Марк услышал стон боли.
Приказ Авшара не убивать римлян связал солдатам руки. Живые орудия князя-колдуна потеряли несколько человек из-за того, что опасались нанести своим противникам слишком тяжелые увечья. А римляне сражались с отчаянной жестокостью, пытаясь вынудить врагов поскорее прикончить их.
Наконец один из стражников ударил Марка по затылку пудовым кулаком. Трибун рухнул как подкошенный. Он уже не видел, как йезды кучей облепили Гая Филиппа и повалили его на землю. Раскатистое эхо, донесшееся из тоннеля за потайной дверью, вернуло полуоглушенного Скавра к действительности. Кто-то отчаянно вскрикнул, затем вновь наступило молчание.
Спустя короткое время из тоннеля выбрался широкоплечий стражник, сгибаясь под тяжестью лежавшего у него на плечах трупа. Марк увидел крупный нос, квадратную седеющую бороду, знакомые одежды. Глядя в остекленевшие глаза убитого кагана, невозможно было поверить, что совсем недавно в них светился недюжинный ум.
Жуткая улыбка Авшара стала еще шире.
— Хорошая работа, — сказал он. — Как он был убит?
Колдун говорил по-видессиански, но охранник тем не менее отлично понял его. Он ответил на своем языке. Авшар нетерпеливо дернул щекой.
— Какое мне дело до того, что твой глупый товарищ убит? Смерть -возмездие нерадивым. Отдай эту падаль другим солдатам, дабы они повесили его на веревке. А ты отныне — сотник. Ступай. Сними эти тряпки, которые ты носишь, подбери себе что-нибудь получше.
Солдат ответил легким протестом: дескать, он не заслуживает такой высокой чести… Авшар придал своему ледяному голосу дружелюбный тон, насколько ему это удалось:
— О нет, ты вполне заслужил награды. Наздат, Гандутав, проводите сотника и помогите ему облачиться в лучшие одежды.
Хлопая солдата по спине и поздравляя его, два йезда увели новоиспеченного сотника. Другие стражники унесли труп.
Если не считать троих солдат, все еще державших за руки трибуна и Гая Филиппа, в тронном зале совсем не осталось охраны. Но Авшару и не требовалась стража.
Князь-колдун тем временем собрал в тронном зале знать и придворных Вулгхаша. Он согнал их, как стадо, — дерзких, надменных, спесивых макуранцев и жестоких, отважных йездов. Все они прятали глаза, смотрели себе под ноги, на стены зала — куда угодно, лишь бы не встретиться взглядом с колдуном.
Авшар зарычал на них, и они пали на колени, а потом и распростерлись перед ним на полу. Гибкие макуранцы сумели сделать это изящно, йезды же преклонились перед новым владыкой медленно и нехотя. Но ни один из присутствующих не посмел отказаться от этой церемонии.
— И ты тоже, — велел Авшар Марку. — Я слыхал, что ты не преклонял колен даже перед Автократором Видессиан. Но я могущественнее и выше, чем он, ибо я одновременно и жрец, и повелитель, Патриарх и Император. Все они признают мою власть и силу моего бога. Ты тоже признаешь их.
По приказу Авшара стражники проволокли Скавра вперед и бросили к ногам колдуна. От сапог Авшара все еще пахло лошадиным потом. Он грубо пнул Скавра в плечо и вдруг спросил:
— Что ты сделал с головой Маврикия Гавра?
— Похоронил, — ответил Марк, слишком ошеломленный для того, чтобы промолчать.
— Какая жалость! Теперь, когда я получу голову Туризина, комплект будет неполным. Ну что ж, пусть будет так. Место головы Маврикия займет твоя.
Авшар приблизился к мечу трибуна. Чудесное оружие все еще лежало там, где Скавр выронил его во время схватки. Князь-колдун наклонился, чтобы поднять меч с пола, но задержался прежде, чем его рука успела коснуться рукояти.
Галльский меч уже показал себя достаточно опасным. Он сумел отразить многие из чар Авшара. Слишком опасное оружие. В последний миг князь-колдун побоялся его трогать.
— Табари! Приблизься.
— Да, мои повелитель, — с готовностью ответил человек, которого римлянин спас от смерти. Он распростерся перед колдуном и, косившись пола лицом, произнес: — Высокая честь для меня — видеть тебя вознесенным на достойную тебя высоту. Твои последователи ждали… О, долго ждали этого дня!
— И я тоже ждал, — сказал Авшар. — Я тоже.
Марка мутило не только от удара по затылку. Спасти вельможу Йезда было для него само по себе крупной неприятностью. Но собственными руками вырвать из когтей смерти одного из приспешников Авшара! Угодить в плен к князю-колдуну! Мысль об этом причиняла Марку невыносимую муку.
Поглощенный своими терзаниями, Скавр едва заметил, как двое стражников вздернули его на ноги. Еще двое подняли с пола Гая Филиппа. Старший центурион яростно сопротивлялся, однако вырваться так и не смог.
Авшар повелел Табари, указывая на галльский меч:
— Отнеси этот кусок ржавчины в мои подземные покои. Ты знаешь подвалы достаточно хорошо и отыщешь их без труда.
Табари неприятно засмеялся:
— О да, мой повелитель!
— Я так и думал. И отведи в тюрьму этих ублюдков. — Авшар ткнул пальцем в сторону римлян. — Возможно, заколдованный меч откроет мне свои тайны, если сперва накалить его, а затем остудить в крови его прежнего владельца,
— Какая глубокая мысль! — восхитился Табари, убив последнюю, уже слабую надежду Скавра на то, что макуранец еще помнит добро и попытается помочь своим спасителям.
Табари махнул рукой стражникам, и те потащили трибуна из тронного зала. Он услышал, как Гай Филипп у него за спиной изрыгает проклятия.
Голос Авшара преследовал пленников:
— Наслаждайтесь этим, пока можете, ибо больше в вашей жизни ничего приятного не будет! Вы подохнете, как паршивые собаки!
Сопровождаемые стражниками и Табари, пленники ступили на узкую винтовую лестницу, вырубленную прямо в глыбе камня позади тронного зала. Когда их волокли вниз, в темноту, откуда-то сверху донесся пронзительный женский крик. Атосса, тупо подумал Марк. Должно быть, она вошла в тронный зал. Ее голос почти сразу же прервался.
— У Вулгхаша есть сын, — проговорил Гай Филипп.
— Бессмысленно, — отозвался Марк. — Сам Вулгхаш не сумел выстоять против Авшара в своем собственном дворце. У Кобина нет шансов.
— Проклятие, ты прав, — вздохнул центурион. — А я было поверил, что Вулгхаш спасется. Он был ведь готов к любой неожиданности… А как взвыл Авшар, когда открылась потайная дверь! Проклятый колдун понятия о ней не имел.
Расслышав имя своего повелителя, стражники заворчали добродушно и преданно. Однако они, похоже, не обращали большого внимания на разговор пленников. Возможно, вкладывая в их головы слепую преданность собственной персоне, Авшар немного не рассчитал сил и вовсе лишил бедняг ума. Понадеявшись на это, Марк попытался вырваться. Но хватка стражников стала только крепче. Похоже, заклинание никак не сказалось на физической силе безмозглых орудий Авшара, уныло подумал трибун. По крайней мере, солдаты не имели ничего против того, чтобы пленник вертел головой, оглядываясь по сторонам.
Спускаясь по лестнице, они миновали уже несколько тоннелей. В некоторых размещались склады, из других доносился стук кузнечного молота. Они спускались все ниже и ниже. Несколько раз видели слуг, заменявших сгоревшие факелы новыми. Даже глубоко под землей факелы горели ярко и не дымили.
Порыв холодного ветра вдруг коснулся щеки Марка. Да, макуранские владыки, похоже, сумели сработать в своих подземельях куда более эффективную систему вентиляции, чем видессиане. Марк поневоле сравнивал подвалы Машиза с тюрьмой, расположенной под архивами Видесса. Интересно, много ли людей посидели в тюрьмах и в Видессе, и в Машизе, чтобы иметь возможность сравнивать их?
Когда Марк пробормотал это себе под нос. Гай Филипп отозвался лающим смехом:
— По-моему, тут хвастаться особенно нечем.
Скавр кивнул. Пожалуй, не стоило делать такого резкого движения. От боли голова у него разламывалась на части.
Стражники наконец повернули налево и вошли в пустой и тихий боковой тоннель.
— Да, господа, мы почти уже на месте, — проговорил Табари.
Он молчал на протяжении всего пути. Впрочем, римляне не особенно рвались разговаривать с предателем. Но сейчас, когда всякая надежда на спасение была уже потеряна, трибун повернулся к нему, чтобы попросить последнего одолжения:
— Возьми мой меч и убей нас обоих. Мы спасли тебе жизнь — помоги теперь нам!
— Позволь мне самому судить о моих долгах! — Табари поднял галльский меч и неожиданно зарубил одного из стражников.
Гай Филипп действовал так, словно ожидал этого. Он резко развернулся и схватился с другим стражником, чтобы Табари успел выдернуть меч из тела убитого.
Охранники Скавра заколебались на несколько мгновений, и это было их роковой ошибкой. Пока они стояли в замешательстве, Марк ударил одного из них ногой по колену, и тот со стоном повалился. В ту же секунду трибун вскочил ему на спину и выхватил из-за пояса врага кинжал.
Йезд оказался силен, как бык. Противники в бешенстве катались по полу, рыча от злобы. Трибун почувствовал, что противник берет верх. Стражник высвободил руку. По ребрам Скавра скользнул кинжал. Широко раскрыв от боли рот, трибун попытался снова схватить врага за запястье, одновременно ожидая в любую секунду смертельного удара. Я все-таки заставил их убить меня, подумал он почти торжествующе.
Тяжесть тела противника, навалившегося на Марка, увеличилась вдвое. Трибун застонал и отчаянно толкнул йезда обеими руками. Солдат безжизненно отвалился, нож выпал из бессильной руки. Под левой лопаткой у него торчал кинжал. Гай Филипп выдернул из трупа оружие и вложил его в ножны. Ноздри Марка дрогнули, уловив резкий запах крови.
Остальные стражники были уже мертвы.
— У этого ублюдка была крепкая башка, однако не крепче каменного пола, — заметил старший центурион, показывая на одного из убитых.
Табари наклонился над последним из врагов, перерезал ему горло и вытер галльский меч о его одежду.
— Ты ранен, — заметил йезд, указав на красное пятно на груди Марка.
Табари помог трибуну снять тунику и разрезал рубаху одного из солдат, чтобы перевязать длинную резаную рану, начинающуюся на груди и оканчивающуюся у нижнего ребра.
Кровотечение стало слабее, но не прекратилось. Грубая повязка скоро набухла от крови.
— Значит, твои приветствия Авшару во дворце были только игрой? -спросил у Табари Гай Филипп. В голосе старшего центуриона звучало сомнение. Он все еще держал кинжал наготове.
— Нет, — ответил Табари.
Без лишних слов Гай Филипп приготовился броситься на йезда.
— Выслушай для начала, — быстро вмешался Марк.
Табари спокойно продолжал:
— Я давно уже отдавал предпочтение Авшару перед Вулгхашем. Авшар сделает Йезд великим и могущественным! Но о моих долгах да будет мне позволительно судить самому.
И отдал трибуну галльский меч. Марк быстро схватил свое оружие, без меча он чувствовал себя получеловеком.
Лишенный сентиментальности Гай Филипп резко сказал министру:
— Ты что, парень, совсем в уме повредился? Когда этот иссохший двигающийся труп узнает, что ты отпустил нас, ты позавидуешь той участи, которую он нам готовил.
— Такая мысль уже приходила мне в голову. — Табари поднял бровь. -Поэтому я прошу вас хорошенько поколотить меня. Надеюсь, вы не нанесете мне непоправимых увечий. Если я буду оглушен и избит, если меня найдут среди трупов, все поймут, что я сражался, покуда меня не одолели.
— И как же нам быть? — спросил Марк.
— Ты можешь идти?
Скавр с трудом сделал один шаг и едва не пришел в отчаяние. Он чувствовал, как кровь тонкой струйкой стекает на живот. Собрав все свои силы, трибун сказал:
— Если необходимо, смогу. Думаю, ради того, чтобы вырваться из когтей Авшара, я соглашусь даже взлететь.
— Идите вон туда, вниз, в лабиринт. — Табари указал на отверстие в каменной стене. — Тоннели тянутся во всех направлениях на десятки миль. Никто сегодня не знает всех путей, за исключением, пожалуй, Вулгхаша, но тот уже мертв. Возможно, вам удастся вырваться на свободу. Это единственная надежда на спасение.
— Кажется, и впрямь легче взлететь, — пробормотал Гай Филипп недоверчиво, разглядывая черную дыру. Но другого выхода не было, и старший центурион понимал это не хуже Марка.
Табари замер в напряженном ожидании.
— К вашим услугам, — произнес он.
Гай Филипп приблизился к йезду и похлопал его по плечу.
— Я никогда не делал такого прежде в качестве услуги, — заметил он и, не закончив фразы, с силой погрузил свой жилистый кулак в живот Табари. Министр согнулся пополам. Гай Филипп ударил его в челюсть. Табари рухнул на пол, потеряв сознание.
Потирая гудящие от удара костяшки пальцев, центурион разорвал тунику Табари и провел кинжалом по его груди, оставив кровавую царапину.
— Теперь они решат, что мы сочли его убитым.
— Не забудь разрезать тунику тоже, — напомнил Марк.
Гай Филипп обругал себя за недогадливость и последовал совету друга.
Марк снял с поясов убитых стражников фляги с водой — ведь неизвестно, сколько им придется блуждать в лабиринте. Жаль, что у йездов не было с собой провизии. Гай Филипп выдернул один за другим все факелы из гнезд в стене тоннеля.
— Зачем ты это делаешь? Нам будет легче видеть, что творится в темноте.
— Зато те, кто побежит за нами, смогут легко нас найти, — ответил ветеран. Теперь настал черед Скавра хмуриться и ругать себя за недогадливость.
Гай Филипп добавил:
— В конце концов, нам придется зажечь факелы, но к тому времени мы будем уже так далеко от преследователей, что это не будет иметь большого значения.
И старший центурион бросился к темному входу в тоннель. Марк нехотя последовал за ним.
Оба римлянина пошли, держась за руки, чтобы не потерять друг друга в неосвещенном лабиринте. Кольцо света за их спиной постепенно уменьшалось и наконец исчезло, когда тоннель круто повернул вправо. Впереди и позади застыла густая, непроницаемая темнота.
Теперь Гай Филипп шел впереди, высоко подняв горящий факел. Марк изо всех сил старался не отставать. Рана как будто онемела. Марку казалось, что кровотечение прекратилось, но потеря крови сделала его слабым. Несмотря на все свои усилия, он отставал, и тьма стала сгущаться вокруг него.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67