– Новинка, – ответила Селин, водворяя насекомое в клетку. Длинное, со средний палец женщины, брюшко украшали черно-красные полосы, а крылья – красный с черным рисунок. – Немного напоминает шершня, но переваривает целлюлозу. Если выпустить его там, где есть изделия из целлюлозы, станет быстро размножаться и вскоре уничтожит все запасы материалов. У него и жало есть – конечно же, исключительно для самозащиты.
– Сеть никогда не разрешит выпуск таких созданий, – заметил Пол. – Классифицирует как биологическую угрозу и немедленно уничтожит.
– Сеть не разрешает их выпуск до поры, – еле заметно улыбаясь, ответила женщина.
– И я не разрешу, – решительно заметил Пол. – На карту поставлено будущее человеческой расы, мы не собираемся позволять всяким чудищам безнаказанно шастать вокруг.
– Что одной бабе – чудище, другой – игрушка, – с неподдельной искренностью произнесла Селин. – Показать моих чертенят?
– Как-нибудь в другой раз, – отказался Пол. – Я… расстроен из-за того, как прошло заседание Совета.
– С чего бы это, – лукаво улыбаясь, съязвила Селин.
– Чанзу я готов убить, – продолжал Пол, стараясь совладать с собой, – если бы не его последняя реплика…
– То собрание все равно закончилось бы безрезультатно, – ответила Селин, вытаскивая из клетки гигантское насекомое, напоминающее гибрид паука и кузнечика. Сзади создание имело большие прыгучие ноги, а спереди – паучью голову, перебирающую длинными жвалами. – Иди сюда, маленький, эти злодеи тебя со свету сживут, – и Селин обернулась к гостю и покачала головой. – Остальные члены Совета чересчур консервативны, – присвистывая, произнесла исследовательница. – Им бы только беззаботно прожить очередной бессмысленный день. Биосфера таит в себе такие возможности… а они – не понимают. Хотя даже ты не понимаешь. Люди – просто тупиковая ветвь эволюции.
– Однако прирост населения – прежде всего, – сурово заметил Пол.
– Да-да, конечно же, – поспешно согласилась Селин. – Хотя мне хотелось бы вновь заселить Австралию – из нее выйдет чудесная площадка для генетических экспериментов.
– Там видно будет, – буркнул Пол. – Вот доживем до… следующего собрания.
– Правильно, – улыбнулась Селин и погладила пауко-кузнечика. – Потерпи, маленький. Недолго осталось.

Когда Мирон Рейберн вошел в таверну, Эдмунд оторвался от тарелки жаркого. Снаружи моросил дождь, превративший улицы в потоки грязи.
Воронья Мельница существовала потому, что… так уж получилось.
Сперва Эдмунд Тальбот, как и большинство граждан, выбрал место для проживания. Хотелось отдохнуть от бурных ревивалистских игр и дожить остаток дней в тишине и покое.
Однако мятежный дух реконструктора бросил Эдмунда на поиски места, где можно было бы передвигаться наземными путями. В то время Реннская Ярмарка, расположенная на землях бывшего Северо-Американского Союза, находилась близ города Вашана, у Атлантийского океана. Оттуда начиналась дорога к Апаллийским горам и вела дальше, к реке Айо.
Эдмунд решил, что поселится близ Виа Апаллия, но не вплотную. Подсознательные страхи заставили выбрать место, пригодное, чтобы держать оборону. К тому же рядом должна была быть питьевая вода, а поблизости – река, достаточно судоходная, если понадобится перевезти что-нибудь крупное.
В конце концов выбор Эдмунда пал на горный склон, всего в нескольких милях к югу от Виа Апаллия – там, где дорога пересекала реку Шенан. Между крутых возвышенностей скрывалась лощина, которую не было видно ни с реки, ни с дороги. Холмы надежно защищали ее от половодья. Из глубины лощины вытекал небольшой, никогда не пересыхающий поток, воды которого мчались дальше, через небольшую расселину в холмах. Однако земля в лощине была ровной.
Участок оказался во многих отношениях идеальным местом. У Эдмунда имелись проточная вода и укромное убежище, защищенное с тыла горами. Из дома открывался вид на небольшие расчищенные поля и окрестные холмы. Тихо и спокойно. Вскоре после переезда Тальбот познакомился с Мироном – тот тоже присматривал, где бы поселиться. Оба знали друг друга давно, и предложение Мирона стать соседями казалось превосходной идеей.
Потом подселился знакомый горшечник, а после – еще один кузнец. Прибывали все новые и новые люди, пока однажды в округе не менее раза в год не начало собираться множество реконструкторов. Потом в устье реки появилась гостиница, проложили новые дороги…
Не успел Эдмунд и глазом моргнуть, как вырос город и появилась Большая Реннская Ярмарка со всеми сопутствующими неудобствами. Управлять городом еще получалось, а вот на ярмарке Тальбот отказался распоряжаться наотрез, хотя и был там частым гостем. Ярмарка проходила весело, правда, порой хотелось заткнуть уши звуковыми фильтрами. Позднее Эдмунд призадумался: а может, проще подыскать новое жилище?
– Здравствуй, Мирон, – приветствовал вошедшего Тармак Мак-Грегор. Владелец гостиницы, широкоплечий толстяк с густой бородой и спокойным взглядом, в котором сквозила древняя тоска, отставил в сторону недочищенную кружку и налил пинту пива. – Кажись, ты промок малость.
– Да, погодка чудесная, – откликнулся Мирон, отряхивая плащ. Рослый, сухопарый фермер со светлыми волосами загорел до черноты. Одежда соответствовала эпохе, за исключением свободного кафтана, заляпанного грязью. Мирон снял кафтан и повесил рядом с плащом.
– Только на пользу урожаю, – заметил Тальбот.
– Да, отличный дождик, – согласился фермер. – Как раз то, что нужно, зерно сразу в рост пойдет.
Мирон был единственным в городе фермером. Познакомился с женой на Реннской Ярмарке: оба обнаружили, что разделяют увлечение полузабытым искусством садоводства и ведения приусадебного хозяйства. Почти пятьдесят лет назад супруги застолбили участок возле растущего селения под названием Воронья Мельница, где и поселились, ведя старомодную фермерскую жизнь. Миновало полвека, в семье появились двое детей, а хозяйство разрослось до преуспевающего концерна.
Первой из проблем, с которыми столкнулись фермеры, оказался сбыт. На третий год существования фермы продукция существенно превышала запросы хозяев – даже без учета поступлений из Сети.
И тогда Эдмунд предложил распространить информацию о «настоящих пищевых продуктах, выращенных вручную». Вскоре возник невероятный спрос. Выяснилось, что многие относились к произведенной на заводах пище с недоверием и желали найти источник питания помимо Сети. А для тех, кто не доверял Сети совершенно или же полагал, что телепортированные продукты подверглись таким же неестественным процедурам, как и созданные путем репликации, пришлось даже организовать небольшую систему наземной транспортировки.
С годами удалось скопить приличный энергетический капитал, продавая продукты, а «Старинная Пища из Вороньей Мельницы» стала одним из успешнейших предприятий.
– Конечно, как раз вовремя. – Эдмунд попивал холодное пенное пиво. Оно было создано не по древней технологии, но Тармак умел угодить посетителям.
Трактирщик махнул рукой в сторону скамейки, расположенной напротив.
– А тебе что, больше понравилась бы хорошая засуха? Ты такой ярый поклонник прошлого?
Таверну построили не в полном соответствии эпохе. Даже к концу Средневековья большинство подобных заведений возводили невысокими, мрачными, неуютными, вместо скамеек там лежали потрескавшиеся бревна, а посреди комнаты коптил небольшой костерок. Пол был грязный, зачастую – заляпанный кровью животных, заваленный объедками. При любой погоде пиво разливалось из стоявших в углу бочонков, за которыми приглядывал трактирщик. Если подавалась еда, то чаще всего – вареный лук, репа, изредка – скудные ошметки солонины. Зачастую клиенты, не желая выходить на улицу при плохой погоде, мочились на стены или в бочонки. В самых гиблых местах туда же справлялась и большая нужда.
Таверна Вороньей Мельницы, напротив, являла собой сочетание «сказочного» трактира и английского питейного заведения эпохи восемнадцатого – двадцать первого веков. Вместо бревен стояли скамейки и грубо сколоченные столы, до блеска ошкуренные и покрытые лаком, чтобы не оставалось заноз. На стенах из белоснежного пластика развешаны доспехи, оружие и оправленные в рамы копии средневековых родословных. В глубине помещения – отдельный санузел.
Бочонки с пивом и вином стояли внутри, но за барной стойкой, и к каждому прилагалась отдельная система климат-контроля. А потому посетители могли наслаждаться не только домашней брагой…
Конечно, любой из поклонников прошлого, проживавших на Вороньей Мельнице, построил бы гораздо более точную копию старинного заведения.
В «Мельничной таверне» столики вместо беззубых ведьм, работающих за объедки, обслуживал андроид – в тех случаях, когда дочка хозяина была чересчур занята.
Эстрель выглядела совершенно по-человечески, и притом – весьма мило: густые золотистые волосы водопадом струились по спине до самых ягодиц, васильковые глаза лучились весельем, а грудь была высокой и упругой. Лицо немного напоминало по форме сердце, а запрограммированное стремление к шалостям распространялось как на мужчин, так и на женщин.
Мысли андроида были заведомо ограничены и по определению бессознательны. Но большой интеллектуальной мощи и не требовалось: покормить, убрать в комнате, выглядеть симпатично и быть готовой запрыгнуть в постель при первом же приглашении.
Как только Мирон сел за столик, к нему подкралась Эстрель и положила руку на плечо.
– Добрый вечер, господин Рейберн, – проворковало искусственное создание.
Андроид носила туфли на шпильках, синюю мини-юбку и красную блузу, оставлявшую груди открытыми настолько, что едва не выглядывали соски. Эстрель нагнулась, груди задели другое плечо гостя.
– Да, милашка, добрый. – Рейберн шлепнул андроида по, заду. – Возьму обычный ужин для толстяка.
– Разумеется, – ответила искусственная служанка, погладив посетителя по спине. – А потом?
– Об этом господин Рейберн расскажет чуть позднее, – ответил Мирон, меланхолично улыбаясь. Эстрель ушла, и Рейберн поежился под взглядом кузнеца. – Можешь ничего не говорить, я и так все понял.
– Еще бы, – согласился Тальбот.
Эдмунд имел собственные взгляды на андроидов. Знал, что по всем законам эти существа нельзя считать людьми, что лишенным разума созданиям не нужны ни права, ни свободы. В сущности, андроиды были всего лишь роботами во плоти – как бы по-человечески они не выглядели и не поступали. И все-таки кузнец не мог не думать о них как о своего рода биологических рабах.
– Они похожи на людей не больше, чем… чем коровы, – оправдывался Мирон.
– А стал бы ты спать с коровой? – парировал Эдмунд. – Ну, ладно, извини, я сорвался.
– Понимаю, – ответил Рейберн, – что ж, тогда – забыли. Как прошел твой день?
– Начинался неплохо, пока не повалили гости. – И Эдмунд рассказал о спамерах, воспользовавшихся его внешностью, и о нанесенном Дионисом визите, умолчав, впрочем, об услышанном от Карборандума.
– Значит, Мак-Кейнок вернулся? – Мирон зачерпнул ложку похлебки. – И решил за тебя взяться?
– Я думал, если не обращать внимания – отцепится. – Тальбот пожал плечами.
– Нет, только не эта пиявка, – возразил Мирон. – Сильнее всего Дионис достает как раз тех, кто старается его игнорировать. Брось вызов, а потом отделай паршивца как следует.
– Я… я подумаю. Вопрос в другом: хватит ли у меня сил отделать его как следует?
– Конечно же хватит. – Мирон оторвал взгляд от миски и с недоумением взглянул на Эдмунда: – Неужели сомневаешься?
– Ну, я поразмыслил и решил, что за время отсутствия Мак-Кейнок мог загрузить себе несколько хороших боевых программ, – заметил Тальбот. – Теперь он вызывает на бой не только слабейших, ему удалось одолеть нескольких неплохих рыцарей. А я… я уже не так молод. Даже если выиграю – вряд ли удастся наказать его по заслугам.
– Пойди на хитрость, – пожал плечами Рейберн, – уж Дионис-то наверняка не прочь схитрить. Вспомни доспехи, которые тот придумал….
– Не будь Мак-Кейнок таким болваном и будь я посообразительней – сделал бы ему доспехи, – заметил Тальбот.
– Зачем?
– Да представил себе, – улыбнулся кузнец, – как Дионис носится по всей Анархии в своих сказочных доспехах, испускающих синее сияние. А все тамошние уроды медленно стягивают вокруг него тугое кольцо, чтобы каждому досталось по кусочку амуниции. Вряд ли Мак-Кейнок ушел бы живым. А еще говорят, возраст и ум пересилят силу и молодость… В общем, если бы не принципы – сделал бы ему доспехи, просто чтобы избавиться. Избавиться в прямом смысле слова.

Окончательный выбор Рейчел пал на платье, стилизованное под одежду китайской придворной шестнадцатого века, – правда, девушка не стала надевать на ноги цепочку. Скромным вмешательством матери не удалось приблизить внешность девушки к модному облику хотя бы отдаленно, и Рейчел все еще казалась себе перекормленным теленком. Толстый слой парчи и многочисленные сборки скроют большую часть объема. А косметика уменьшит нос.
И девушка, переместившись в таком наряде в сад, созданный родителями Маргарет специально по случаю праздника, оцепенела, пораженная количеством гостей.
Центральная лужайка занимала не меньше сотни ярдов в длину. Кругом в хаотичном беспорядке – клумбы и статуи, а также несколько тентов, натянутых над столами и большим буфетом. Но несмотря на размеры, все пространство заполняли гости – как в человеческом, так и в ином обличье.
Прибыли существа, похожие на гигантских летучих рыб, в изобилии присутствовали народы моря – от дельфиноидов до какого-то странного, похожего на ската создания, которое Рейчел не смогла бы назвать человеком. Присутствовали кентавры, дриады, а вдали, на противоположном краю лужайки, – некто, отдаленно похожий на эльфа. Всевозможные хищные оборотни: пантеры, волки, медведи и, судя по густой гриве, даже один лев. Единороги – и Метаморфы, и созданные генной инженерией, а также множество домашних животных, начиная с относительно нормальных собак и ручных львов размером с небольшую пуму до совсем уж причудливых тварей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76