Открытая рана чернела на второй щеке – до уха. И потому узнать Глашу можно было лишь по рыжим волосам, по обнаженному плечу, по опавшей полной груди и по руке в веснушках, что протянулась вдоль тела.
– Глаша, – сказал Андрей. – Глашенька…
И вдруг ему стало плохо. Так плохо, что он понял – его вырвет прямо здесь. Он метнулся назад, на улицу. Вревский, не поняв причины бегства, кинулся за ним:
– Стой!
Андрей вылетел из темного закутка, уперся рукой о стену морга, и его вырвало на траву.
Вревский, что выбежал следом, брезгливо отошел и отвернулся.
– Не думал, – сказал он, – и не предполагал, что такие нервишки.
Андрей с трудом слышал его голос – он доносился сквозь вату, и, впрочем, было все равно, что говорит и думает Вревский.
Когда спазмы прошли и осталась лишь такая слабость, что невозможно было оторвать руку от стены, Андрей полез в карман тужурки и достал платок, чтобы вытереть рот.
Полицейский на козлах смотрел на него с любопытством.
– Вам легче? – спросил Вревский, рассматривая вершины деревьев.
– Да… простите.
– Тогда вернемся внутрь.
– Нет!
– Ну что вы, господин студент, что за причуды! Я веду следствие. Вы должны опознать тело.
– Я опознал, опознал! Неужели вы не видите, что я опознал…
Вревский глубоко вздохнул.
– Вы заставляете меня нарушать закон, – сказал он. – Вам лучше?
Тон его смягчился, словно он пожалел Андрея.
– Давайте отойдем к лавочке.
Вревский крепко взял Андрея под локоть и повел к скамейке.
– Я тоже выполняю свой долг, – сказал он. – И долг, поверьте мне, весьма неприятный. Особенно в этом деле. Вчера вечером мне уже дважды звонили от великого князя. Князь Юсупов прислал телеграмму, вы представляете, какой интерес к этому делу.
Вревский усадил Андрея на скамейку.
– А теперь покончим с формальностями. И я отпущу вас. Когда и при каких обстоятельствах вы видели в последний раз усопшую?
– Вы же знаете, вчера. А что с ней случилось?
– Неужели вы не знаете? – Вревский был крайне удивлен. – Я думал, что вы догадались. Служанка вашего отчима была убита сегодня ночью. Убита ножом.
– Убита?
– Только прошу не устраивать представлений! – крикнул Вревский, увидев, что Андрей вновь порывается вскочить со скамейки. – Не ведите себя как институтка!
Санитары, что тащили в отдалении носилки с ранеными, оглянулись на крик.
– Сейчас, – сказал Андрей, вырывая руку.
Рвота не шла – внутри все исходило судорогами, но из горла вырывался только кашель.
Вревский дождался, когда Андрей чуть успокоится, и продолжал, не сводя с него взгляда:
– Убийца проник через окно из сада, точно так же, как это незадолго до того сделали вы. К сожалению, эти оболтусы опять не заперли окно как следует, хотя клянутся в обратном.
Вревский поднялся и подошел к Андрею, который стоял опершись о ствол тополя.
– Что знала Глафира такого, что напугало убийцу? Зачем надо было убивать ее? Ответьте мне – зачем?
– Честное слово, не знаю.
– А убийца боялся. Боялся, что она запомнила его? Или он уничтожал соперницу?
– Какую соперницу?
– Соперницу по завещанию? Ведь дом по завещанию отходит ей. И я имел неосторожность вам об этом проговориться.
– Прошу вас, хватит, Александр Ионович, – взмолился Андрей. – Вы же на самом деле меня преступником не считаете, так не лучше ли потратить время на поиски настоящего убийцы?.. Ее зарезали ножом?
– Смерть наступила, как утверждает доктор, мгновенно.
– Значит, – сказал Андрей, обретая решительность, – это те же люди, что напали на отчима и Глашу на той неделе?
– Почему? – Вревский поднял светлые брови. – Нож – самое удобное оружие, когда нужна тишина. Убийце главное было – не поднять шума. А что у вас с руками?
– Это? Оцарапал о кусты.
– Где же вы отыскали кусты? Вчера этого не было.
– Уж отыскал. Клянусь вам, это не имеет отношения к делу.
– Что имеет, что не имеет, решать буду я.
– Глашу надо похоронить.
– Сначала будет вскрытие. Вы уже видели, как это делается… Не отворачивайтесь. Теперь я понимаю, почему вы не в действующей армии. Вы не выносите вида крови, господин студент?
– Глаша была близким мне человеком, я очень любил ее.
– Что за любовь у молодого человека к служанке отчима?
– Можно, я уйду?
– Отлично, – Вревский поднялся первым, словно идея уехать принадлежала ему, – я вас подвезу куда надо.
– Спасибо, я сам. Мне надо побыть одному.
– Или встретиться с сообщниками? Не морщитесь, я шучу. Честно говоря, когда урядник сказал мне, что видел вас возвращающимся домой ранним утром, я счел было вас убийцей. Семейные отношения – замечательная питательная почва для убийств. Но если вы не великий актер, то, по моим наблюдениям, у вас духу не хватило бы всадить ножик в покойницу.
Вревский стоял наступив на подножку пролетки. Он не намерен был щадить Андрея – видно, таков был его следовательский метод.
А Андрей думал – только не вывести его к дому Иваницких. Вроде бы он о них пока не подозревает.
– Так куда вы намерены?
– Мне хотелось бы отыскать моего друга.
– Ахмета Керимова? Не советую с ним знаться – это человек темный и с очень плохими товарищами. Не исключено, что он имеет отношение к этому преступлению. Как видите, я очень разговорчив, потому что испытываю к вам некоторую симпатию. Иной бы следователь связал вас с Керимовым в одну банду. И дело сделано… Садитесь. Я вас довезу до набережной, Керимова разыскивайте сами.
На набережной Андрей попросил остановить пролетку, солгав, что намерен позавтракать в кафе.
– Отлично, – сказал Вревский. – Но предупреждаю – никаких попыток убежать из Ялты. Это будет воспринято мною как признание вины. Учтите, что косвенные улики и логика следствия работают против вас. Не хватает детали, толчка, чтобы я в вас окончательно разочаровался. Так что в значительной степени ваша судьба в ваших руках. Вы будете ночевать у себя?
– Где же еще?
– Вечером я нанесу вам визит. Тогда же сообщу, как распорядиться с похоронами госпожи Браницкой.
Андрей глядел, как удаляется пролетка. Обернется или нет?
Вревский обернулся почти сразу и сказал, не стесняясь того, что на улице было немало прохожих:
– С этого момента за вами установлено наблюдение, учтите это, господин Берестов.
И уехал. Завтракать Андрей, конечно, не стал. Как и не стал искать Ахмета. Надо было добраться до Иваницких так, чтобы шпики и соглядатаи его не выследили.


* * *

Путешествие до Иваницких в лучших традициях шпионских романов заняло еще полчаса. Андрей нырял в тихие переулки, выстаивал за углами оград, неожиданно поворачивал назад… Он был так занят этими маневрами, что не оставалось времени думать. Да и так не хотелось думать! При мысли о Глаше его снова начинало тошнить…
Убедившись окончательно, что за ним не следят, Андрей вошел в подъезд дома Иваницких. Дверь открылась ему навстречу – Лидочка снова услышала, почуяла его приближение заранее.
– А я в окно не выглядывала, – сказала она, – потому что полиция может следить за тобой.
– Почему ты так подумала? – изумился Андрей.
Лидочка пожала плечами и пропустила его в коридор.
– Мама ушла на спевку. Она у меня в церковном хоре, папа на службе. Так что мы с тобой одни.
Андрей вошел в комнату.
– Господи, на тебе лица нет! – воскликнула Лидочка. – Что еще случилось?
– Глашу убили, – сказал Андрей. – Дай мне холодной воды, очень холодной. Меня вырвало.
– Сейчас. – Лидочка, ничего больше не спрашивая, побежала на кухню, а Андрей обессиленно сел на ее узкую кровать и тут же лег на спину, свесив ноги на пол.
Лидочка вошла со стаканом воды и спросила:
– Может, тебе ботинки снять? Отдохнешь? Давай сниму?
– Не надо. – Он приподнялся, взял стакан. Вода была ледяной, родниковой и сказочно вкусной. Он даже не заметил, как Лидочка присела у его ног. – Не надо снимать ботинки! – Но Лидочка так споро расшнуровала их, что Андрей не успел воспротивиться.
– А теперь говори, – сказала она. – Тебе будет легче, если ты расскажешь.
Андрей рассказал скупо, коротко, даже нехотя.
– И тебя не выследили? – спросила Лидочка, когда он закончил.
– Нет.
Лидочка подошла к окну.
– Пусто, – сказала она. – Никто не дежурит.
– Ты хорошо умеешь слушать, – сказал Андрей. – Ты совсем не ахала и не падала в обморок.
– Я уже отплакала, когда ты ушел, – ответила Лидочка. – А потом стала думать. И мне все это не нравится.
– А мне даже некогда было думать.
Андрей допил воду. Горло саднило, будто он надорвал его.
– Заходил Ахмет, – сказала Лидочка. – Искал тебя.
– Он мне нужен.
– Я знаю, я сказала, что он тебе нужен. Хотя, в отличие от тебя, я ему не верю.
– Что он сказал?
– Он сказал, что разговаривал с нужными людьми. Что есть подозрения. Что он обещает – за три дня он найдет тех, кто убил Сергея Серафимовича.
– Он оставил свой адрес?
– Нет. Он зайдет в шесть часов вечера.
– Ты ему не сказала, где я?
– Сказала, что обещал прийти. Я не могла с ним разговаривать! Ты ведь веришь ему, он твой друг. Но он не мой друг.
– И что же ты надумала? – Кровать чуть покачивалась, будто корабль. Андрей закрыл глаза. Было очень приятно закрыть глаза.
– Я надумала, что Глашу убил тот, кто испугался, что она видела убийцу.
– Наверное. Вревский тоже так думает.
– Но даже Вревский не знал, что на самом деле Глаша пришла в себя и лишь притворяется, опасаясь повредить твоему отчиму. И никто не знал. Только ты!
– Что ты хочешь сказать? – Андрей открыл глаза и увидел Лидочку как в тумане. Она стояла над кроватью, сжав кулачки.
– Я хочу сказать, что об этом знала и я, и главное, самое главное – ты вчера в Массандре рассказывал, что Глаша очнулась! Ты рассказывал, как проникал к ней через окно? Ты рассказывал, что она не успела назвать убийц, но назовет их завтра? А рядом сидел Ахмет! Понимаешь, тот же самый Ахмет, который знал про шкатулку.
– И ты, и я, и Коля. Все там были.
– Коля ни при чем. Он приехал после убийства и не знал о шкатулке. А Ахмет знал. Есть два подозреваемых. Ты и Ахмет! Я не хочу, как ты понимаешь, подозревать тебя.
– Ну слава Богу! А теперь, если ты успокоишься, я тебе объясню, как все было на самом деле. Постарайся встать на место грабителей. Они жили в постоянном страхе перед разоблачением. Они должны были охотиться за Глашей. А я не подумал. Просто не подумал. Вот в этом я виноват!
«Как я устал, – подумал Андрей, – сейчас закрыть глаза и поспать хоть немного, хоть десять минут!»
– Андрюша, – сказала Лидочка, – я бы на твоем месте немного поспала. Ты сейчас не можешь толком соображать – тебе просто необходимо немного поспать. А то сердце разорвется.
Она наклонилась и нежно поцеловала его в лоб.
– Подчиняюсь, – сказал Андрей.
Она угадала его самую главную мечту – самую главную. Пускай приходит Вревский, пускай придут бандиты – кто угодно… он скажет им: дайте поспать немного. И Лидочка никого не пустит…
– Никого не пускай, – прошептал Андрей.
– Я никого не пущу, – сказала Лидочка. – Я буду возле тебя сидеть, ты не думай.
Она сидела рядом и глядела на него и думала, какой он красивый. Какое у него умное и доброе лицо, и какой смешной хохолок, и как ей повезло, что она встретила его у киоска с сельтерской водой. И сразу влюбилась. Тогда и десятью минутами позже.
Впрочем, в масштабе жизни, которую им предстояло прожить, это не играло существенной роли.


* * *

Лидочка разбудила Андрея в половине второго.
– Хватит, – сказала она, – ты проспал больше часа.
– Я заснул? И не заметил. – Андрей влюбленно улыбался, потом потянулся к Лидочке. Она вскочила с края постели, отчего взвизгнули пружины.
– Приди в себя! – сказала она голосом старшей сестры.
И тут же все рухнуло – ощущение безмятежного счастья, близость Лидочки, сладкий запах ванили и лаванды…
– Черт побери! – Андрей вскочил, и его сразу повело – так закружилась голова. – Сколько времени?
Он взглянул на часы.
– Сначала выпей чаю, – сказала Лидочка, показывая на поднос с чайником, чашкой и сахарницей, стоявший на столе. – Сахар я не клала, потому что еще не знаю, сколько кусков ты любишь.
– Два, – сказал Андрей и шагнул к столу. Ему пришлось опереться на край.
– Садись, пей, а я тебе расскажу, о чем я думала, пока ты спал, – сказала Лидочка.
«Господи. Глаша погибла. Глаша мертвая лежит в морге… а отчим мертвый лежит в доме. Так не может быть! Я пью чай и слушаю Лидочку, а они лежат мертвые…»
– В любой момент Вревский может заявиться к тебе домой. Он тебя подозревает. Он захочет осмотреть твою комнату. Ты уверен, что в ней нет следов крови?
– Вроде бы не должно быть – я пододеяльник снял…
– И куда положил?
– Кажется, под кровать…
– Это и есть улика против тебя!
– В чем?
– В том, что ты убийца.
– Лидочка, мне и без того худо.
– Я не хочу, чтобы было еще хуже, – сказала Лидочка. – Теперь ответь мне еще на один вопрос: наверху, в кабинете, ты уверен, что нет никаких твоих следов?
– Не знаю… не должно быть…
– Ты что-нибудь трогал пальцами?
– При чем тут мои пальцы?
– При том, что Вревский умеет отличать людей по отпечаткам пальцев. В Петербурге давно уже так ловят преступников.
– Правильно, я слышал.
– Там могут быть следы твоих пальцев?
– Могут… – Андрей представил себе кабинет и понял, насколько права Лидочка. Он ответил ей: – Я скажу, что это давно… В мой прошлый приезд.
– Разве они сохраняются так долго?
Представив себе кабинет, Андрей понял, что не закрыл ящик письменного стола, в котором есть потайное отделение. И где-то он бросил ключи от сейфа… Картину он подвинул на место… Но если хорошо посмотреть, на ней наверняка есть отпечатки его пальцев, может даже кровавых пальцев… А следы его на ковре? Наверняка он в темноте наступал в кровь – там всюду была кровь…
– Там много следов, – сказал наконец Андрей.
– Я тоже так думаю, – сказала Лидочка. – Значит, у нас с тобой один выход: как можно скорее ты должен вернуться в дом и все прибрать. Потом ты сам обнаружишь тело отчима.
– Что сделаю?
– Обнаружишь тело отчима.
– Лидочка, я не знаю, смогу ли…
– Не будь тряпкой. Я выбрала тебя из всех мужчин на свете.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43