Что, если намдалени снова вцепятся ему в горло, как это случилось в прошлом году? Сейчас я слишком слаб, чтобы идти на такой риск. Видессиане свяжут меня договорами по рукам и ногам, лишат свободы действий. Если бы у меня было хоть что-нибудь, что я мог бы предложить Гавру… Тогда, возможно, все было бы иначе. Но сейчас… — Ариг вздохнул. — Я знаю, что все вы желаете мне добра. Но сделаться командиром имперских наемников -незавидная участь. Это немногим лучше, чем стать вожаком шайки грабителей. Что будет с моим кланом, если место кагана займет Дизабул? Я должен вернуться со своими людьми в Шаумкиил!
Виридовикс поразился тому, как возмужал и вырос его друг. Всего лишь за один год Ариг превратился из буйного юноши, который кутил в Видессе, в умного, дальновидного вождя.
— Он повзрослел и далеко обошел меня в этом, — удивленно пробормотал кельт, обращаясь к самому себе. — Я пошел бы на край света, чтобы только отомстить, и будь я проклят, если бы стал при этом думать о последствиях. Каким смелым и мудрым правителем он станет! Он всегда сначала думает о людях, а уже потом о самом себе.
Горгиду Ариг напомнил величественного героя старинной трагедии. Сколько же вождей эрзерумцев клялись вернуться из Йезда с победой! И все они были побеждены и отброшены в горы Эрзерума. Теперь же и Эрзерум остался далеко позади. В горах Дилбата Ариг оказался в ловушке, как загнанный охотниками кабан.
— Что предрекают духи твоему шаману? — спросил Арига Агафий Псой. Видессианский офицер достаточно долго прослужил на самом краю степи, чтобы серьезно относиться к ясновидению энари кочевников. Скилицез хмуро посмотрел на своего соотечественника. Глубоко верующий человек, он не слишком терпимо относился к языческим культам.
— Толаи несколько раз вопрошал духов, но не слишком хорошо понял их ответы. Мы чересчур приблизились к этому… — Ариг указал на едкий дым, поднимавшийся над пирамидой. Не было нужды продолжать; Горгид сразу узнал запах горящего мяса — однажды грек помогал выносить трупы из сгоревшего здания…
— «Сама земля под нашими ногами полнится ловушками», так сказал Толаи, — добавил Ариг.
— Языческие предрассудки. — Скилицез осуждающе сдвинул брови, однако вынужден был признать: — Вероятно, заявление шамана можно принять в качестве метафоры. Зло действительно окружает Машиз со всех сторон.
Скилицез тоже без труда понял, чем пахнет в столице Иезда, -видессианская армия нередко применяла для своих катапульт горючие смеси.
— Метафора? — Гуделин иронически приподнял бровь. — Я не мог даже помыслить, чтобы столь грубый солдафон, как ты, Ланкин, в состоянии был определить в чьей-либо речи метафору.
— В таком случае, кто из нас двоих сейчас явил невежество, Пикридий?
Виридовикс нарисовал пальцем в воздухе значок, как бы отмечая удачное попадание в цель:
— Хороший удар, Скилицез!
Булыжник, на который опирался Ариг, внезапно заскрежетал. Песок и маленькие камешки посыпались аршауму под ноги. Вскрикнув, Ариг отскочил в сторону.
— Это еще что такое? Неужели даже камни в этой проклятой стране ополчились на нас?
— Землетрясение! — тут же сказал Ракио. Горгид, Скилицез и Гуделин повторили его слова мгновением позже.
Но земля под ногами оставалась неподвижной. Камни осыпались только с большой гранитной скалы. Сама эта скала задрожала, точно живая.
— Мета… как ты там сказал? — торжествующе произнес Ариг, обращаясь к Скилицезу и хватаясь за саблю. — А мне так кажется, что это самая обычная ловушка. Нам останется только захлопнуть ее. Похоже, наши враги выбрали неудачное время для засады.
Товарищи аршаума также обнажили мечи.
Заскрежетав, валун стал плавно отодвигаться.
— Там внизу какая-то тропа, — сказал Ракио. Узкая темная щель под камнем уходила под землю. — У них тут, похоже, потайной ход!
Виридовикс отпрянул. Кельт сразу же вспомнил энари Липоксая в шатре Таргитая. Хаморский шаман разглядел в своих пророческих видениях пятьдесят глаз, дверь в горах и два меча. Первая часть предсказания оказалась такой страшной, что кельт добросовестно постарался забыть о том, что оно имело вторую и третью части.
Отверстие у основания скалы было достаточно широким, чтобы туда мог пройти взрослый человек.
— Кто бы там ни скрывался, я разрублю этого мерзавца до пупа! -крикнул Виридовикс. Высоко подняв меч и толкнув по дороге Ракио, он бросился к скале. Но едва кельт приблизился к отодвигающемуся камню, символы друидов на его клинке вспыхнули золотым огнем. — Осторожнее! — крикнул Виридовикс своим друзьям. — Похоже, там Авшар или кто-то из его колдунов.
Из недр подземелья донесся чей-то странно знакомый голос:
— Похоже, я свихнулся, Скавр. Мне показалось, что там, наверху, разоряется этот дубина-варвар.
Виридовикс едва не выронил меч на землю. Они с Горгидом обменялись ошеломленным взглядом. Затем кельт стал изо всех сил отодвигать камень. Грек бросился к нему на помощь. Каменная «дверь» зашаталась и покатилась вниз по склону.
Моргая от яркого света походных костров, двое римлян и их товарищ-кочевник кое-как выбрались из тоннеля. С диким криком радости Виридовикс широко раскрыл друзьям медвежьи объятия. Гай Филипп охотно обнял кельта, но Марк уклонился и поморщился.
— Прости — я ранен, — пояснил он. Даже сейчас, усталый, покрытый грязью и кровоподтеками, с ввалившимися щеками, Скавр оставался сдержанным и вежливым.
— Да хранит меня Фос, если это не Скавр! — прошептал Гуделин.
Насколько мог припомнить Горгид, это был первый случай, когда чиновник очертил знак солнца на груди.
Грек почти не слышал, как Ариг кричит своим воинам, что люди, выкарабкавшиеся из-под земли, противу всех ожиданий, оказались друзьями. Не требовалось быть врачом, чтобы заметить, что римляне еле живы от голода и лишений.
— Как вы здесь оказались? — почти выкрикнул грек, помогая друзьям устроиться возле одного из костров.
Ни Скавр, ни Гай Филипп не противились его помощи.
— Кайре, — устало проговорил трибун, обращаясь к греку.
Горгид отвернулся, скрывая внезапно набежавшие слезы. В этом мире ни один человек, кроме Марка, не мог бы сказать ему «привет» по-гречески. Это так похоже на Скавра!
Марк взглянул на врача, потом перевел взгляд на Виридовикса, все еще не веря, что видит их наяву.
— Отсюда до степей — немалый путь, — выдавил он наконец.
— От Видесса тоже неблизко, — заметил Горгид. Он был слишком ошеломлен, чтобы вдаваться в подробности.
— Неужели это действительно ты, шарлатан? — спросил Горгида Гай Филипп. — Ты просто чудовище с этой бородищей.
Голос Гая Филиппа звучал грубовато и язвительно, как всегда, и это как ничто другое помогло Горгиду поверить, что перед ним действительно старший центурион.
— Лучше уж бородища, чем та жалкая рассада, которая торчит на твоей физиономии, — огрызнулся грек.
Человек, который выбрался из тоннеля вместе со Скавром и Гаем Филиппом, уселся рядом с трибуном. Это был йезд, но грязный даже по степным меркам, к которым грек уже притерпелся. Лицо йезда было окровавлено. Этот странный кочевник на удивление свободно владел языком Империи.
— Аршаумы, видессиане!.. Клянусь всеми богами, какие только существуют!.. — произнес он сердито, оглядываясь вокруг. Затем обратился к Марку: — Ты знаешь этих людей?
Задетый резким тоном йезда, Виридовикс положил на его плечо свою тяжелую ладонь.
— Не язви, ты!.. Да сам-то ты кто будешь? Враг или Друг?
Йезд гневно стряхнул руку кельта и, не мигая, без всякого страха уставился ему в лицо.
— Еще раз дотронешься до меня — быстро увидишь, кто я такой. — Его угроза прозвучала холоднее дыхания зимы. Меч Виридовикса на несколько дюймов вышел из ножен.
— Это друг, — быстро вмешался Марк. — Он помог нам спастись. Его зовут…
Он запнулся, не уверенный в том, что Вулгхаш захочет называть себя своим настоящим именем.
— Шарвеш, — заключил каган так спокойно, что заминка не показалась ни долгой, ни подозрительной. — Меня захватили в плен, когда Авшар сверг Вулгхаша. Однако я сумел вырваться на свободу. Некоторое время провел в подземных тоннелях, а потом встретил этих двоих. Они тоже уносили ноги от проклятого колдуна…
Скавр восхитился выдержкой кагана. Если не считать того, что Вулгхаш назвался чужим именем, он ни на волосок не уклонился от правды. Более того, новость заставила окружающих мгновенно забыть о существовании какого-то таинственного йезда.
— Авшар… что?!! — вскрикнули в голос Скилицез, Гуделин и Ариг, один громче другого.
Вулгхаш подробно рассказал обо всем, что произошло в Машизе, добавив, что сам он являлся одним из тех телохранителей кагана, что отказались покориться воле князя-колдуна.
— Таким образом, Машиз — в стиснутом кулаке Авшара, — заключил Вулгхаш. — Вы — его враги, верно?
Рычание его слушателей было достаточно красноречивым ответом.
— Отлично. Позвольте попросить у вас лошадь. У меня есть родные на северо-западе. Из-за меня им может грозить опасность. Надо предупредить их, пока еще есть возможность.
— Выбирай любого коня, — моментально отозвался Ариг. — Хотел бы я, чтобы ты отправился с нами, однако вижу — ты лучше знаешь, что тебе делать.
В знак благодарности Вулгхаш коротко кивнул. Когда он направлялся к привязанным лошадям, Марк, несмотря на протесты Горгида, с трудом поднялся на ноги.
— Шарвеш! — позвал он.
Каган Йезда обернулся и остановился, ожидая, пока римлянин подойдет к нему поближе.
— Окажи мне услугу, — тихо сказал Скавр, стараясь, чтобы его мог услышать только один Вулгхаш. — Наложи чары на меч Виридовикса — вон того верзилы с рыжими волосами, — как ты сделал это с моим мечом, чтобы Авшар не напал на его след.
— С какой стати? Я не называл его своим другом. У меня нет никаких обязательств перед ним.
— Он мой друг.
— Насколько я понял, и Туризин Гавр — тоже. Меня это не касается, -холодно ответил Вулгхаш. — Пока Авшар преследует тебя, он не сможет преследовать меня. Вот так обстоят дела. Нет, я не стану выполнять твою просьбу.
— В таком случае, почему я должен позволить тебе спокойно уйти? Мы в состоянии задержать тебя здесь силой.
— Ну что ж, делай как считаешь нужным. Если ты надеешься вырвать у меня магию силой, не смею останавливать тебя. Попытайся! — Каждым своим жестом Вулгхаш выражал презрение к любому, кто нарушил бы клятву дружбы.
Марк почувствовал, как уши его запылали. В конце концов, каган изрядно пострадал из-за римлян. Марк не имел права силой заставлять Вулгхаша делать то, чего он не хотел делать по доброй воле.
— Поступай как тебе угодно, — молвил трибун, отступая в сторону.
На лице кагана появилось живое выражение.
— Если мы еще когда-нибудь встретимся, я хотел бы только одного: чтобы ты был моим другом. Моим настоящим другом. — Интонация, с которой Вулгхаш произнес последнюю фразу, сделала ее более чем понятной.
Попрощавшись таким образом с Марком, каган Иезда направился к табуну. Когда аршаум, чью лошадь Вулгхаш выбрал для себя, начал протестовать, Ариг отдал своему воину одну из собственных.
У лошади не было седла, но для Вулгхаша не составляло затруднений ездить верхом и без седла. Он махнул рукой Аригу, ударил лошадь пятками и поскакал в сторону гор.
Трибун вернулся к костру, но сесть для раненого оказалось не легче, чем встать.
— Ложись-ка, — велел ему Горгид. — Ты это заслужил.
Скавр растянулся на земле и уже начал было засыпать, когда одна мысль внезапно пришла ему в голову.
— Боги! — воскликнул он, махнув в сторону разверстого подземелья. -Сам Авшар в любой миг может появиться из этой дыры!
— Проклятие! — рыкнул Гай Филипп. — Все эти невероятные истории, наша встреча… Я совсем забыл об этом ходячем трупе. Сюда, наверное, бежит сейчас половина всех иездов Машиза.
Ариг быстро прикинул: уходить или сражаться.
— Уходим, — решил он.
Аршаумы свернули лагерь с быстротой, которая поразила даже римлян. Разумеется, подумал Скавр, кочевникам не приходилось иметь дела с инвентарем легионеров и их многочисленным имуществом. Аршаумам нужно было лишь свернуть шатры, оседлать лошадей и тронуться в путь.
Они отъехали недалеко, всего на пять или шесть километров к юго-западу от тоннеля. Теперь Машиз был скрыт горами Дилбата.
Хотя путешествие было коротким, но, покачавшись на спине степной лошадки, Марк и Гай Филипп побелели. Когда они наконец спрыгнули с седел, состояние Скавра настолько очевидно ухудшилось, что Горгид сказал повелительным, не терпевшим возражений тоном:
— Сбрось с себя эти тряпки, мне нужно осмотреть тебя.
Врач научился командовать не хуже офицера, и Марк машинально подчинился. Глаза Горгида слегка расширились, но грек был слишком хорошо воспитан, чтобы выдать свои мысли. Он прошелся руками по всей длине резаной раны, запоминая реакцию Скавра на каждое движение пальцев. При этом он бормотал себе под нос по-гречески:
— Краснота и опухоль, боль и жар… — Затем он заговорил со Скавром: — Твоя рана воспалилась.
— Ты не мог бы дать мне какое-нибудь лекарство, чтобы остановить воспаление? Я должен быть в состоянии сесть в седло.
Марку показалось, что Горгид даже не слышит его. Грек сидел, уставившись в огонь. Хотя дышал он глубоко и ровно, он казался отлитым из бронзы; его спокойное лицо застыло. Марк вдруг понял, что врач даже не моргает.
Горгид повернулся и коснулся руками груди трибуна. Его прикосновение было сильным, и оно задело то место, где боль была нестерпимой.
Скавр бессознательно открыл рот, чтобы вскрикнуть, но, к своему изумлению, обнаружил, что руки врача не принесли никакой боли. Скорее наоборот: Марк почувствовал, что резкая боль сменяется теплой волной покоя. На смену смертельной усталости приходило ощущение бодрости, которого Марк не знал с тех пор, как стал пленником Авшара.
Пальцы грека нашли то место в ране, откуда исходил самый сильный жар. При каждом уверенном, сильном нажатии трибун чувствовал, как жар и боль отступают.
Когда Горгид снял руки с раны, она превратилась в бледный длинный рубец, точно прошло уже несколько лет с той поры, как она зажила.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67