Антон, притихший и какой-то сразу оробевший, тут же послушался Зину и улёгся. Но с Изюмкой пришлось помучиться. Она капризничала, звала маму и никак не хотела ложиться.
- Когда мама придёт, тогда лягу.
- Мама не придёт, Изюмка, ложись, - уговаривала её Зина.
- Нет, придёт!
- Ну, может быть, завтра придёт. А сегодня давай я тебя уложу. Мама велела, чтобы я…
- А она почему…
- Она ушла, Изюмка. Но ты же её послушаешься, раз она велела?
В спальню вошёл отец, хотел помочь Зине, но она замахала на него рукой, и он вышел.
Изюмка плакала, и Зина плакала вместе с ней. Не плакал только Антон; он лежал молча и всё думал о чём-то, пока не уснул.
Зина дождалась, когда уснула Изюмка, и, совсем измученная, вышла из спальни. На столе стоял остывший недопитый чай. Зина тихонько прошла в кухню. Отец стоял возле кухонного стола и мыл тарелки. Выходило это у него очень неуклюже - вода плескалась и на стол, и на пол, и на брюки.
- Папочка, ну что это ты! - Зина слабо улыбнулась. - Я сама вымою, ты же не умеешь. Смотри, облился весь.
Зина решительно отобрала у него полотенце и оттеснила от стола. Отец смущённо посмотрел на свои подмоченные обшлага.
- Значит, по-твоему, я это не умею? Гм… - Он вытер руки и присел около Зины на табуретку. - Вот как круто нам пришлось! - вздохнул отец. - Всем нам: и мне, и тебе, и им. - Он кивнул в сторону спальни. - Но жить на свете надо.
- Все так говорят, - прошептала Зина.
- И правильно говорят, дочка. Но вот дело-то в чём… Труднее всего приходится тебе. Я - при своей работе. Ребятишки - при своих делах. А у тебя, кроме твоих дел, ещё и материнские заботы…
- Я справлюсь, папа.
- Всерьёз так думаешь?
- Да. - Зина подняла на него глаза. - Девочки мне помогать будут. У меня знаешь какие подруги!
- Я тоже тебе буду помогать. Буду на рынок ходить. Только ты мне говори, дочка, когда что купить надо. Делай заказы, так сказать…
- Хорошо, папочка. - И, серьёзно посмотрев ему в глаза, Зина сказала: - Только ты, смотри, там, на работе, ни о чём не думай. Ни о чём не беспокойся. Ладно?
- Ладно, - согласился отец. - Вот только трудно тебе будет с ребятами. Ну, уж ты наберись терпения как-нибудь… Что же поделаешь? Уж очень рано у них матери не стало…
- У меня тоже рано, - прошептала Зина.
И, уходя спать, сказала:
- Если просплю, ты, папа, смотри разбуди меня. Я теперь вместе с тобой буду вставать.
- Придётся так… - со вздохом ответил отец.
У ТАМАРЫ ОТ УСПЕХОВ КРУЖИТСЯ ГОЛОВА
Елена Петровна, как делала это часто, на перемене подозвала Зину:
- Девочки не забывают тебя?
- Вчера были Шура Зыбина и Аня Веткина, - ответила Зина. - И потом Фатьма. Фатьма каждый день ходит, мы вместе занимаемся.
- И Тамара, верно, ходит каждый день? - Елена Петровна взглянула на Белокурову, которая в это время проходила мимо.
Но та тотчас отвела глаза.
- Нет, - опустив голову, сказала Зина. - Тамара ещё не была. У неё как-то всё не получается… Не успевает.
- За полторы недели не была ни разу? - удивилась Елена Петровна. - Тамара, подойди сюда.
- У меня мама болела, - не глядя на учительницу, ответила Тамара.
- А бабушка ещё не больна? - Елена Петровна, иронически улыбнувшись, отвернулась от Тамары.
«Дубовые ветки кончились, - подумала она, - так и надо было ожидать. Хорошо, что я не вмешалась тогда в это дело, всё пустяки!»
Зина задумчиво глядела на Тамару. Услышав её всегдашний довод «у меня мама болела», Зина почувствовала, что краснеет от стыда за подругу и от своего унижения. Если бы Тамара сказала что-нибудь другое - не успела из-за уроков, или прокаталась на катке, или что угодно, - только пусть бы это было правдой. Но Зина знала, что Тамара говорит неправду. Значит, она не приходила потому, что ей не хотелось прийти. За десять дней - ни разу! А какие говорились слова!
Оглянувшись на девочек, которые уже стояли около них полукругом, Тамара почувствовала, что сделала ошибку и что её объяснению никто не поверил.
- Да я сегодня пойду… - поспешно сказала она, - я уже говорила. Только вот… Зина, а что там у тебя надо делать?
- Ну как - что? - вмешалась Сима Агатова. - Что придётся. Мало ли дел по хозяйству… Можно посуду помыть. Картошку почистить… Только имей в виду: пирогами там тебя угощать не будут!
- Очень хорошо! - пожала плечами Тамара. - Сделаю уроки и приду. Разве я отказываюсь? И не насмешничай.
- И я приду, - отозвалась Шура Зыбина.
- Но ты же вчера была, - сказала Маша Репкина.
- Ну и что же? А раз мне хочется! - возразила Шура. - И мама мне говорит, чтобы почаще к Зине ходила… Зина, можно?
Зина признательно поглядела на неё:
- Конечно! Что ты, Шура, ещё спрашиваешь!
Елена Петровна, успокоенная, отпустила девочек. «Молодцы девчонки, - подумала она, - крепко подхватили подругу, не оставляют в беде!.. Только вот Тамара… Эта, видно, из тех, кто друзья лишь до чёрного дня. Она к Зине придёт, конечно, но… кому нужно участие по принуждению?»
В этот день Тамару вызвали к доске. Иван Прокофьевич продиктовал задачу и взглянул на Тамару поверх очков:
- Вы поняли задачу?
В классе наступила насторожённая тишина. Тамара немножко подумала, вглядываясь в белые цифры. Что-то знакомое есть в условии этой задачи… Тамара быстро оглянулась и вопросительно поглядела на Зину. Зина подбадривающе кивнула головой. Да, это одна из тех задач, которые они решали с Зиной и в которых Зина помогала ей разобраться.
- Поняла, - спокойно ответила Тамара.
- Пожалуйста, решайте.
Иван Прокофьевич, протерев свои большие очки, раскрыл журнал и ни разу не оглянулся на Тамару. Он никогда не подсказывал и не помогал ученицам, делая вид, что ему совершенно безразлично - решит человек задачу или не решит. Случалось, что какая-нибудь девочка вдруг беспомощно остановится среди задачи и глядит на него, не зная, что делать. Тогда Иван Прокофьевич говорит сухо и вежливо:
- Привыкайте работать самостоятельно. Вы учитесь для себя, а не для меня. А если не желаете серьёзно заниматься - сделайте одолжение. Не мне оставаться на второй год, а вам.
Тамара уже знала это и не надеялась на его помощь. Но у неё была хорошая память.
«Вот такую задачу мы решали с Зиной. Я хотела начать так… а Зина сказала - нет. Надо вот с этого. Ага! - чуть не крикнула Тамара. - Да, правильно. Знаю уже!..»
И она, бойко стуча мелом по доске, решила задачу. Иван Прокофьевич окинул доску взглядом:
- Можете садиться.
Зина, улыбаясь Тамаре, ждала её взгляда.
Но Тамара прошла на своё место, не заметив её улыбки. Она села, спокойно и ясно окинув глазами класс, и в этом спокойствии был вызов: «Ну что? Плохая я ученица? Попробуйте вы так!»
Зина опустила голову. Она поймала себя на том, что ждала благодарности. Как это нехорошо - помочь в чем-нибудь человеку, а потом ожидать от него благодарности. Будто плату требовать!
Это так. Но сама-то Зина разве могла бы забыть чью-нибудь услугу? И разве сейчас не полно её сердце благодарности ко всем, кто сказал ей в эти трудные дни хоть одно ласковое слово! А Тамара будто и не помнит, что, если бы не Зина, ей бы сегодня ни за что не решить этой задачи. А ведь она-то помнит же!
Когда окончился последний урок, Тамара подошла к Зине и громко, чтобы слышали окружающие, сказала:
- Ну, значит, я к тебе приду сегодня!
И пошла, не заметив, что Зина глядит на неё каким-то странным, пустым взглядом и ничего не отвечает ей.
Тамара уже вышла из ворот, когда её окликнула Сима Агатова:
- Белокурова, погоди, разговор есть!
Разговор оказался интересным. Ирина Леонидовна на бюро совета отряда предложила поручить Тамаре ответственное дело.
У Тамары сверкнули глаза: какое? Только если опять собирать заметки для стенгазеты или марлевые юбочки шить для спектакля, то она не будет. Если это действительно ответственное, тогда она посмотрит.
- Это насчёт выставки, - объяснила Сима. - Ирина Леонидовна хочет, чтобы ты была ответственным организатором нашего класса.
- А почему это я должна за всех вас отвечать?
- Да не отвечать! - рассердилась Сима. - Ты организуешь всех девочек, чтобы каждая принесла рисунок, картинку или фото и каждая что-нибудь написала. Она говорит, что ты это сумеешь, тебя девочки послушаются. Ну? Возьмёшься? Или, как всегда, возьмёшься, а потом сдрейфишь?
- А что это ты вечно задираешься?
- Характер такой! - Сима насмешливо взглянула на неё косым взглядом и повторила уже всерьёз: - Ну, возьмёшься? Или в коленочках слаба?
- Возьмусь! - с вызовом ответила Тамара. - И сделаю не хуже тебя.
- Ну и делай! А провалишь - взгреем. И так с тобой, как с конфеткой, всё время носимся.
И Сима, забыв проститься, побежала на ту сторону, хотя могла бы дойти с Тамарой до угла.
«Противная какая! - поморщилась Тамара. - Вот воображала!»
Остался неприятный осадок. Но при мысли, что Ирина Леонидовна так отличила её - выбрала из всего класса! - этот осадок улетучился. Просто Сима завидует, вот и задирается.
- Мама! - закричала Тамара, едва войдя в прихожую. - Мама, у тебя есть какие-нибудь журналы?
- Какие журналы? - Мать вышла из кухни, где наблюдала, как Ирина готовит обед. - «Огонёк», что ли?
- И «Огонёк», и всякие другие! Дай мне, мама, сейчас же!
- Но пообедать же надо! Какая ты… экстеричная! - Чувствуя, что произнесла что-то не совсем вразумительное, Антонина Андроновна покосилась на кухонную дверь. - Что такое тебе понадобилось?
- Надо, и всё! Давай скорее!
Тамара разделась, бросила на диван сумку с книгами и пошла в мамину спальню за журналами. Она забрала всё: «Огоньки», какие нашлись, и «Крокодил», и «Работницу».
- Не растеряй «Работницу»! - крикнула ей вслед Антонина Андроновна. - Там рецепты всякие, вышивки!
Тамара взяла ножницы и принялась перелистывать журналы. Она высматривала всё, что касалось сельского хозяйства, - и перед ней раскрылись сады, полные розовых яблок, стада коров на зелёных полянах, скотные дворы с автопоилками и подвесными путями, какие-то неведомые и сложные машины, идущие по бескрайним полям…
Сады с яблоками и стадо коров Тамара немедленно вырезала и отложила в сторонку. Но когда стала разглядывать машины, сеялки и тракторы, то почувствовала, что к ней начинает подбираться скука.
«Ну что тут интересного? Какой-то трактор. К нему ещё что-то прицеплено… И как-то это всё работает. Тут написано, можно прочесть. Ну, а толку что? Всё равно не понять ничего!»
Тамара отодвинула журналы, стряхнула обрезки на пол и сказала:
- Мама, давай обедать. Есть до смерти хочется!
За обедом Тамара подробно рассказала матери о том, как её отличила старшая вожатая - одну из всего шестого класса! - и теперь она, Тамара, отвечает за весь класс. Вот какое серьёзное поручение ей дали! А то что там - в редколлегии! Или ещё какие-то пустяки ей поручали… Конечно, она их не выполняла, потому что неинтересно с пустяками возиться. Но вот теперь - они увидят! Особенно Сима Агатова. Ещё неизвестно, что будет. А может, придёт время, и отряд единогласно скажет: «Не хотим Симу Агатову. Пусть председателем совета отряда будет Тамара Белокурова!
- А что - не могу?
- Почему же нет, - уверенно ответила Антонина Андроновна. - Отлично можешь! Естественно!
- И знаешь - ой, чуть не забыла! - Тамара, увлечённая своими успехами, говорила громко, будто мать сидела не рядом с ней, за столом, а в соседней комнате. - Меня сегодня к доске вызывали, и я сразу решила задачу. Сразу! Даже и не задумалась.
- Ну вот. А все говорили, что тебе Зина помогает!.. Какая отметка?
- Пять, конечно!
Мать улыбнулась:
- Отлично! А что ты так на меня поглядываешь?
- А разве я поглядываю?
- Да вижу, вижу. Всё понимаю. Подарок за мной.
Обе рассмеялись.
- Мама, пёстрые варежки и шарфик, ладно? - сказала Тамара, заглядывая матери в глаза. - А то больше ни одной пятёрки тебе не будет!
После обеда Тамара опять взялась за журналы.
- Ты бы погуляла, - посоветовала мать. - Отдохни да за уроки.
- Когда ещё гулять! Столько дел всяких… Мама, у тебя больше нет журналов?
- Нет.
- А книг?
- Книги есть, но они без картинок.
- Ну вот! А мне нужны именно картинки.
Антонине Андроновне пришла счастливая мысль:
- У отца на столе что-то сельскохозяйственное… Какие-то косилки-молотилки. Он ведь у нас немножко тронулся сейчас этими косилками… Но ты посмотри - может, что подойдёт. - И, не то вздохнув, не то зевнув, сказала голосом, в котором уже слышалась сладкая дремота: - Я полежу. Опять что-то с сердцем нехорошо. И под ложечкой…
Тамара тотчас отправилась в кабинет отца. У него на столе действительно лежали журналы: «Новости техники», «Московский колхозник», «Сельское хозяйство» - целая груда. Тамара сбегала за ножницами.
На минутку её смутила мысль: ведь журналы-то из библиотеки.
«Ничего, - решила Тамара, - я же кое-где… Никто и не заметит».
И Тамара с увлечением принялась вырезать цветные иллюстрации из журналов - то в одном месте выхватывала, то в другом, чтобы не очень заметно было.
«Вот будет выставка! Вот так выставка будет! - думала она. - Посмотрим, чей класс лучше сделает!»
Тамара набрала картинок, сложила журналы, как лежали. И вдруг вспомнила: «К Зине!..»
Медленно, с погасшим настроением она вошла в свою комнату. Надо ведь идти к Зине, чего-то там помогать ей, мыть посуду… Нахмурясь, она перебирала картинки - весёлые какие картинки, с зеленью, с солнцем, с цветами и яблочками! - и почти физически ощущала тоску оттого, что ей сейчас надо идти к Зине и мыть посуду. Помучившись так минут пять, Тамара вдруг нашла выход.
«Что важнее: пионерское поручение или Зинина посуда? - сказала она сама себе. - Какой же тут вопрос! Какое же тут сравнение! Мне дали поручение, и я должна его выполнять. Вот и всё! И, пожалуйста, отстаньте от меня все!.. - Тамара мысленно отмахнулась от упрёков девочек, зная, что без этого не обойдётся. - Буду делать своё дело, вот и всё!»
Сразу стало весело, легко, свободно. Мысль, что она выполняет пионерское поручение и что пионерское поручение важнее всего, защищала её от неприятных чувств, похожих на упрёки совести. Если бы она из-за своего личного дела не пошла, тогда другое дело!
И Тамара снова вытащила картинки из конверта, с удовольствием начала раскладывать их на столе. Антонина Андроновна, свежая, румяная, приятно отдохнувшая после обеда, вошла к ней в комнату, задёрнула тяжёлые шторы, зажгла свет:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29