Судя по всему, его попытки приручить Саринт пошли прахом, так как он – опять же по слухам – отрядил значительные воинские контингенты на осаду главных городов этого государства. Но вместо того чтобы заполучить необходимое, Мишра открыл второй фронт. И если он будет продолжать в том же духе, то скоро окажется окружен врагами со всех сторон.
Разумеется, аргивская знать тут же сообразила, какие открываются перспективы, и не замедлила поделиться новостью с корлисийскими купцами, которые грезили только одним – обновить заброшенные торговые пути. Именно сейчас, говорили в народе, настал момент воспользоваться преимуществом и отвоевать Иотию. Именно сейчас пришло время поставить Мишру на место.
Урза удивил Тавноса тем, как он отреагировал на требования знати. В Иотии он носу не казал из «голубятни», предоставляя другим заниматься политикой и вести переговоры. Теперь же он всякую свободную минуту беседовал с дворянами и купцами и никогда не отказывал себе в удовольствии показать им новое устройство или способ его применения. Они же, со своей стороны, распахивали перед ним двери кладовых и открывали сундуки, предоставляя в его распоряжение силовые камни, земли, средства и материалы – только бы он не останавливался, только бы строил, строил и строил.
Тавносу казалось, что он понимает Урзу. Изобретатель намеревался продолжать строительство новых мстителей, орнитоптеров, стражей и механических солдат до той поры, пока мощь его армии не возрастет настолько, что перед ней не устоит ни один дракон. И тогда он выступит против своего брата.
Тавнос всем сердцем надеялся, что развитие событий позволит Урзе воплотить этот план в жизнь. Но, хорошо зная нетерпеливость аргивян и жадность корлисианцев, он сомневался, что это время у Урзы будет.
Повелительница Корлиса наконец покинула трибуну, и его юное величество приступил к присвоению титулов. Урза встал на одно колено (что само по себе было подвигом, учитывая неудобство церемониальной одежды), и новоиспеченный король возложил на голову Урзы митру Верховного Лорда-изобретателя. Затем он вручил Урзе скипетр Защитника отечества. Толпа взорвалась аплодисментами, Урза в ответ поклонился гостям в знак признательности.
Тавноса собравшиеся приветствовали менее восторженно. Ему вручили тяжелую бархатную мантию (специально подогнанную под его рост) Главного ученого. Он тоже опустился на одно колено, и король возложил на его голову золотой венец. Тавнос был настолько выше короля – даже коленопреклоненный, – что тому пришлось вставать на цыпочки.
Затем следовала церемония благословения, и Тавнос готов был поклясться, что все собравшиеся вздрогнули при появлении королевского казначея, который снова завел длиннющую речь, призывая на головы проклятых фалладжи все мыслимые кары. «Вот кого не хватает», – сообразил наконец Тавнос. Среди собравшихся не было фалладжи, по крайней мере не было тех из фалладжи, кто открыто признавал бы свое происхождение. Казначей объявил Урзу Защитником отечества и всех прочих земель, не захваченных фалладжи и их союзниками.
Иными словами, всех земель, где не властвует Мишра
Наконец церемония завершилась, и люди направились на торжественный банкет, основным блюдом которого оказались еще более длинные речи. Каждый из присутствующих, невзирая на его сословие, считал своим долгом встать и известить собравшихся, что он думает по поводу происшедшего.
Тавнос больше не мог слушать все это.
Вернувшись в свои покои, Урза рассмеялся и снял с головы митру – она была тяжеленной и Тавнос всю церемонию боялся, как бы его учитель не упал под ее весом.
Урза взял митру обеими руками, его лицо светилось счастьем. Наконец Тавнос нашелся:
– Я помню, как тебя славили в Крооге – ты ни разу не радовался так, как сегодня. Это потому, что сегодня тебя славили твои соплеменники?
Урза поднял глаза в удивлении. Затем он широко улыбнулся:
– Ты так думаешь? Ты полагаешь, я превратился в старого павлина, которому нужно поклонение толпы? Тогда вот что, о бывший мой ученик, – загляни-ка в мой новый головной убор. Сразу поймешь, в чем дело.
Тавнос подошел поближе и заглянул в перевернутую, необычно высокую митру. Вся подкладка была вышита бриллиантами. Вот почему она такая тяжелая!
«Нет, это не бриллианты, – понял Тавнос. – Это силовые камни, чистые, без единого изъяна».
Тавнос посмотрел в глаза Урзе, и Защитник Отечества ответил ему лучезарной улыбкой. Так вот почему он согласился на эту помпезную церемонию! Вот почему он покорно ждал, пока закончатся речи, вот почему ластился к знати и согласился – при всей своей скромности! – принять титул Верховного Лорда-изобретателя.
Для того, чтобы получить больше источников энергии. Для того, чтобы получить больше средств.
Урза оставил Тавноса с митрой в руках и отправился за кубком. Тавнос покачал головой. Выходит, его учитель совершенно не изменился. В центре его мира по-прежнему лишь создаваемые им машины.
Но одного Тавнос так и не мог понять – радует его это или печалит.

Глава 23: Кольца обороны

Братство Джикса собралось в мастерской Мишры и воззвало к своему богу. Священники собрались лишь потому, что Мишра, изобретатель и кадир фалладжи, собирался в ближайшее время покинуть свой лагерь и надолго перебраться на запад – в город караванов Томакул. Столкновения на саринтском фронте переросли в полномасштабную войну, поэтому требовалось присутствие Мишры ближе к месту ведения боевых действий. Войска выводились из оккупированной Иотии и направлялись на север и на запад, к лесистым берегам далекого озера Роном. Джиксийцы все это отлично знали, ибо сумели внедриться в персонал мастерской на всех уровнях – никто не мог совершить ни шага, чтобы монахи об этом не пронюхали. За последние несколько лет они завоевали прочное место при дворе кадира и даже заставили себя уважать. В любом случае с их присутствием мирились, и это смирение монахи сумели обратить в средство добычи информации. Мало какие из новостей приходили в лагерь Мишры без ведома джиксийцев, а они сразу же извещали обо всем своего истинного господина.
Из Иотии сообщалось, что шахты практически полностью выработаны, рудокопам приходилось буквально сносить целые горы, чтобы добыть хоть какие-то ископаемые. Пересыхал ручеек дани и из Зегона. Далекий
Алмааз сумел выкупить свою временную независимость за счет певцов-колдунов, но теперь Мишре потребовалось начать в этой стране добычу древесины и железной руды.
Главные же новости приходили из Саринта. Официальные отчеты командиров сообщали, что в лесах водятся странные драконовидные змеи, которые участвуют вместе с партизанами в засадах. Сам город Саринт многие годы подвергался регулярным набегам со стороны северных соседей из Юмока, укрепления там были отличные, и взять город оказалось не проще, чем расколоть стальной орех.
Были и другие отчеты из Саринта. Их писала Ашнод, и джиксийцам было сложнее получить к ним доступ, хотя зачастую им удавалось и это. Написаны они были доброжелательно и легко, но их автор никогда не упускала возможности подробно расписать проблемы, с которыми сталкивался командующий фалладжийской армией, и рассказать о том, что угрожает операции в целом, если военное командование не будет немедленно передано в руки рыжеволосой женщины. Мишра, однако, был непоколебим: командование Ашнод не передавал, но в то же время не выражал желания отозвать ее обратно ко двору. Джиксийцы прилагали все силы, чтобы Мишра оставался тверд как гранит и не менял своего мнения.
Наконец, приходили новости и с востока, с перевалов Керских гор, ведущих в Аргив и Корлис. Война на восточном фронте шла медленно и неторопливо – два титана не спеша наносили друг другу удар за ударом. Урза работал не покладая рук, в этом не могло быть никаких сомнений, он рвал на части аргивские земли и скармливал вырванные куски своим машинам. Обе страны отгородились от пустыни цепью башен, которые росли как грибы, в каждой базировался гарнизон машин, обеспечивавших ее защиту. По лагерю то и дело проходили слухи, что аргивяне собираются перейти через горы и атаковать пустыню, а затем и Иотию. В итоге Мишра был вынужден перевести свой двор в Томакул, поближе к центру империи и осажденному Саринту и подальше от плохо защищенной границы с Иотией.
И эта последняя новость стала для Братства Джикса основной. Переезд двора наносил болезненный удар по их организации, работу которой они успели довести почти до полного автоматизма. Поэтому они не мешкая собрались в штабе (расположенном близ свалки отходов литейных мастерских) и вознесли молитву своему богу.
Их песнь была четкой и ясной, движения отточенными, как у роботов. Они назубок знали, что, как и в какой последовательности нужно сделать, чтобы Джикс услышал их зов, – демон обучил их этому ритуалу еще в Койлосе, внушив им и условия, при которых они имели право прибегнуть к его помощи. И сейчас, под крышей штаба, скрытые ото всех – в стенах здания не было окон, – двадцать четыре брата тщательно выпевали нужные ноты и слова, выполняя положенные движения, будто вырезали в воздухе таинственные символы.
В ответ на их старания воздух задрожал, закипел, породил столб черного дыма, наполнил все вокруг зловонным запахом горящей нефти. Раздался скрежет гигантских шестерен и из колыхающейся черноты явился сам господин, Джикс, великолепный в своих живых доспехах. Змееподобные завитки, произраставшие на его голове, ритмично скручивались в клубки и затем снова распрямлялись.
– Вы звали меня, – сказал Джикс. – Надеюсь, на то были веские причины.

Джикс, никем не замеченный, шагал сквозь тьму пустынной ночи по земле, которая была скрыта от небес пеленой дыма, исторгаемого горнами и печами, которые не переставая работали круглые сутки.
Гигантские деревья, на которых когда-то располагались заводы, были давно мертвы, их спилили и пустили древесину на катапульты и тараны, на механических драконов и другие боевые машины. Оставшиеся пни выдолбили и превратили в казармы или заводы, обив тонкими листами меди. До сих пор здесь были люди – воины, рабы, но большую часть работы теперь выполняли машины – гигантские клацающие монстры, которые по приказу хозяина делали дело, завершали его и переходили к другому.
Конечно, до Фирексии этому миру было еще далеко, но первые – и блестящие – шаги уже были сделаны.
Монахи не подвели его. Все было так, как они сказали. Как только Мишра покинет этот командный пункт, к нему будет гораздо сложнее подобраться. Хуже того, ему могут потребоваться годы, чтобы довести Томакул до того же уровня цивилизации, что достигнут здесь.
Удар следует наносить немедленно, решил демон, иначе будет поздно.
Джикс бестелесным духом пронесся по пустым коридорам мимо автоматизированных литейных заводов. Своих детей-монахов он оставил там, откуда они, вызвали его. В награду за труды он погрузил их в сон и подарил им видение Фирексии, поэтому сейчас монахи лежали в ступоре, переживая неземное наслаждение картиной механического рая. Джиксу было легче действовать в одиночку.
Джикс знал, что, если его обнаружат, ему достаточно подумать о Койлосе и он мигом перенесется туда. За многие годы он слился с пещерами в сердце пустыни и теперь мог попасть туда в любой момент – ему стоило лишь захотеть этого. Чтобы отправиться в другие места, ему требовалась помощь монахов, но вернуться домой он мог самостоятельно.
Джикс позволил себе улыбнуться. Не может быть – он стал считать Койлос своим домом. Койлос, а не Фирексию, куда он сейчас не мог вернуться, по крайней мере не мог вернуться, не наказав прежде вора, не вырвав из рук святотатца драгоценный силовой камень.
Лишь одно препятствие встретилось Джиксу на пути к мастерской Мишры – машина с одной из фабрик. Видимо, она почувствовала что-то странное и преградила демону путь, угрожающе жужжа. Джикс не понял, увидела ли машина в нем чужака благодаря рудиментарному интеллекту или просто автоматически подавала сигнал тревоги.
За прошедшие годы демон научился неплохо разбираться в этих простеньких машинах, созданных руками неуклюжих смертных. Он вступил в мысленный контакт с машиной, беззвучно произнес несколько слов, чтобы приласкать ее, – так человек пытается приласкать раненое животное. Оно, конечно, не поняло бы ни слова, но намерение, ими выраженное, было бы ясно. В родном Койлосе священники восстанавливали разрушенных су-чи, и Джикс хорошо знал эти машины, а та, что преградила ему дорогу, была похожа на них как две капли воды,
В миг, когда сознание Джикса прикоснулось к осколку силового камня, служившего машине и сердцем, и мозгом, та неприветливо поежилась. Но демон, не теряя времени, внес небольшие, едва заметные изменения в кристаллическую решетку камня, внушив тем самым машине, что ничего необычного не происходит и нет причин поднимать тревогу. Машина прекратила жужжать и отправилась восвояси.
Джикс вошел в мастерскую, незаметно проскользнув мимо полусонных стражей. Он бесшумно вплыл по воздуху в палаты вора, где – клялись его слуги – Джикса ожидала добыча.
Спящая добыча и в самом деле ожидала его, откинувшись на спинку рабочего кресла с куском мела в руках. Механические глаза Джикса оглядели комнату – доска перед креслом Мишры, книги, сваленные по обе стороны от доски и разбросанные по полу (некоторые были покрыты солидным слоем пыли), тяжелый деревянный трон, располагающийся в дальнем конце зала, столь же мирно спящий в нем телохранитель-фалладжи.
Джикс довольно кивнул – ему придется убивать на одного меньше. Он решительно двинулся к мирно спящему Мишре.
Во сне человек выглядел совершенно безмятежным. Его бороду уже украсила седина, волосы на голове были коротко острижены. Со времен своего вторжения в Фирексию Мишра здорово растолстел, живот складками нависал поверх перетянутых поясом брюк. В уголках глаз и на лбу змеились морщины, которые не скрыла тяжелая императорская корона.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66