– Ах, голубчик, сейчас идет великая война и не время рассуждать о мелочах.
Откуда он научился этому «голубчику»? Наверное, был офицером, да потом выгнали. Андрей знал, что несправедлив, так как Вревский наверняка закончил университет.
– Наследник в следственной практике – наиболее очевидный подозреваемый, – рассуждал между тем Вревский. Со стороны они, наверное, казались приятелями, гуляющими после завтрака. – Вы ведь живете в Москве, нуждаетесь в средствах и не чаяли дождаться, пока старый отчим добровольно скончается. А он у вас крепкий.
– Прекратите! – сказал Андрей. – Я уйду. Я не намерен выслушивать ваши инсинуации.
– Тогда мы будем беседовать с вами в другом месте. – И тут же Вревский переменил тон на фамильярный. – Андрей, голубчик, – сказал он, – я не склонен подозревать вас более других. Но у меня сволочная служба – прежде чем отыскать виновного, я должен оскорбить подозрением многих невинных. Давайте надеяться, что я обидел вас – не более. Но в рамках исполнения своего долга. Для меня ведь была небезынтересной ваша реакция. Виновные ведут себя по-одному, невинные – иначе.
– А я?
– Черт вас знает. – И Вревский рассмеялся.
Они свернули наверх, стали подниматься в гору. С каждым шагом все более хотелось повернуть и уйти. Потому что Андрею претило войти в дом в сопровождении безжалостного человека, который будет следить за каждым его движением, за каждым словом.
– Поймите меня правильно, – сказал Вревский. – Даже если я не буду вас подозревать, дело не станет менее загадочным. Есть версия простого грабежа, которая никак не сообразуется с исчезновением Сергея Серафимовича, есть версия политическая, которую я не исключаю. С ней не сообразуется грабеж. Скажите, кто, кроме вас, знал о тайнике в полу?
– О каком тайнике?
– Все. Попался, голубчик. Даю сто против одного, что вы о нем знали. По глазам вижу – вы плохо лжете.
– Я знал об этом тайнике, – сказал Андрей. – Но, честно говоря, забыл.
– О таком не забывают. Теперь расскажите, что там было.
– Не знаю.
– Чепуха. Господин Берестов наверняка вам все показал.
Они вышли на улицу, что вела к дому отчима.
Сверху бежала Лидочка. Без шляпы, широкая юбка голубого платья развевается как флаг. Она бежала, расставив руки, будто хотела с разбега обнять Андрея.
– Андрюша! – закричала она, не обращая внимания на следователя. – Я тебя целый час жду.
Она добежала до него, схватилась за рукава, потянула к себе, так и замерла, разглядывая его радостно. Потом поцеловала в щеку.
– Ой, как хорошо, что ты приехал, какой это ужас, я даже не спала.
И все это она сказала одной фразой.
Вревский сделал шаг в сторону, беззастенчиво разглядывая Лидочку. Она почувствовала его присутствие и, не отпуская руки Андрея, немного отстранилась.
– Ты был? – спросила она. – Да, ты вчера вечером был?
Андрей кивнул.
Толстая короткая коса была перекинута вперед гигантским колосом по синему плечу жакета.
– Ты туда? – Лидочка кивком показала на дом.
– Мне нужно, – сказал Андрей.
– Я понимаю. А потом в больницу к Глаше, да? Я все знаю. Хочешь, я с тобой пойду?
– Я не знаю, пустят ли меня в больницу.
– Вряд ли, – сказал Вревский.
– Тогда ты отсюда сразу к нам, хорошо? Я никуда из дома не уйду. Ты скорее приходи. Мы обедать будем.
Она замолчала. Присутствие Вревского с каждой секундой все более угнетало.
– Если мадемуазель позволит, – сказал Вревский, – мы должны проследовать дальше.
– Конечно, я иду. Я только хотела поздороваться. Я жду.
Лидочка отпустила руку Андрея, и он послушно пошел к дому вслед за Вревским, который умел двигаться таким образом, будто не сомневался, что за ним покорно последуют.
Андрей понял – а ведь она изменилась. Она стала другая. Но в чем изменение? Надо скорее вернуться к ней и все понять. Как хорошо, что она пришла. Что она ждала его. Как это хорошо…
Полицейский – другой, не тот, что был ночью, ступил в сторону от ворот, пропуская следователя.
– Господин Берестов, – сказал Вревский, – ваша дама очаровательна, но нас ждут дела печальные и обязательные.
Укор в легкомыслии был очевиден, и Андрей не удержался от попытки оправдаться.
– Мы не виделись с Рождества, – сказал он.
– Сочувствую, сочувствую, голубчик, – согласился Вревский.
Он вынул из кармана ключ – знакомый ключ – и открыл дверь. В доме пахло чем-то чужим. Но определить запах Андрей не смог. Двери на кухню и в его комнату были раскрыты.
Они поднялись на второй этаж. На площадке перед дверями мелом было грубо нарисовано очертание человеческой фигуры.
– Не наступите, – сказал Вревский.
– Что это?
– Здесь была найдена госпожа Браницкая.
– Кто?
– Глафира Станиславовна.
Андрей к стыду своему понял, что никогда не знал фамилии Глаши. Госпожа Браницкая. Известная фамилия. Слишком известная для служанки.
– Это часть нового метода следствия, – сообщил Вревский самодовольно. – Будучи на стажировке в Париже, я провел полгода в Сюртэ. Это вам что-нибудь говорит?
Он толкнул дверь в кабинет.
– Мы исследуем сейчас отпечатки пальцев, – сообщил он. – Они у людей сугубо индивидуальны. Если сверить отпечаток пальцев с имеющимся в картотеке, можно безошибочно определить его владельца.
– И вы сверили? – спросил Андрей.
– Пока мы отправили их в Петербург. К сожалению, в Симферополе картотеки пока нет.
Кабинет Сергея Серафимовича, всегда столь чистый, аккуратный, выверенный, был гадко осквернен. Стулья опрокинуты, стол отъехал в сторону, книжный шкаф раскрыт, и несколько книг валяются на полу. Ковер наполовину закатан, и в полу видна черная квадратная дыра. Ближе к двери – темные пятна.
– Это кровь? – спросил Андрей.
– Да. И предположительно кровь вашего отчима. Здесь происходила борьба. И если вы соизволите наклониться, вы увидите порезы на ковре. Порезы сделаны острым оружием, вернее всего, кинжалом при нанесении ран неизвестному лицу. Опять же мы с вами можем предполагать, кто был этим лицом.
Запах в кабинете, окна в котором были закрыты, был еще более чужим и тошнотворным. Андрею захотелось уйти, и он, видно, сделал непроизвольное движение, потому что Вревский остановил его.
– Нет, голубчик, потерпите, – сказал он. – Нужно кое-что выяснить. Посмотрите внимательно вокруг – может, вы обнаружите еще какую-нибудь пропажу. Что-нибудь важное, существенное или даже мелочь… Смотрите!
Андрей стал покорно смотреть, и, как только взгляд его упал на портрет, он вспомнил, что за ним – сейф. Он чуть было не сказал об этом Вревскому, но спохватился – а почему он в сущности должен рассказывать Вревскому? Отчим наверняка не хотел этого.
– Так что же? Вы вспомнили, признайтесь, вы вспомнили? Что?
Вревский покачивался перед Андреем, будто гипнотизировал его. Он понял: Андрей что-то скрывает, и злился на себя за то, что упустил то мгновение, когда Андрей готов был признаться.
– Хорошо, – сказал Вревский устало, так и не перехватив взгляда Андрея. – Вы же заинтересованы, черт возьми, в том, чтобы помочь следствию! Или вы заодно с убийцами?
– Почему с убийцами?
– Да потому что и младенцу ясно, что его тело унесли и закопали или сбросили в море.
Вревский отошел к окну. Что-то за окном его заинтересовало. Андрей пошел вокруг стола, зная, что в любой момент Вревский может обернуться. Ящики письменного стола были закрыты. Но это не означало, что туда никто не заглядывал.
Вревский обернулся от окна и спросил:
– Какие у вас отношения с Ахметом Керимовым?
– Я учился с ним в гимназии, в одном классе.
– В гимназии? Он учился в гимназии?
Андрей не поверил Вревскому, что тот об этом не знает. Вревский только хотел показать своими словами, что не считает Ахмета достойным учиться в гимназии.
– И неплохо учился, – сказал Андрей.
– Допускаю. Кстати, я попал в Ялту по делу, связанному с замыслами вашего друга. Личность подозрительная.
– Он оказал мне любезность. Иначе бы мне не добраться до Ялты так быстро.
– А, у него авто, – сказал Вревский. – И вы знаете, сколько стоит такая машина?
– Нет, не знаю.
– Ни у его отца, ни у нас с вами никогда не будет возможности честно заработать такие деньги. Вам не приходило в голову, что эта машина куплена на нечестные деньги?
– Я об этом не думал. Мне было не до этого.
– Хорошо, хорошо, оставим этот разговор. Вы будете в гостинице «Россия»?
– Да.
– Попрошу вас никуда не уезжать. Вы мне понадобитесь.
– Я специально приехал…
– Ладно, голубчик. А я так рассчитывал, что вы будете сотрудничать со следствием!
– Я сотрудничаю.
– Я вас провожу вниз.
Вревский вывел Андрея из дома. Андрей увидел, что перед калиткой стоит мотор Ахмета. Ахмет сидел за рулем. При виде Андрея он нажал на клаксон.
– Вот почему вы заговорили о Керимове, – сказал Андрей.
– Разумеется. Увидел и заговорил.
– Вы мне скажете, когда я смогу увидеть Глашу?
– Разумеется. Завтра утром в десять я жду вас у себя. В здании городского суда. Спросите меня. Больше вам нечего сказать?
– Я только хотел сказать, что вчера ночью меня преследовал какой-то человек.
– Как так преследовал? – Вревский казался удивленным.
– Он шел за мной по улице.
– Это не мой человек, – сказал Вревский. – Я узнал о вашем приезде только сегодня утром. Как он выглядел?
– Молодой, в пиджаке…
– Вы бы его узнали?
– Не уверен.
– Будьте осторожны. Мне бы не хотелось лишиться такого полезного свидетеля. Хотите, я поставлю охрану у гостиницы? Или у дома вашей прекрасной дамы? – Вревский улыбнулся.
– До свидания, – сказал Андрей. Они формально поклонились друг другу.
Ахмет открыл дверцу машины навстречу Андрею.
– Садись, – сказал он, – карета подана.
Мотор заработал, и машина сразу начала разворачиваться.
– А я этого Вревского знаю, – сказал Ахмет. – Он меня не любит. Поэтому я его в машину не позвал. Пускай прогуляется пешком.
Андрей обернулся. Вревский стоял широко расставив ноги, руки в карманах, – смотрел вслед. Он все понимал.
– Спасибо, что ты приехал. Он меня измучил.
– Он думает, что ты из Москвы на аэроплане прилетел, чтобы завладеть сокровищами отчима. А я твой сообщник. Куда поедем?
– Выезжай на набережную, потом я покажу.
Андрею почему-то и в голову не приходило сомневаться в правильности того, что Ахмет возит его по Крыму. Да и Ахмет ничем не показывал, что он – благодетель.
Они выехали на набережную. Навстречу им катил схожий автомобиль, в котором сидели две дамы. В молодой Андрей узнал княжну Татьяну.
Дамы проводили удивленными взглядами машину Ахмета. Машин в Ялте было мало, каждая на счету и принадлежит известной персоне. Лишь в самые последние месяцы появились автомобили у армейских и флотских высоких чинов.
Ахмет помахал дамам, те поклонились, так и не разобрав, с кем раскланиваются.
Ахмет сказал:
– Узнал, да? Она до сих пор помнит прикосновение моей трудовой руки к ее изнеженной коленке. Может, жениться на ней, а?
– Ты что-нибудь еще узнал? – спросил Андрей.
– Думаешь, Ахмет всю ночь не спал, переживал, искал? Спал я без задних ног. Очень устал. Где поворачивать?
– На Садовую, к храму.
– Но одну вещь я узнал. Дезертиры здесь ни при чем. Мне точно сказали. И местные воры не знали ничего. Все думали, что он чудак, небогатый. Он хорошо свои тайны хранил.
– Недостаточно.
– А ты что в доме видел?
– Видел кровь в кабинете. И ковер ножом порезан. И место, где была шкатулка с драгоценностями.
– А ты сам о ней знал?
– Следователь меня об этом спрашивал. Знал, знал.
– И что внутри, знал?
– Там были драгоценности. Отчим показывал, но я не очень разглядывал.
– Значит, еще кому-то рассказал. Может, служанке своей, Глаше?
– Чепуха. Ее же чуть не убили.
– Сначала обещали поделиться, а потом раздумали. Вот и убили. Это бывает. Женщины – ненадежные. Когда родишься мусульманином, узнаешь, что женщина должна знать свое место.
– Вот здесь остановись, – сказал Андрей. – Пойдем со мной, познакомишься.
– Нет, не надо знакомиться. Лучше так сделаем. Я голодный, ты голодный. Бери свою Лиду, я вас на настоящем авто в ресторан повезу. На Ак-Су. Там еще открыто.
Андрей предпочел бы побыть с Лидой вдвоем, но он был обязан Ахмету, да и предложение друга было соблазнительным.
Андрей взбежал наверх. Евдокия Матвеевна была дома, она открыла дверь и поцеловала Андрея в лоб, печально, по-матерински, будто на похоронах. Андрей, который готов был закричать с порога: «Поехали в ресторан!», смутился нелепости своего поведения. Они стояли в прихожей, Евдокия Матвеевна говорила нужные слова о том, какой человек был Сергей Серафимович и как это должно быть тяжело для Андрея. Андрей соглашался и не знал, куда девать руки. Почему-то все говорили об отчиме как о мертвом. А Андрею, что он его еще увидит.
– Проходите! – опомнилась наконец Евдокия Матвеевна. – Чего же мы здесь стоим?
– Простите, я потом к вам приду, – сказал Андрей. – Там внизу нас ждет мой товарищ. Он хотел нам помочь в одном деле… Мы с Лидочкой, если вы позволите…
– Как же так без обеда! Зовите своего товарища.
– Мама, не вмешивайся! – сказала Лидочка с незнакомой еще Андрею командной интонацией. – Андрей, спускайся вниз, я через три минуты буду.
Лидочка прибежала минут через пять. Уже одетая для выхода. В доме напротив к стеклам прижались удивленные лица – видно, автомобиль еще никогда не заезжал на эту улицу. Евдокия Матвеевна тоже выглянула и не скрыла удивления.
– Мы едем обедать куда-нибудь, где мамы не задают вопросов, – сказала Лидочка, когда они устроились и машина покатила вниз. – Я по твоему тону поняла.
– Умная женщина – это еще хуже, чем красивая, – сказал Ахмет.
Машина с трудом забралась к ресторанчику у Ак-Су. Лидочка и Ахмет разговаривали как давнишние приятели – хоть и виделись они мельком, но Андрей и Маргарита их как бы давно познакомили.
В ресторане они ели шашлыки, запивали их сухим вином, но Ахмет вина не пил, он попросил шербет.
Они вспоминали прошлое лето, Ахмет рассказывал о своем неудачном романе с Маргаритой и выступал в этом рассказе глупым извозчиком, который осмелился претендовать на руку прекрасной дворянки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43