сказала, что хочет помыться со мной.
– Берит, – улыбнулся Спархок, – как твой магистр и духовный пастырь я должен поощрять столь твердое следование уставу нашего ордена. Как твой друг я должен сказать, что бегство в данном случае только портит ситуацию. Мы вынуждены оставаться в Материоне, и, если мы пробудем здесь достаточно долго, она все равно своего добьется. Это весьма целеустремленная особа.
– Да уж, это я заметил.
– Знаешь, а ведь она довольно хорошенькая, – глубокомысленно заметил Спархок. – Почему бы тебе действительно не уступить ей?
– Спархок!
Рослый пандионец вздохнул.
– Именно этого я и ожидал. Послушай, Берит, Элисун происходит из другого народа с совершенно другой культурой и обычаями. Она не считает это грехом. Сарабиан дал понять, что он не против. Это – политическая необходимость, так что тебе придется на время отложить свои тонкие чувства в сторону. Смотри на свою уступку как на рыцарский долг, если тебе это поможет. Я могу даже, если нужно, испросить для тебя у Эмбана отпущение грехов. – Берит задохнулся. – Ты ведь, знаешь ли, становишься нам помехой, – продолжал Спархок. – Элисун превращает жизнь Сарабиана в ад, донимая его просьбами о тебе. Он не может пойти и прямо приказать тебе сделать то, о чем она просит, как бы она его ни изводила, но он явно ждет, что с тобой поговорю я.
– Не могу поверить, что слышу это от тебя, Спархок!
– А ты все-таки последуй моему совету, Берит. Этого хотят все. Ты не обязан получать от этого удовольствие, если нет желания, но уступить Элисун ты обязан. Делай это достаточно часто, чтобы она не донимала императора. Это твой долг, мой друг, и, когда вы с Элисун достаточно нарезвитесь в ее спальне, она найдет себе нового мальчика.
– А если нет?
– Не думаю. Кстати, патриарх Эмбан привез целую сумку отпущений, и его не затруднит выдать тебе столько, сколько потребуется.


***

Подавленный мятеж дал императору Сарабиану прекрасную возможность сбежать от собственного правительства. Проявив притворную трусость, он попросту заявил, что чувствует себя в безопасности только в стенах эленийского замка, да и то если котлы со смолой полны, а мост поднят. Его министры, давно привыкшие следить за каждым его шагом, сочли такое положение дел крайне неудобным.
Однако Сарабиан поступил так не только и не столько из желания наслаждаться относительной свободой. Министр внутренних дел Колата оказался в числе подозреваемых в предательстве, но Сарабиан и его друзья-эленийцы сочли, что разглашать подозрения рано. И, поскольку император находился в замке, Колата был там же, и это никого не удивляло. Министр внутренних дел отдавал приказы полиции под тщательным присмотром подданных Эланы. Встречи министра с подчиненными проходили в весьма непринужденной обстановке, хотя за его спиной всегда сидел Стрейджен, положив руку на рукоять кинжала.
Однажды ранним утром посол Норкан, представитель Тамула при дворе короля Андрола и королевы Бетуаны, был приведен в тронный зал псевдоэленийского замка. Облаченный в обычную для него золотую мантию, Норкан не смог скрыть озадаченного выражения лица. Хотя он и знал обо всем, но все же был немало удивлен, увидев императора одетым в сшитые по западному образцу камзол и штаны насыщенно-сливового цвета.
– Так вы похитили и моего императора, королева Элана? – спросил он поклонившись. Норкан был искушенным придворным, но страдал от неумения скрывать свои, мысли.
– Что за странные речи, ваше превосходительство! – мягко возразила Элана. Фактически она была здесь хозяйкой, так что сидела она на троне, одетая в обязательные алые одежды и с золотой короной на голове. – Она повернулась к своему царственному «гостю», который расположился на ближайшем стуле, поигрывая протянутой по полу веревочкой, предназначенной для забав кошки принцессы Данаи. – Ну так что, похитила ли я тебя, мой дорогой Сарабиан?
– Разумеется, моя дорогая Элана, – по-эленийски ответил император. – Я твой раб душой и телом.
– Неужели за время моего отсутствия кто-то открыл здесь школу современных языков? – осведомился Норкан. – А, Оскайн?
– Я так и думал, что ты об этом спросишь, – ответил министр иностранных дел. – Тем не менее, познания его императорского величества в эленийском языке приобретены задолго до визита королевы Эланы. У нашего почитаемого монарха завелись от нас тайны.
– Разве это позволительно? Мне казалось, что наш император – лишь дорогая игрушка, используемая исключительно для официальных церемоний.
Даже Оскайн улыбнулся, услышав это, а уж Сарабиан смеялся вовсю.
– Я соскучился по тебе, дружище Норкан! – заявил он. – Элана, тебе уже посчастливилось общаться с нашим славным Норканом?
– Я имела возможность ощутить всю мощь его разума еще в Атане, Сарабиан, – улыбнулась королева. – Его высказывания совершенно непредсказуемы!
– Да уж, – засмеялся Сарабиан поднимаясь. Он вскочил так быстро, что его шпага на мгновение зацепилась за ножку стула. Непривычное оружие явно создавало императору немало проблем. – Норкан однажды произнес одно из своих непредсказуемых высказываний относительно размера обуви моей сестры, и я был вынужден выслать его в Атан, чтобы сохранить его жизнь. – Император приподнял одну бровь, глядя на посла. – А не устроить ли мне и в самом деле вашу с ней свадьбу, Норкан? Тогда ты сможешь издеваться над ней в частном порядке. Ты же знаешь, публичные оскорбления требуют публичного ответа за них.
– Я невыразимо польщен, ваше императорское величество, – ответил Норкан. – От возможности стать вашим шурином у меня просто дух захватывает.
– Тебе не нравится моя сестра! – упрекнул Сарабиан.
– Я этого не говорил, ваше величество, но я предпочитаю преклоняться перед ее красотой издалека – во всяком случае, подальше от ее ног. Это и послужило одной из первых причин того нелестного замечания. В тот день я был в плохом настроении, а она наступила мне на ногу. Мне кажется, она была бы очень симпатична, если бы следила, куда ставит копыта, которые носит вместо обуви.
– Этот брак вряд ли можно будет назвать заключенным на небесах, Сарабиан, – улыбнулась Элана. – Я видела твою сестру, и, боюсь, все остроумие его превосходительства будет истрачено на нее впустую.
– Может быть, ты и права, моя дорогая, – согласился Сарабиан. – Но я действительно хочу избавиться от нее. Она изводила меня с момента своего рождения. Почему ты вернулся в Материон, Норкан?
Бровь посла Норкана взлетела вверх.
– Все изменилось, не правда ли, Оскайн? Должны ли мы рассказать ему, как все обстоит на самом деле?
– Мой друг, император Сарабиан решил отнять власть у собственного правительства, – скорбно вздохнул Оскайн.
– А разве это не противозаконно?
– Боюсь, что нет, дружище.
– Ты не согласишься принять мою отставку?
– Думаю, что нет.
– Ты больше не хочешь служить мне, Норкан? – спросил Сарабиан.
– Я не имею ничего против лично вас, ваше величество, но, если вы действительно решите вмешаться в деятельность правительства, Империя погибнет.
– Превосходно, Норкан. Мне нравится, что ты не обременяешь себя вежливостью. Видишь, Элана? Это и есть то, о чем я тебе говорил. Мои министры хотят только, чтобы я мило улыбался им на приемах, одобрял без вопросов все их решения и оставлял им всю рутину.
– Как скучно!
– Ты совершенно права, моя дорогая, но я собираюсь все изменить. Теперь, когда я увидел подлинного монарха, мне открылись новые пути. Норкан, ты не ответил на мой вопрос. Так почему ты вернулся в Материон?
– Атаны становятся слишком беспокойными, ваше величество.
– И недавние беспорядки могут подорвать их преданность?
– Нет, ваше величество, даже наоборот. Подавлять восстание им понравилось. Андрол хочет отправить в Материон свое войско, дабы обеспечить вашу безопасность. Я не думаю, что нам это надо. Атаны не смотрят на титулы и общественное положение, когда решают убивать.
– Мы это заметили, – сухо отозвался Сарабиан. – Я получил уже все мыслимые жалобы и протесты от благородных домов Тамула, и все из-за того, что Энгесса решил принять свои меры к подавлению мятежа.
– Я говорил с Бетуаной, ваше величество, – продолжил Норкан. – Она обещала охладить пыл своего супруга, пока я не получу от вас соответствующие инструкции. Что-нибудь ясное и короткое, типа «Сидеть!» или «Стоять!», иначе Андрол не поймет.
– И как ты только ухитрился стать дипломатом, Норкан?
– Я много лгал.
– Можно предложить, император Сарабиан? – спросил Тиниен.
– Сколько угодно, сэр Тиниен.
– Мы ведь не хотим гладить Андрола против шерстки, так что лучше велеть ему оставаться в Атане в преддверии еще более грозной опасности, чем отправлять его спать без ужина.
Сарабиан засмеялся.
– Какой свежий подход к делу, сэр Тиниен! Ладно, Норкан, посылай Энгессу. Норкан заморгал.
– Ты слышал, приятель? – рявкнул Сарабиан.
– К этому тебе еще предстоит привыкнуть, Норкан, – заметил Оскайн. – Император не любит тратить лишних слов.
– О да, понимаю. – Норкан задумался. – Могу ли я поинтересоваться, почему атан Энгесса лучше чем я подходит для передачи вашего сообщения атанам, ваше величество?
– Потому что Энгесса бегает быстрее тебя, и он способен передать наши повеления на языке, им более понятном. Кроме того, известно, что мы пользовались советами Энгессы при подавлении мятежа, так что это еще больше пригладит шерстку Андрола. Ты сможешь объяснить Бетуане реальные причины нашего отказа, когда вернешься в Атан.
– А знаешь, Оскайн, – изрек Норкан, – он ведь вполне может действовать самостоятельно – если мы с самого начала будем оберегать его от слишком грубых ошибок.
Оскайн моргнул.
Спархок коснулся плеча Вэниона и кивком предложил ему отойти. Двое пандионцев удалились вглубь зала.
– У меня проблема, Вэнион, – шепотом сообщил Спархок.
– Вот как?
– Я ломаю голову, под каким бы предлогом нам отправиться из Материона на достаточно долгий срок, чтобы вернуть Беллиом, но пока у меня есть только одна идея, которую не раскусит разве что ребенок. А Элана неглупа, и ты это знаешь.
– Что верно, то верно.
– Афраэль не сказала ничего толком, но у меня сильное чувство, что она хочет, чтобы мы отплыли с Эмбаном и Тиниеном, и я судорожно изобретаю предлоги, чтобы отложить их отплытие. Есть идеи?
– Попроси Оскайна помочь тебе, – пожал плечами Вэнион. – Он дипломат, и лгать для него так же естественно, как дышать.
– Хорошая идея, но я же не могу ему рассказать, куда и зачем мы на самом деле отправляемся, не правда ли?
– А ты и не рассказывай. Только скажи ему, что тебе нужен предлог, чтобы на некоторый срок покинуть город. Оскайн достаточно тертый калач, чтобы сразу распознать, что дело государственной важности.
– И почему я об этом не подумал?
– Возможно потому, что ты связан кучей клятв. Я знаю, что ты клялся говорить правду, но это совсем не значит, что от тебя требуется говорить всю правду. Кое о чем ты можешь умолчать. Умалчивать – очень важное умение для магистра.
Спархок прищурился:
– Вижу, мне пора обратно в школу. Мне кажется, что я всю оставшуюся жизнь буду получать от тебя инструкции – и чувствовать себя полным недотепой.
– Для того и нужны друзья, Спархок.
– Ты ведь и не собираешься говорить мне этого, не правда ли? – Спархок прилагал все усилия, чтобы избавиться от обвинительной интонации в голосе.
– Нет, пока нет, – ответила принцесса Даная, поправляя кукольный чепчик на голове кошки. Мурр эта идея не нравилась, но она мужественно терпела все издевательства маленькой принцессы.
– И почему же? – спросил Спархок, бросившись в одно из синих кресел, которыми были обставлены королевские покои.
– Потому что может случится так, что это окажется ненужным. Отец, ты не найдешь Беллиом, пока я тебе этого не разрешу.
– Ты хочешь, чтобы мы плыли с Тиниеном и Эмбаном?
– Да.
– И далеко?
– Это не имеет значения. Я только хочу, чтобы Тиниен был с нами, когда мы отправимся в путь, вот и все.
– Так ты не считаешь, что мы должны плыть именно на этом корабле?
– Нет, конечно. Я только хочу, чтобы Тиниен был с нами несколько дней. Мы отплывем в море на несколько лиг, а затем, если хочешь, пару дней покружим. Мне все равно.
– Спасибо, – кисло пробормотал он.
– Не за что. – Она взяла на руки кошку. – Как, по-твоему, она смотрится в новом чепчике?
– Вполне.
Мурр одарила Спархока ненавидящим взглядом.
– Сейчас я не могу объяснить вам, в чем дело, ваше превосходительство, – говорил Спархок Оскайну в тот же день, когда они встретились наедине в одном из коридоров. – Все, что я могу сказать, что мне нужен предлог покинуть Материон с группой в восемь или девять моих друзей на неопределенное время – недель так на семь или около того. Необходимо убедить мою жену, что это важно, но не настолько серьезно, чтобы она обо мне беспокоилась, и что я должен плыть на одном корабле с Эмбаном и Тиниеном.
– Хорошо, – согласился Оскайн. – Ты хороший актер, принц Спархок?
– Не думаю, чтобы кто-нибудь стал платить деньги за мою игру.
Оскайн пропустил эту фразу мимо ушей.
– Предлог нужен в первую очередь для того, чтобы успокоить твою жену, не правда ли?
– Да.
– Тогда лучше всего будет, если она сама отправит тебя куда-нибудь. Я попробую убедить ее послать тебя в некую поездку, и ты сможешь отправиться по своим делам.
– Мне будет интересно посмотреть, как ты будешь убеждать Элану.
– Доверься мне, дружище. Доверься мне.


***

– Тэга? – недоверчиво переспросил Сарабиан у своего министра иностранных дел. – Единственное суеверие на острове Тэга заключается в том, что считается дурной приметой не поднимать каждый год цену на раковины.
– Раньше они никогда не сообщали нам этого, так как боялись, что мы сочтем их глупцами, ваше величество, – отозвался Оскайн. Он чувствовал себя стесненно в голубом дублете и чулках, которые Сарабиан приказал ему носить. Он не знал, куда девать руки, и был очень недоволен своими костлявыми ногами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70