные звуки, скорее животные, чем человеческие. Поняв, что никто его не слышит, Джарет стал сердито теребить короля за рукав.
– Он что-то знает, – шепнула Дженна Питу. – Мы должны выслушать его.
– Так ведь не слышно ничего, – пожал плечами, освобождаясь от нее, Пит.
Король отпихнул Джарета.
– Ничего он не знает да и сказать ничего не может.
– Он хочет сказать, что нельзя допускать новых смертей ради того лишь, чтобы последнее слово осталось за тобой, – гневно произнес Карум.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52