Качество супер, реально дешево
Около двухсот тысяч из них – недавно прибывшие иммигранты из исламских стран, и половина живет здесь, в Бруклине.
Ни Кейт, ни Нэш никак не отреагировали на мои слова.
Халил, Халил. Если ему действительно удалось скрыться среди этих миллионов, то сможет ли ОАС отыскать его? Возможно. Ближневосточная диаспора довольно закрытое сообщество, но и там имелись информаторы, не говоря уже о лояльных американцах среди них. Подпольная террористическая сеть изрядно скомпрометировала себя, и федералы, надо отдать им должное, умело использовали этот факт при сборе информации о террористах.
Но именно по этой причине Халил и не пойдет на контакт с теми личностями, которые находятся под подозрением. Тот, у кого достаточно ума, не станет связываться с такими людьми.
Я подумал о дерзости мистера Халила, которую его сторонники назвали бы храбростью. Да, с этим парнем придется повозиться.
Наконец Нэш нарушил молчание, не обращаясь ни к кому конкретно:
– Каждый год около миллиона человек нелегально проникают в нашу страну. Не так уж это и трудно. Поэтому я думаю, что задачей нашего перебежчика не являлось проникновение в страну с целью совершения какого-либо террористического акта. В его задачу входило сделать то, что он сделал в самолете и в клубе «Конкистадор», а затем улизнуть. Он не покидал аэропорт, и если уж полиция Портового управления не поймала его, значит, он сейчас летит каким-нибудь международным рейсом подальше отсюда. Его миссия завершена.
– Лично я отбросил для себя такую версию, – возразил я.
– А я отбросил все другие версии, – резким тоном заявил Нэш. – Он сейчас летит в самолете.
– Ставлю десять долларов на то, что мы очень скоро услышим о его делах здесь, в Америке.
Нэш повернулся ко мне:
– И проиграешь. Послушай, Кори, у тебя нет опыта в таких делах. Подготовленный террорист – это тебе не банальный уголовник. Они наносят удар и скрываются, снова наносят удар и снова скрываются, иногда между этими ударами проходит несколько лет. Они не возвращаются на место преступления, не прячутся в домах своих подружек с засвеченными пушками и награбленным добром, не шляются по барам и не хвастаются своими преступлениями. Так что он наверняка летит в самолете.
– Благодарю за урок, мистер Нэш, – заявил я, думая о том, что сейчас лучше сделать: задушить его или размозжить череп рукояткой пистолета.
– Тед, твоя версия очень интересна, – вступила в разговор Кейт. – Но пока мы не будем уверены в ней полностью, сотрудники Ближневосточного сектора будут следить за всеми домами подозреваемых и пособников террористов.
– Я ничего не имею против стандартных оперативных мер, – ответил Нэш. – Но вот что я скажу... если этот парень все еще в стране, то он ни за что не появится там, где его могут ждать. Февральский перебежчик после исчезновения не появился в таких местах, и никогда не появится. И если эти двое связаны между собой, то они представляют какую-то новую группу, о которой мы ничего не знаем.
Я и сам уже об этом догадался. А еще где-то в глубине души я надеялся, что Нэш прав и Халил уже летит куда-то прочь от Америки. Мне не жалко было проиграть десять долларов даже такому олуху, как Нэш. Конечно, очень хотелось поймать Асада Халила и мутузить до тех пор, пока его не сможет узнать даже родная мать. Но с другой стороны, мне очень хотелось, чтобы этот мерзавец действительно улетел подальше, туда, где он не смог бы вредить нашей старушке Америке. Потому что у негодяя, убившего несколько сотен ни в чем не повинных людей, наверняка припрятана атомная бомба в рукаве, либо споры сибирской язвы в шляпе, либо отравляющий газ в заднице.
– Этот парень, о котором вы говорите, он арабский террорист? – поинтересовался Симпсон.
– Да еще какой, – буркнул я.
– Забудь обо всем, что слышал, – предупредил Симпсона Нэш.
– А я ничего и не слышал, – ответил Симпсон.
Когда мы подъезжали к Бруклинскому мосту, Кейт сказана мне:
– Думаю, ты опоздаешь на свое свидание на Лонг-Айленде.
– На сколько опоздаю?
– Примерно на месяц.
Я ничего не ответил.
– Возможно, нам завтра прямо с утра придется лететь в Вашингтон, – добавила Кейт.
Вот так у них, у этих федералов: вместо того чтобы послушать музыку и потанцевать, нужно тащиться на ковер к начальству. Интересно, а если я сбегу, оговорено это как-нибудь в моем контракте? Контракт лежал на столе в кабинете на Федерал-Плаза. Надо будет хоть бегло просмотреть его.
Симпсон включил радио, как раз передавали новости. Репортер рассказывал:
– Самолет находится внутри огороженной зоны безопасности, мы не можем видеть, что там происходит, но машины постоянно въезжают в зону и выезжают из нее. Несколько минут назад из зоны выехал большой рефрижератор, и прошел слух, что он вывез трупы. – Для пущего эффекта репортер выдержал паузу, затем продолжил: – Власти не сделали официального заявления, но представитель Национального совета по безопасности транспорта сообщил корреспондентам, что пассажиры и экипаж были отравлены газом, имеется несколько жертв. Однако самолет приземлился благополучно, и нам остается только надеяться и молиться, чтобы жертв оказалось как можно меньше.
Диктор задал вопрос репортеру:
– Лари, до нас дошли слухи, что до посадки с самолетом не было радиосвязи в течение нескольких часов. Что вы можете сказать об этом?
Репортер Лари сообщил с места происшествия:
– Федеральное управление гражданской авиации не подтверждает эту информацию, но их представитель говорит, что пилот передал по радио о наличии на борту пламени и дыма. Возможно, загорелась электропроводка.
Это заявление оказалось новостью для меня, но не для Теда Нэша, который отпустил по этому поводу загадочное замечание:
– Я рад, что они правильно излагают факты.
Факты? Но ведь в самолете не было никакого дыма. Наверное, чтобы создать видимость пожара, в салон специально напустили дыма.
Репортер и диктор стали рассуждать о катастрофе в Швейцарии, кто-то из них припомнил и трагедию в Саудовской Аравии. Нэш выключил радио.
Я поймал на себе взгляд Кейт.
– Джон, мы не знаем точно, что там произошло, – тихо промолвила она, – поэтому нам не нужны лишние слухи. И в дальнейшем следует избегать контактов с прессой.
– Понятно. Я именно так и подумал, – ответил я и понял, что отныне мне придется следить за своими словами.
А еще я подумал о том, что федеральные правоохранительные органы и разведывательные агентства – это нечто среднее между гестапо и бойскаутами, этакий железный кулак в бархатной перчатке. «Нам не нужны лишние слухи» означало: «Заткнись». Конечно, у меня не было желания получить год тюрьмы – а то и более – за разглашение служебной тайны, поэтому я заявил с неподдельной искренностью:
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы этот парень предстал перед судом. Только не выводите меня из дела.
Коллеги ничего не ответили, хотя могли бы напомнить, что совсем недавно я изъявлял желание покинуть их подразделение.
Тед Нэш, этот супершпион, назвал Симпсону адрес в квартале от Федерал-Плаза. Господи, но ведь Симпсон полицейский, и если он не круглый идиот, то наверняка понял, что мы направляемся именно на Федерал-Плаза, 26. И действительно, Симпсон спросил:
– Хотите пройти пешком до Федерал-Плаза?
Я рассмеялся.
– Останови там, где я сказал, – буркнул Нэш.
Симпсон притормозил на Чемберс-стрит, мы вышли из машины и поблагодарили его, а полицейский напомнил мне:
– Я повредил бампер патрульной машины.
– Пошли счет федералам, – посоветовал я. – У них полно денег.
Мы двинулись в направлении Бродвея. Уже смеркалось, но в этом районе всегда темно из-за небоскребов. Здесь нет жилых домов и магазинов, только правительственные здания, поэтому в субботу улицы здесь были практически пустынны.
– У меня такое впечатление, – обратился я к Нэшу, – что вы все, возможно, знали о том, что сегодня у нас может возникнуть проблема.
Помолчав немного, он ответил:
– Сегодня пятнадцатое апреля.
– Совершенно верно. Но я заполнил налоговую декларацию вчера. Так что я чист.
– Мусульманские экстремисты придают большое значение годовщинам всяких дат. И таких дат в календаре много.
– Вот как? И чем знаменита сегодняшняя дата?
– Сегодня годовщина бомбардировки Ливии в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году.
– Он не шутит? – спросил я у Кейт. – Ты тоже знала об этом?
– Да, но, честно говоря, не придала этому большого значения.
– Раньше не случалось никаких неприятностей, – добавил Нэш, – но каждый год в этот день Муамар Каддафи произносит антиамериканскую речь. И сегодня утром он сделал это.
Переваривая полученную информацию, я пытался определить для себя: действовал бы я иначе, если бы заранее знал об этом?
– А вы забыли мне об этом сказать? – поинтересовался я у коллег.
– Я не посчитал это важным, – ответил Нэш. – То есть не посчитал, что это будет важно для тебя.
– Понятно. – На самом деле слова Нэша означали: «Да пошел ты к черту», – но я решил выяснить все до конца. – А как Халил узнал, что его повезут сегодня?
– Этого мы точно не знаем. Но наше посольство в Париже не может держать у себя такого человека более двадцати четырех часов. И вот об этом, похоже, Халил был осведомлен. А если бы все-таки продержали его дольше, то это мало что изменило бы, если не считать пропущенной символической даты.
– Да, но вы сыграли по его правилам и отправили Халила пятнадцатого апреля.
– Совершенно верно. Мы намеревались арестовать его здесь как раз пятнадцатого.
– Было бы разумнее пропустить эту дату.
– Мы приняли чрезвычайные меры безопасности в Париже, в аэропорту и в самолете. На борту находились еще два федеральных маршала.
– Отлично. Значит, не могло произойти никаких неприятностей.
Нэш проигнорировал мой сарказм.
– Есть еврейская поговорка, которая в ходу и у арабов. «Человек предполагает, а Бог располагает».
– Хорошая поговорка.
Мы подошли к двадцативосьмиэтажному небоскребу, расположенному по адресу: Федерал-Плаза, 26. Нэш предупредил меня:
– Говорить будем мы с Кейт. Ты открывай рот только в том случае, если тебя спросят.
– А могу я опровергать ваши слова?
– У тебя не будет на это причин. Здесь говорят только правду.
Я скептически отнесся к утопическим словам Нэша, и мы втроем вошли в здание «Министерства правды и правосудия».
Дата 15 апреля стала теперь неприятной для меня по двум причинам.
Книга вторая
Ливия, 15 апреля, 1966 г.
Воздушный налет не только уменьшит возможности полковника Каддафи в плане экспорта террора, но и заставит его изменить свое преступное поведение.
Президент Рональд Рейган
Настало время для конфронтации – для войны.
Полковник Муамар Каддафи
Глава 13
Лейтенант Чип Уиггинз, офицер управления системами огня, ВВС США, сидел молча без движения в правом кресле кабины штурмовика «F-l11F», имевшего позывной «Карма-57». Экономя топливо, штурмовик летел на скорости триста пятьдесят узлов. Уиггинз бросил взгляд на пилота, лейтенанта Билла Сатеруэйта, сидевшего слева.
С того момента как около двух часов назад они взлетели с территории базы ВВС Великобритании Лейкенхит, оба произнесли всего по нескольку слов. Уиггинз знал, что Сатеруэйт вообще молчун по натуре и не любит бесполезную болтовню. Но лейтенанту хотелось услышать человеческий голос – любой голос, – поэтому он сообщил:
– Мы на траверзе Португалии.
– Знаю, – приветливо буркнул Сатеруэйт.
– Понял.
В их голосах слышалось легкое металлическое звучание, поскольку они общались между собой по внутренней связи. Уиггинз глубоко вздохнул, даже скорее зевнул, под полетным шлемом. Усиленный поток кислорода вызвал секундную вибрацию в наушниках. Уиггинзу это понравилось, и он повторил фокус.
– Ты можешь не дышать так глубоко? – обратился к нему Сатеруэйт.
– Все, что угодно, командир, лишь бы ты был счастлив, – пошутил Уиггинз и поерзал: конечности начали затекать после долгих часов практически неподвижного пребывания в неудобном кресле. Да и темное небо уже начало угнетать. Потом Уиггинз заметил огни на далеком португальском берегу, и почему-то от этого ему стало легче.
Уиггинз подумал о том, что они летят в Ливию, несут смерть и разрушение этой проклятой стране Муамара Каддафи в ответ за нападение ливийских террористов на дискотеку в Западном Берлине, которую обычно посещали американские военные. Уиггинз вспомнил, как перед полетом инструктор в разговоре с ними старался убедить их, что они знают, ради чего рискуют своими жизнями в ходе этой сложной операции. Без лишних разглагольствований инструктор объяснил, что взрыв в дискотеке, в результате которого погиб один американский военнослужащий и десятки были ранены, – это последний из серии террористических актов неприкрытой агрессии. Им следует ответить решительно, продемонстрировав силу.
– Поэтому вам предстоит смешать с землей этих ливийцев, – сказал инструктор.
В комнате для инструктажа эти слова прозвучали как совершенно правильные, однако не все союзники Америки считали налет хорошей идеей. Штурмовикам, вылетающим с территории Англии, предстояло проделать долгий путь до Ливии, поскольку Франция и Испания отказались дать разрешение на пролет в своем воздушном пространстве. Уиггинза подобное решение разозлило, а Сатеруэйту, похоже, было наплевать. Уиггинз знал, что Сатеруэйт совершенно ничего не понимает в геополитике; для Билла Сатеруэйта жизнью были полеты. Уиггинз подумал, что, если бы Сатеруэйту приказали разбомбить Париж, он сделал бы это, совсем не задумываясь о том, почему бомбит союзника НАТО. Но самое жуткое заключалось в том, что Сатеруэйт с таким же успехом разбомбил бы и Вашингтон, не задавая при этом никаких вопросов.
В продолжение своей мысли Уиггинз спросил Сатеруэйта:
– Билл, а ты слышал сплетню о том, что одному из наших самолетов приказано сбросить бомбу на задний двор французского посольства в Триполи?
Сатеруэйт ничего не ответил.
Уиггинз не унимался:
– А еще я слышал, что одному из нас приказано бомбить резиденцию Каддафи в Эль-Азизии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
Ни Кейт, ни Нэш никак не отреагировали на мои слова.
Халил, Халил. Если ему действительно удалось скрыться среди этих миллионов, то сможет ли ОАС отыскать его? Возможно. Ближневосточная диаспора довольно закрытое сообщество, но и там имелись информаторы, не говоря уже о лояльных американцах среди них. Подпольная террористическая сеть изрядно скомпрометировала себя, и федералы, надо отдать им должное, умело использовали этот факт при сборе информации о террористах.
Но именно по этой причине Халил и не пойдет на контакт с теми личностями, которые находятся под подозрением. Тот, у кого достаточно ума, не станет связываться с такими людьми.
Я подумал о дерзости мистера Халила, которую его сторонники назвали бы храбростью. Да, с этим парнем придется повозиться.
Наконец Нэш нарушил молчание, не обращаясь ни к кому конкретно:
– Каждый год около миллиона человек нелегально проникают в нашу страну. Не так уж это и трудно. Поэтому я думаю, что задачей нашего перебежчика не являлось проникновение в страну с целью совершения какого-либо террористического акта. В его задачу входило сделать то, что он сделал в самолете и в клубе «Конкистадор», а затем улизнуть. Он не покидал аэропорт, и если уж полиция Портового управления не поймала его, значит, он сейчас летит каким-нибудь международным рейсом подальше отсюда. Его миссия завершена.
– Лично я отбросил для себя такую версию, – возразил я.
– А я отбросил все другие версии, – резким тоном заявил Нэш. – Он сейчас летит в самолете.
– Ставлю десять долларов на то, что мы очень скоро услышим о его делах здесь, в Америке.
Нэш повернулся ко мне:
– И проиграешь. Послушай, Кори, у тебя нет опыта в таких делах. Подготовленный террорист – это тебе не банальный уголовник. Они наносят удар и скрываются, снова наносят удар и снова скрываются, иногда между этими ударами проходит несколько лет. Они не возвращаются на место преступления, не прячутся в домах своих подружек с засвеченными пушками и награбленным добром, не шляются по барам и не хвастаются своими преступлениями. Так что он наверняка летит в самолете.
– Благодарю за урок, мистер Нэш, – заявил я, думая о том, что сейчас лучше сделать: задушить его или размозжить череп рукояткой пистолета.
– Тед, твоя версия очень интересна, – вступила в разговор Кейт. – Но пока мы не будем уверены в ней полностью, сотрудники Ближневосточного сектора будут следить за всеми домами подозреваемых и пособников террористов.
– Я ничего не имею против стандартных оперативных мер, – ответил Нэш. – Но вот что я скажу... если этот парень все еще в стране, то он ни за что не появится там, где его могут ждать. Февральский перебежчик после исчезновения не появился в таких местах, и никогда не появится. И если эти двое связаны между собой, то они представляют какую-то новую группу, о которой мы ничего не знаем.
Я и сам уже об этом догадался. А еще где-то в глубине души я надеялся, что Нэш прав и Халил уже летит куда-то прочь от Америки. Мне не жалко было проиграть десять долларов даже такому олуху, как Нэш. Конечно, очень хотелось поймать Асада Халила и мутузить до тех пор, пока его не сможет узнать даже родная мать. Но с другой стороны, мне очень хотелось, чтобы этот мерзавец действительно улетел подальше, туда, где он не смог бы вредить нашей старушке Америке. Потому что у негодяя, убившего несколько сотен ни в чем не повинных людей, наверняка припрятана атомная бомба в рукаве, либо споры сибирской язвы в шляпе, либо отравляющий газ в заднице.
– Этот парень, о котором вы говорите, он арабский террорист? – поинтересовался Симпсон.
– Да еще какой, – буркнул я.
– Забудь обо всем, что слышал, – предупредил Симпсона Нэш.
– А я ничего и не слышал, – ответил Симпсон.
Когда мы подъезжали к Бруклинскому мосту, Кейт сказана мне:
– Думаю, ты опоздаешь на свое свидание на Лонг-Айленде.
– На сколько опоздаю?
– Примерно на месяц.
Я ничего не ответил.
– Возможно, нам завтра прямо с утра придется лететь в Вашингтон, – добавила Кейт.
Вот так у них, у этих федералов: вместо того чтобы послушать музыку и потанцевать, нужно тащиться на ковер к начальству. Интересно, а если я сбегу, оговорено это как-нибудь в моем контракте? Контракт лежал на столе в кабинете на Федерал-Плаза. Надо будет хоть бегло просмотреть его.
Симпсон включил радио, как раз передавали новости. Репортер рассказывал:
– Самолет находится внутри огороженной зоны безопасности, мы не можем видеть, что там происходит, но машины постоянно въезжают в зону и выезжают из нее. Несколько минут назад из зоны выехал большой рефрижератор, и прошел слух, что он вывез трупы. – Для пущего эффекта репортер выдержал паузу, затем продолжил: – Власти не сделали официального заявления, но представитель Национального совета по безопасности транспорта сообщил корреспондентам, что пассажиры и экипаж были отравлены газом, имеется несколько жертв. Однако самолет приземлился благополучно, и нам остается только надеяться и молиться, чтобы жертв оказалось как можно меньше.
Диктор задал вопрос репортеру:
– Лари, до нас дошли слухи, что до посадки с самолетом не было радиосвязи в течение нескольких часов. Что вы можете сказать об этом?
Репортер Лари сообщил с места происшествия:
– Федеральное управление гражданской авиации не подтверждает эту информацию, но их представитель говорит, что пилот передал по радио о наличии на борту пламени и дыма. Возможно, загорелась электропроводка.
Это заявление оказалось новостью для меня, но не для Теда Нэша, который отпустил по этому поводу загадочное замечание:
– Я рад, что они правильно излагают факты.
Факты? Но ведь в самолете не было никакого дыма. Наверное, чтобы создать видимость пожара, в салон специально напустили дыма.
Репортер и диктор стали рассуждать о катастрофе в Швейцарии, кто-то из них припомнил и трагедию в Саудовской Аравии. Нэш выключил радио.
Я поймал на себе взгляд Кейт.
– Джон, мы не знаем точно, что там произошло, – тихо промолвила она, – поэтому нам не нужны лишние слухи. И в дальнейшем следует избегать контактов с прессой.
– Понятно. Я именно так и подумал, – ответил я и понял, что отныне мне придется следить за своими словами.
А еще я подумал о том, что федеральные правоохранительные органы и разведывательные агентства – это нечто среднее между гестапо и бойскаутами, этакий железный кулак в бархатной перчатке. «Нам не нужны лишние слухи» означало: «Заткнись». Конечно, у меня не было желания получить год тюрьмы – а то и более – за разглашение служебной тайны, поэтому я заявил с неподдельной искренностью:
– Я сделаю все, что в моих силах, чтобы этот парень предстал перед судом. Только не выводите меня из дела.
Коллеги ничего не ответили, хотя могли бы напомнить, что совсем недавно я изъявлял желание покинуть их подразделение.
Тед Нэш, этот супершпион, назвал Симпсону адрес в квартале от Федерал-Плаза. Господи, но ведь Симпсон полицейский, и если он не круглый идиот, то наверняка понял, что мы направляемся именно на Федерал-Плаза, 26. И действительно, Симпсон спросил:
– Хотите пройти пешком до Федерал-Плаза?
Я рассмеялся.
– Останови там, где я сказал, – буркнул Нэш.
Симпсон притормозил на Чемберс-стрит, мы вышли из машины и поблагодарили его, а полицейский напомнил мне:
– Я повредил бампер патрульной машины.
– Пошли счет федералам, – посоветовал я. – У них полно денег.
Мы двинулись в направлении Бродвея. Уже смеркалось, но в этом районе всегда темно из-за небоскребов. Здесь нет жилых домов и магазинов, только правительственные здания, поэтому в субботу улицы здесь были практически пустынны.
– У меня такое впечатление, – обратился я к Нэшу, – что вы все, возможно, знали о том, что сегодня у нас может возникнуть проблема.
Помолчав немного, он ответил:
– Сегодня пятнадцатое апреля.
– Совершенно верно. Но я заполнил налоговую декларацию вчера. Так что я чист.
– Мусульманские экстремисты придают большое значение годовщинам всяких дат. И таких дат в календаре много.
– Вот как? И чем знаменита сегодняшняя дата?
– Сегодня годовщина бомбардировки Ливии в тысяча девятьсот восемьдесят шестом году.
– Он не шутит? – спросил я у Кейт. – Ты тоже знала об этом?
– Да, но, честно говоря, не придала этому большого значения.
– Раньше не случалось никаких неприятностей, – добавил Нэш, – но каждый год в этот день Муамар Каддафи произносит антиамериканскую речь. И сегодня утром он сделал это.
Переваривая полученную информацию, я пытался определить для себя: действовал бы я иначе, если бы заранее знал об этом?
– А вы забыли мне об этом сказать? – поинтересовался я у коллег.
– Я не посчитал это важным, – ответил Нэш. – То есть не посчитал, что это будет важно для тебя.
– Понятно. – На самом деле слова Нэша означали: «Да пошел ты к черту», – но я решил выяснить все до конца. – А как Халил узнал, что его повезут сегодня?
– Этого мы точно не знаем. Но наше посольство в Париже не может держать у себя такого человека более двадцати четырех часов. И вот об этом, похоже, Халил был осведомлен. А если бы все-таки продержали его дольше, то это мало что изменило бы, если не считать пропущенной символической даты.
– Да, но вы сыграли по его правилам и отправили Халила пятнадцатого апреля.
– Совершенно верно. Мы намеревались арестовать его здесь как раз пятнадцатого.
– Было бы разумнее пропустить эту дату.
– Мы приняли чрезвычайные меры безопасности в Париже, в аэропорту и в самолете. На борту находились еще два федеральных маршала.
– Отлично. Значит, не могло произойти никаких неприятностей.
Нэш проигнорировал мой сарказм.
– Есть еврейская поговорка, которая в ходу и у арабов. «Человек предполагает, а Бог располагает».
– Хорошая поговорка.
Мы подошли к двадцативосьмиэтажному небоскребу, расположенному по адресу: Федерал-Плаза, 26. Нэш предупредил меня:
– Говорить будем мы с Кейт. Ты открывай рот только в том случае, если тебя спросят.
– А могу я опровергать ваши слова?
– У тебя не будет на это причин. Здесь говорят только правду.
Я скептически отнесся к утопическим словам Нэша, и мы втроем вошли в здание «Министерства правды и правосудия».
Дата 15 апреля стала теперь неприятной для меня по двум причинам.
Книга вторая
Ливия, 15 апреля, 1966 г.
Воздушный налет не только уменьшит возможности полковника Каддафи в плане экспорта террора, но и заставит его изменить свое преступное поведение.
Президент Рональд Рейган
Настало время для конфронтации – для войны.
Полковник Муамар Каддафи
Глава 13
Лейтенант Чип Уиггинз, офицер управления системами огня, ВВС США, сидел молча без движения в правом кресле кабины штурмовика «F-l11F», имевшего позывной «Карма-57». Экономя топливо, штурмовик летел на скорости триста пятьдесят узлов. Уиггинз бросил взгляд на пилота, лейтенанта Билла Сатеруэйта, сидевшего слева.
С того момента как около двух часов назад они взлетели с территории базы ВВС Великобритании Лейкенхит, оба произнесли всего по нескольку слов. Уиггинз знал, что Сатеруэйт вообще молчун по натуре и не любит бесполезную болтовню. Но лейтенанту хотелось услышать человеческий голос – любой голос, – поэтому он сообщил:
– Мы на траверзе Португалии.
– Знаю, – приветливо буркнул Сатеруэйт.
– Понял.
В их голосах слышалось легкое металлическое звучание, поскольку они общались между собой по внутренней связи. Уиггинз глубоко вздохнул, даже скорее зевнул, под полетным шлемом. Усиленный поток кислорода вызвал секундную вибрацию в наушниках. Уиггинзу это понравилось, и он повторил фокус.
– Ты можешь не дышать так глубоко? – обратился к нему Сатеруэйт.
– Все, что угодно, командир, лишь бы ты был счастлив, – пошутил Уиггинз и поерзал: конечности начали затекать после долгих часов практически неподвижного пребывания в неудобном кресле. Да и темное небо уже начало угнетать. Потом Уиггинз заметил огни на далеком португальском берегу, и почему-то от этого ему стало легче.
Уиггинз подумал о том, что они летят в Ливию, несут смерть и разрушение этой проклятой стране Муамара Каддафи в ответ за нападение ливийских террористов на дискотеку в Западном Берлине, которую обычно посещали американские военные. Уиггинз вспомнил, как перед полетом инструктор в разговоре с ними старался убедить их, что они знают, ради чего рискуют своими жизнями в ходе этой сложной операции. Без лишних разглагольствований инструктор объяснил, что взрыв в дискотеке, в результате которого погиб один американский военнослужащий и десятки были ранены, – это последний из серии террористических актов неприкрытой агрессии. Им следует ответить решительно, продемонстрировав силу.
– Поэтому вам предстоит смешать с землей этих ливийцев, – сказал инструктор.
В комнате для инструктажа эти слова прозвучали как совершенно правильные, однако не все союзники Америки считали налет хорошей идеей. Штурмовикам, вылетающим с территории Англии, предстояло проделать долгий путь до Ливии, поскольку Франция и Испания отказались дать разрешение на пролет в своем воздушном пространстве. Уиггинза подобное решение разозлило, а Сатеруэйту, похоже, было наплевать. Уиггинз знал, что Сатеруэйт совершенно ничего не понимает в геополитике; для Билла Сатеруэйта жизнью были полеты. Уиггинз подумал, что, если бы Сатеруэйту приказали разбомбить Париж, он сделал бы это, совсем не задумываясь о том, почему бомбит союзника НАТО. Но самое жуткое заключалось в том, что Сатеруэйт с таким же успехом разбомбил бы и Вашингтон, не задавая при этом никаких вопросов.
В продолжение своей мысли Уиггинз спросил Сатеруэйта:
– Билл, а ты слышал сплетню о том, что одному из наших самолетов приказано сбросить бомбу на задний двор французского посольства в Триполи?
Сатеруэйт ничего не ответил.
Уиггинз не унимался:
– А еще я слышал, что одному из нас приказано бомбить резиденцию Каддафи в Эль-Азизии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88