– В подземелье не плакал никто, даже когда свечи погасли. И теперь не станут. Веди нас, Белая Дженна. Веди, Анна. Веди, и мы все пойдем за тобой, как тени.

* * *

Они разбили зеркало рукояткой Дженниного меча, а после подожгли кухню и Большой Зал. Дженна взяла в помощь только старших. Она не хотела, чтобы маленькие видели мертвых, и дети ждали у задней двери.
Когда дым повалил вверх, Дженна и Скада подняли койку Пинты, а остальные потянулись за ними.
Они срубили кривую ель, загораживающую тропу. Вскарабкались на скалу, веревками подняли наверх носилки и во главе с Дженной направились к Морю Колокольчиков, за которым лежал Селденский хейм. Это было единственное известное Дженне место, где она могла пристроить столько детей. Она поклялась себе, что, поместив их там, добудет новую карту и обойдет все остальные хеймы.


Книга четвертая
АННА

МИФ

И создала Великая Альта Анну, Белую Деву, – из огня и воды, из земли и воздуха.
– Та, которую создала я, – сказала Великая Альта, – от меча не погибнет, и в воде не утонет, и в огне не сгорит, и в земле и воздухе не сгинет. И будет она концом и началом всего сущего.

МИФ

И Великая Альта взяла ножницы и отрезала косу, которая связывала светлую и темную сестру, и коса упала между ними в колодец ночи.
– Как я сделала, так сделайте и вы, – сказала Великая Альта. – Ибо дитя, которое кутается в волосы своей матери, носит одежду своей матери, живет в доме своей матери, навсегда остается ребенком.
Тогда царица света и царица тени расстались, но прежде они взяли по волоску из косы и обвязали себе запястья в знак своей любви.

ЛЕГЕНДА

Однажды Майри Магорен, играя в шашки, подняла голову и увидела: идет по дороге старуха и качает головой, ток-ток, ток-ток. А за ней поспешает вереница грязных, оборванных детей.
– Старуха, старуха, – сказала Майри, – куда ты так спешишь? – Майри хотела напоить странницу и дать ей отдохнуть, а дети пусть бы себе шли мимо.
Но старуха молча шла дальше, качая седой головой, ток-ток, ток-ток, и тень ее на земле тоже качала головой, а дети следовали за ней.
Тогда Майри увидела, что дети связаны волосяными веревками и что сквозь них видны придорожные деревья.
И поняла Майри, что это Ханна-Бука, которая крадет непослушных детей из их кроваток и водит за собой, пока их одежда не износится, и башмаки не изорвутся, и матери не упокоятся в своих могилах.

ПОВЕСТЬ

Они шли по ночам, но не потому, что так было безопаснее. Даже Дженна при всем своем искусстве не сумела бы скрыть следы тридцати трех детей от нескольких месяцев до двенадцати лет. Они шли по ночам, при луне, чтобы Скада могла помочь Дженне нести Пинту. Но в густом лесу Скада пропадала, и ее сменяла темнокосая Петра.
Петра была необычайно разумна для девочки, не достигшей еще возраста странствий, и Дженна не удивилась, узнав, что она выбрала путь жрицы. Дженна пыталась вспомнить себя год назад, но память сохранила только хлопанье дверьми, скрежет сердито отодвигаемых стульев и вечное копание в себе. Петра же равно спокойно чувствовала себя с детьми и с Пинтой, которую все еще лихорадило. У нее имелся неисчерпаемый запас сказок и песен, а голос ее все больше напоминал Дженне шестипалую Мать Альту.
Из хейма они захватили столько еды, сколько могли унести. Каждая из старших тащила мешок или корзину с хлебами, сырами и сушеными фруктами. На младших надели кожаные сумочки с «бродом», твердым печеньем, которым славился Ниллский хейм. Дженна повесила себе за спину с полдюжины винных мехов, чтобы наполнять их водой из встречных ручьев.
– Даже если мы никогда не дойдем до Селдена, – заметила Скада, – с голоду мы не умрем.
И дети подняли радостный крик впервые с тех пор, как покинули хейм, но Дженна мигом их утихомирила.

* * *

Море Колокольчиков под луной казалось бескрайним со своими белыми цветами среди темной травы. Дженна благодарила судьбу за то, что теперь нет тумана.
Они со Скадой повели детей прямиком через луг, махнув рукой на примятую траву, которая оставалась за ними. Главное – поскорее добраться до цели. Дети нуждались в материнской заботе. Пинта в уходе, и, что бы там ни говорила Скада, еды им хватит всего на несколько дней. Кроме того, в памяти Дженны постоянно звучал голос Матери Альты: «Ты пойдешь из хейма в хейм, предостерегая сестер. Ты будешь говорить: „Близится последний срок“. И каждый раз, повторяя эти слова, Дженна вспоминала страшное зрелище Ниллского хейма, трупы во дворе и на лестнице, а после – тонкую струю дыма, поднимающуюся в небеса, словно нить из клубка душ.
В первое утро они сделали привал у восточного края луга. Малютки, проспавшие всю ночь на руках у своих носильщиц, пробудились, но остальные так притомились, что тут же уснули на траве под веселое воркование самых маленьких.
Дженна и Петра весь день караулили, сменяя друг друга, но, к счастью, не видели никого, кроме лисьей семейки, игравшей неподалеку от спящих, да диких гусей, летевших клином на север.
Вечером все поели хлеба и сыра, запивая ужин водой, а Дженна во время одного из бдений Петры нашла беличий тайник с орехами. Фрукты приберегли на остаток пути.
После еды Дженна подняла всех на ноги.
– Вперед, мои отважные воительницы. Вперед, мои путешественницы. Петра расскажет нам сказку, и мы отправимся в дорогу.
Петра спела вечно волнующую балладу «Скачка короля Крака». Все подхватывали за ней припев:

Вот скачет король под полной луной,
И сестры следом – одна за одной.

И даже младенцы махали ручонками в такт. Вспомнив, как Пинта прочла им перед боем первые строки этой баллады, Дженна опустилась на колени рядом с носилками.
– Ну, как дела, тень моя?
Пинта приподняла голову.
– Кажется, я иду на поправку, Дженна. Кто бы мог подумать? Я болталась между тобой и Скадой, точно в маслобойке, однако лихорадка ночью прошла, а рана ноет еле-еле, как больной зуб.
Дженна положила руку Пинте на лоб – он был прохладный и влажный – и укутала Пинту в одеяло, а Петра тем временем допела балладу. Пинта шепотом повторила припев:
– «И сестры следом – одна за одной». Хорошие слова, Дженна. С ними дети будут идти быстро и без страха.
– Она того и хотела, – сказала Скада, возникнув рядом с Дженной.
Дженна увидела, как луна взошла над горизонтом, и сказала тихо, словно про себя:
– Ага, вот и ты. Значит, можно отправляться.
Луна уже пошла на ущерб и таяла по краям, но Скада оставалась все такой же бодрой, и ее смех рассеивал тоску Дженны. Дженна попробовала было унять ее, но Скада воспротивилась:
– Если я умолкну, Дженна, ты будешь твердить про себя одно и то же, а это совсем не весело, согласись.
– Тише, Скада, – я что-то слышу. – И Дженна остановилась, склонив голову набок. Скада застыла в том же положении.
– Одной Великой Альте известно, что ты могла расслышать за топотом шестидесяти шести маленьких ног, – сказала она, продолжая, однако, прислушиваться.
– Замолчишь ты или нет?
– Я молчу – это ты языком мелешь.
Дети, идущие за ними, остановились тоже, и из леса донесся едва слышный хруст.
– Кошка? – шепнула с носилок Пинта.
– Слишком шумно.
– Медведь?
– Недостаточно шумно.
– Нечего сказать, утешила.
– Ох, Пинта, у нас ведь уже был как-то такой разговор.
Пинта усмехнулась, несмотря на страх.
– Нашла время для веселья!
Пинта приподнялась на локте.
– Дженна, ты всегда твердишь мне: думай, думай – вот и подумай сама. Вспомни, что было, когда мы слышали этот звук в тумане.
– Это был Карум, – внезапно смягчившимся голосом сказала Дженна.
– Теперь это не Карум, но это человек – и он один. Нас гораздо больше, кто бы он ни был.
Дженна кивнула и вынула меч. Скада последовала ее примеру.
– Спрячь меч, Джо-ан-энна, – сказал чей-то голос. – Если бы я захотела застать вас врасплох, ты бы меня в жизни не услышала.
Пинта села на носилках и улыбнулась, преодолевая боль.
– Ама!
Амальда вышла из мрака, и рядом с ней тут же возникла ее темная сестра Саммор.
Дженна и Скада разом убрали мечи и отошли, пропуская Амальду и Саммор к носилкам.
– Что с тобой, дитя мое? – воскликнула Амальда.
– Я говорила, не подумав, и вылезала вперед. Не ты ли меня от этого предостерегала? Ну, на этот раз я, кажется, усвоила урок. Но ты-то как здесь оказалась, Ама?
Саммор взяла Пинту за правую руку, Амальда за левую.
– Из-за тебя, бесенок, – хором сказали они.
– Когда из Калласфорда пришла посланница и сказала, что тебя не было с двумя другими… – начала Амальда.
– Вот видишь, Дженна, – перебила Пинта, – говорила я тебе, что они доберутся сами.
Амальда продолжила:
– Мы не смогли оставаться дома, узнав, какую глупость ты совершила, – мы боялись, как бы ты не подвергла опасности себя и других. Марга, ты открыто ослушалась Матери.
– Да, ослушалась, потому что она распорядилась неправильно, всем во вред.
– Приказ есть приказ, что бы ни говорило тебе твое сердце. В Долинах говорят: «Сердце бывает жестоким хозяином». И посмотри, как жестоко обошлось оно с тобой. – Амальда Саммор огорченно рассматривали повязку Пинты.
– Еще более жестокая судьба постигла женщин Ниллского хейма, – шепотом сказала Дженна и обвела рукой детей, которые стояли тихо, ожидая дальнейших приказаний.
Пинта потупилась, прикусив губу.
– А мы-то ума не приложим, кто это такие, – сказала Саммор. – Какие тихие – настоящие Альтины детки.
– Знатный урожай собрала ты в горах, Дженна, – добавила Амальда. Дженна кивнула. – А где же их матери?
– Они мертвы.
– Все?
Дженна молчала.
– Все до единой, – впервые подала голос Скада. Амальда и Саммор уставились на нее.
– Да ведь ты же…
Скада и Дженна кивнули обе и стали рядом, соприкасаясь плечами. Теперь их сходства нельзя было отрицать.
– Ничего не понимаю, – сказала Амальда, став перед ними. – Тебе ведь еще целый год до Сестринской Ночи. Не могли же в Ниллском хейме подготовить тебя так скоро, а сама ты ни разу не видела, как проходит обряд.
– Это случилось само собой, – пожала плечами Дженна.
У Скады этот жест вышел еще более красноречивым.
– Нужда позвала нужду, – сказала она, – и я пришла.
Настала долгая тишина, но вот четырехлетняя девчушка протолкалась к взрослым и дернула Дженну за рукав.
– Анна, – зашептала она, – тут поблизости кашляет кошка. Малышки боятся.
– А ты разве не боишься? – Дженна стала на колени рядом с девочкой, Скада тоже.
– Нет, Анна, – ведь ты же здесь.
– Почему она зовет тебя Анной? – спросила Саммор.
– Анна – это… – начала Амальда.
– Я знаю, кто такая Анна, – сказала Дженна, – но больше уже не знаю, кто такая я. – Она обняла девочку с одной стороны, Скада с другой. – Так что вы слышали, солнышко?
– Кошку в лесу. Она кашляла вот так. – Девочка очень похоже воспроизвела рык зверя.
– Рассказ может и подождать, – сказала Саммор, – а вот кошка ждать не будет. Мы с Амальдой убьем ее, и кто-то из ваших малюток нынче будет спать в шкурке потеплее своей. – И обе охотницы неслышно скрылись в лесу.
– Скажи всем остальным, – сказала Дженна девочке, – что мы подождем их здесь. А кошки можете больше не бояться. У нас в хейме говорят: «Кошка, которая подала голос однажды, сделала это на один раз больше, чем следовало».
– У нас тоже так говорят, Анна, – захлопала в ладоши девчушка. Она обошла всех, и дети, усевшись на траву, стали ждать.
– Кошка – еще не беда, – сказала Дженна.
– Как и необходимость рассказать обо всем, – добавила Скада.
– Беда в том, – отозвалась с носилок Пинта, – что луна вот-вот зайдет.
– Об этом можно больше не беспокоиться, – сказала Скада. – Ама поможет нести тебя. Вы можете идти и днем, если захотите.
– Будь с Пинтой только Амальда и я, мы шли бы и днем и ночью. Но детям это не под силу. Они у нас и так плохо едят и мало спят.
– Они быстро все наверстают, – сказала Скада.
Дженна посмотрела через ее плечо на лес, темный и грозный при луне.
– Скорей бы уйти с этого места. Оно навевает дурные воспоминания.
– И где-то близко могила, – добавила Пинта.
Меньше чем через час, когда луна еще не достигла зенита, Амальда и Саммор вернулись, неся кошачью шкуру.
– Быстро управились, – с легкой улыбкой сказала Дженна.
– Кошка была не из крупных. Да и ободрали мы ее кое-как. Шкура будет плохо пахнуть, но дома мы отскоблим ее как следует. Надо спешить.
– Мы того же мнения, – сказала Пинта.
Шкуру бросили Пинте на ноги, и все дети стали трогать ее, отпихивая друг дружку – своих грудных сестричек они на время оставили в траве.
– Пусть каждая потрогает разок, и все, – распорядилась Петра. – Пора идти.
Девочки, тихо и серьезно совершив этот обряд, подобрали малюток и построились двумя ровными рядами.
– Пойдем на юг, – сказала Амальда. – Так короче, да и мимо одного нехорошего места идти не придется.
– Что за место? – спросила Дженна.
– Могила со сломанным крестом наверху, а на кресте шлем в виде оскаленной собачьей головы.
– Так ведь я этот шлем бросила в могилу, – брякнула Дженна.
– Ну а тот, кто нашел могилу первым, похоронил покойника заново, как требуется по их обряду.
– Тот, кто нашел первым? – повторила Пинта.
– Мы были вторыми, – пояснила Саммор. – На ваш след мы напали сразу – это не делает нам чести, как наставницам. Вы топтались кругами на одном месте.
– Так ведь туман был, – сказала Дженна, но Амальда и Саммор пропустили это оправдание мимо ушей.
– Когда мы вышли на ту изрытую поляну и увидели свежую могилу, то испугались худшего. Но оказалось, что в могиле лежит здоровенный мужик, – сказала Саммор.
– Убитый дважды, судя по его ранам, – добавила Амальда. – Один раз в бедро, а другой…
Дженна судорожно вздохнула.
– Прошу вас, – сказала Скада, – Дженна не может об этом слышать. Не знаю уж, как у нее достало духу сделать это.
– Я сделала то, что должна была. Но радости мне это не доставило, как не доставляет и теперь. Дети ждут – не пора ли двигаться?
В пути они поделили между детьми остатки «брода» и фруктов, а малюток напоили водой с медом, который Амальда и Саммор имели при себе.
Пинта и Скада поведали об ужасах Ниллского хейма, стараясь не слишком сгущать краски, – бледность Дженны пугала их.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52