Земли Ономагула находились рядом с Гарсаврой. Иезды подступали почти к самому городу. Это был богатый дар, но и очень опасный — Туризин оставался верен себе.
И все же Император пожаловал Марку то, о чем мечтал каждый римский военачальник: землю для его солдат. Преисполненный гордости, Марк низко поклонился и прошептал Алипии:
— Ведь это ты помогла ему выбрать подарок, не так ли?
Принцесса тщательно изучала прошлое Видесса и видела, что все беды Империи начинались, когда крестьяне местной самообороны превращались в крепостных.
Алипия отрицательно покачала головой.
— Мой дядя всегда принимает решения сам. Он не спрашивает советов. -Глаза Алипии сверкнули. — Он принял хорошее решение.
Судя по всему, того же мнения держалось большинство видессиан, которые окружили Скавра, поздравляя его. Возможно, кое-кто желал заранее подольститься к человеку, столь быстро поднявшемуся в фаворе у Императора. Если среди гостей и были такие, кто считал чужеземца ниже себя, то они предусмотрительно держали свое мнение при себе.
Но Провк Марзофл оказался достаточно дерзок, чтобы выкрикнуть:
— Этот проклятый чужеземец не заслуживает милостей, которыми ты его осыпал!
Голос Турнзика стал ледяным:
— Когда твоя заслуги сравняются с его заслугами, Провк, ты можешь поспорить со мной. Но до той поры изволь прикусить язык.
Разъяренный, вспыльчивый аристократ выбежал прочь. Но этот инцидент был единственным темным пятном в торжестве сегодняшнего дня.
Марку, правда, пришлось пережить еще один напряженный момент, когда Туризин подвел его к столу с подарками и осведомился:
— Полагаю, ты сумеешь объяснить вот это.
«Это» — мастерской работы небольшая резная статуэтка из слоновой кости — изображала стоящего воина. Она была выполнена в изысканном макуранском стиле. Меч, который воин держал в правой руке, был из золота, а глаза — из громадных сапфиров.
— От Вулгхаша, — вяло сказал трибун.
— Знаю. Первый подарок, доставленный после заключения мира, держу пари. Ох, чума на вас всех!
Император, казалось, забавлялся.
— Чудесный шелк, — заметил Гавр, потрогав опытной рукой знатока гладкую мягкую ткань, выкрашенную в пурпурный цвет. — Дорогой подарок. Да будет мне также дозволено узнать, откуда это взялось?
— Тамасп, — сказал Марк.
Туризин поднял бровь при этом экзотическом имени.
— А, этот караванщик!.. Но как он узнал, что ты женишься?
— Понятия не имею, — ответил трибун. Однако ничто из всего, что делал Тамасп, не могло поразить Марка сильнее. Казалось, караванщик действительно был провидцем… или же получал информацию из самых необычных источников.
Сюрпризом был и метательный нож хорошей закалки, лежавший рядом со свертком шелка. Нож был подарком Камицеза, и Марк немного этому удивился -он думал, что его бывший командир начисто лишен сентиментальности.
В зале играли арфа, несколько флейт и виолончелей. Музыка звучала мягко и спокойно. Трибун, который вообще плохо разбирался в музыке и почти не имел слуха, едва замечал ее.
Но Сенпата Свиодо она чрезвычайно раздражала. Он бросил слуге несколько медяков и передал ему пароль, чтобы тот мог сходить в казарму легионеров и его там не приняли бы за вора. Слуга убежал и вскоре вернулся с любимой лютней васпураканина.
— Ха! Молодец парень, быстро обернулся, — сказал Сенпат и дал ему еще две монетки. С этими словами молодой васпураканин одним прыжком забрался на возвышение, где пиликал оркестр. Ошеломленные музыканты остановились.
— Довольно ерунды! — крикнул Сенпат. — Сейчас вы послушаете песню, которая гораздо больше подходит к нашему празднеству!
Он ударил пальцами по струнам, заиграв быструю, звонкую и веселую мелодию. Все невольно повернулись к Сенпату, будто притянутые магнитом. Он запел сильным, чистым тенором, ударяя в такт сапогом об пол.
Не многие из присутствующих понимали слова васпурканской песни, но никто не мог усидеть на месте. Буйно-веселая мелодия понеслась по залу, и вскоре все пирующие кружились в безудержной пляске — круг налево, круг направо. Они поднимали руки, хлопали в ладоши, отбивая такт вместе с Сенпатом.
Сапожок Алипии нетерпеливо притоптывал под столом.
— Пошли, — сказала она, коснувшись рукава Марка. Он отодвинулся, поскольку танцевать по-настоящему не умел, но сдался, заметив разочарованный взгляд жены. В конце концов Марк позволил стянуть себя во внешний круг танцующих.
— Так легко ты не отделаешься! — сказал Гай Филипп. Предатель-центурион затащил Скавра с Алипией в самый центр. Остальные, смеясь и хлопая, подталкивали их все дальше и дальше, покуда молодые не очутились на открытом пространстве, где в полном одиночестве отплясывал неистовый рыжеволосый Виридовикс — неподражаемый танцор.
— Сейчас я посторонюсь, чтобы вам было где поплясать на славу, -сказал кельт, отступая.
Вот когда Скавр понял, что такое произносить проповедь после Бальзамона. Трибун брыкался и ударял ногами, иногда в такт музыке, но чаще — нет. Даже рядом с худенькой и грациозной Алипией, которая помогала ему как могла, он знал, что являл собой весьма жалкое зрелище. Но очень скоро понял, что это, в общем, не имеет значения. Жених обязан быть в центре. А до остального никому не было дела.
Сенпат Свиодо закончил песню виртуозным перебором струн, после чего выкрикнул «Хей!» и прыгнул с возвышения, держа лютню над головой. Его наградили штормом аплодисментов.
Задыхаясь и пыхтя, Марк стремительно выскочил из круга.
Таланты Сенпата и его красивое, точеное лицо привлекало к нему множество восхищенных поклонниц. Сенпат безудержно флиртовал со всеми подряд, но не делал ни одного лишнего шага. Скавр видел, как он заговорщически подмигнул жене. Неврат невозмутимо наблюдала за ним; она знала, что ее чести ничто не угрожает, и давала ему возможность забавляться.
Виридовикс, подумал Марк, после своего великолепного танца тоже, небось, купается во внимании дам. Однако Марк нигде не мог найти кельта, несмотря на то что высокий рост и огненная грива делали его заметным даже в большой толпе людей. Впрочем, Виридовикс вскоре вернулся, сопровождаемый молодой знатной дамой, которая (не очень даже скрываясь) оправляла на ходу измятое платье.
Трибун нахмурился; ему только сейчас пришло в голову, что Виридовикс исчезает не в первый раз… Кельт, должно быть, уловил выражение лица Скавра, глядящего на него через весь зал.
— Да, ты прав, — сказал Виридовикс по-латыни, когда оказался рядом с Марком. — Я свинья, это уж точно.
Только сейчас Марк заметил, как он пьян.
Глаза Виридовикса наполнились слезами.
— Моя милая Сейрем мертва. Она лежит, холодная, в могиле, а я, как кобель, забавляюсь с Идоксией и с этой… Позор мне, я так и не узнал имя второй девки!
— Ничего, ничего. — Марк положил руку ему на плечо.
— Тебе-то легко говорить, когда рядом с тобой чудесная жена и все такое прочее. А я… Я могу только позавидовать, как тебе повезло. Эти любовные шашни — жестокая насмешка, но как еще обрести то, что я потерял?
— Что его терзает? — спросила Алипия. Она не понимала разговора, но без всяких слов видела, что Виридовикс страдает. Скавр кратко рассказал Алипии о его горе.
Принцесса отнеслась к беде Виридовикса очень серьезно, как будто разбирая историческую коллизию.
— Думаю, неправильно смешивать то, что называется «заниматься любовью», и настоящую любовь. Нет более быстрого пути к сердцу женщины, чем тот, что начинается у нее между ног. Но есть куда более надежные и верные.
— О, она мудра, — сказал Виридовикс, обдумав слова Алипии. Он повернулся к Марку и внезапно обрел пьяно-торжественный вид. — Она настоящее сокровище. Береги ее.
— Хочешь, чтоб я уложил его в постель, Скавр? — Горгид появился рядом с трибуном, как всегда в тот момент, когда был нужен.
— Ладно, так и быть, пойду с тобой. — Некоторое время Виридовикс беседовал сам с собой, потом с большим уважением поклонился Алипии. -Госпожа, я, пожалуй, удалюсь! Позор мне, что я был болваном и бросил темное пятно на ваш свадебный день.
— Глупости, — ответила Алипия твердо. — Печаль нужно разделять с друзьями, как и радость. К сожалению, это не всегда получается. Я помню… — Ее голос стал мягким и тихим, а глаза затуманились. Марк обнял ее за талию. Она вздрогнула и снова пришла в себя. — Не бойся, милый. Со мной все в порядке, правда.
Она говорила тихо, но с той же решительностью, с которой разговаривала с Виридовиксом. Увидев, что Скавр все еще тревожится, она добавила:
— Мы в самом деле подходим друг другу. Вот ты и доказал это. Ведь ты сразу замечаешь, когда я становлюсь печальной. А вот тебе доказательство от меня. — Она поцеловала его, что вызвало громкие одобрительные крики у пирующих. — Ну вот. Теперь ты веришь мне?
Самым лучшим ответом, который у него нашелся, был ответный поцелуй. Кажется, это был самый правильный ответ.

* * *
Гости еще распевали пьяные песни в темноте за стенами уединенного дворца — личных апартаментов императорской семьи. Но никто не следовал за Марком и Алипией в само здание, за исключением Туризина и Алании. Однако императорская чета тут же направилась в свои покои.
Трибун широко раскрыл дверь в комнату, отведенную им с Алипией, -здесь молодоженам предстояло жить до отъезда в поместья, пожалованные Императором, 3апотевший кувшинчик вина покоился в чаше колотого льда, рядом лежал один-единственный бокал (общий для жениха и невесты). Шелковые одеяла и мягкие меха устилали постель. Масляный светильник горел на ночном столике у кровати.
Вдруг Алипия взвизгнула:
— Что ты делаешь? Отпусти!
Марк поставил ее на ноги, но уже в самой комнате. Улыбаясь, он сказал:
— Всю свадьбу я честно следовал видессианским обычаям. И не жаловался, делал все, как положено. Но уж от этого римского обычая я отступать не собираюсь. Невесту нужно перенести через порог на руках.
— О… Ну ладно. Но ты мог бы предупредить меня заранее.
— Прости. — Он выглядел таким сокрушенным и виноватым, что Алипия прыснула. Марк вздохнул с облегчением и закрыл дверь на замок и засов, после чего тоже рассмеялся.
— Что это, муж мой? — спросила Алипия. Она произнесла эти слова с гордостью обладания. — Или, что будет более правильным, дважды доказанный муж мой?
— Знаешь, — сказал Марк, — я только что подумал, что в первый раз закрываю за нами дверь и не боюсь, что кто-нибудь в нее вломится.
— Благодарение Фосу, — тут же отозвалась Алипия. Ее смешок прозвучал немного нервно. — Но эта дверь, заметь, еще и более крепкая.
— Ты права. Можно, я не буду обсуждать достоинства нашей двери всю ночь?
— Можно. — Она бросила беглый взгляд на кувшин. — Хочешь немного вина? Оно очень неплохое, но еще один бокал — и я засну.
— Нет, — сурово ответил Марк. — Я и так выпил изрядно.
Он снял с головы душистый свадебный венок и хотел уже отбросить его в сторону.
— Не делай этого! — воскликнула Алипия. — Венки нужно повесить на края кровати на счастье.
Она сама повесила венки на угловые шишечки кровати. Трибун шагнул вперед и нежно коснулся ее лица. Она обняла его, прошептав:
— О Марк, мы прошли через все испытания. Я так люблю тебя.
У него было еще мгновение ответить: «И я тебя», прежде чем их губы встретились. Толстые церемониальные халаты мешали объятию почти так же, как в прошлом доспехи.
— Скорее, — сказала Алипия, когда он начал снимать халат.
— Здесь довольно холодно. Если ты лежишь в постели один, конечно.
Когда он сбросил одежду с плеч, Алипия вдруг нахмурилась.
— Этот шрам новый. — Она провела пальцем по длинному шраму на его груди.
— Это та рана, которую я получил в Машизе. Могло быть хуже, но Горгид исцелил меня.
— Помню, ты рассказывал об этом. Ты был ранен в грудь — честная рана. Но похоже, мне нужно снова привыкать к твоему телу, милый.
— У тебя будет для этого много лет.
Она еще крепче прижала его к себе.
— Да. О да.
Он потуши светильник.

* * *
Гай Филипп шагал по площади Паламы, шлепая по лужам.
— Дело к весне. Снега, похоже, больше не будет.
Марк купил у лоточника маленького жареного спрута, съел его и теперь облизывал пальцы.
— Как бы мне хотелось убедить тебя поехать с нами на запад!
— Мы с тобой сто раз обсуждали это, — терпеливо ответил старший центурион. — Ты хочешь жить в своем поместье, отлично. Это твое дело. Что касается меня, то я вырос в селе — и удрал оттуда так быстро, как только смог.
— Все будет совсем иначе, — запротестовал Скавр. — Ты получишь большой кусок собственной хорошей земли, где сможешь делать все, что угодно. Это тебе не тот крошечный клочок, где можно помереть с голоду, как было в Риме.
— Ну что ж, в таком случае я помру там от скуки. Ну уж нет. Я предпочитаю заниматься своим делом. Гавр предоставил мне неплохой дом в столице. Обучать пехотинцев — это работа, которую я действительно хорошо выполняю. И не бойся, латынь я не забуду. Со мной в городе остается немало римлян.
Это было правдой. Хотя большинство легионеров с радостью согласились получить от Марка наделы земли, примерно пятьдесят солдат и офицеров предпочли служить Императору и дальше. Туризин был рад оставить их у себя. Он желал создать в видессианской армии легион по римскому образцу, и ему необходимы были для этого римляне старой выучки.
— Кроме того, мы нужны Империи, — добавил Гай Филипп. — Вы там быстро утратите боевые качества, поглощенные сбором урожая, скотиной и пацаньем, которое будет отвлекать вас от тренировок. Вы станете крестьянами и не сможете передать свое искусство сыновьям. Римская боевая наука будет потеряна для вас навсегда. Пусть же это учение переймут имперцы. И хорошенько запомнят его — а под моим руководством они запомнят его навеки, можешь не сомневаться. Я не писака, как Горгид. Какую еще память я могу оставить по себе? Какой памятник старшее центуриону лучше, чем хорошо обученная армия?
— Любой, кто останется в живых после твоих тренировок, запомнит их на всю жизнь, — заверил его Марк.
Гай Филипп крякнул, в основном от удовольствия. Трибун продолжал:
— Ну хорошо, ты убедил меня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67