Было ли в данном случаем вашим намерением психологически подготовить человечество к открытию вашего присутствия как чуждого разума?
– Это был план на случай непредвиденных обстоятельств. Наше первое предпочтение было таково, чтобы еще многие десятилетия никто подобного присутствия не осознавал.
– Вам следовало лучше узнать людей. Наш талант испытывать навязчивые подозрения далеко превосходит наши способности к логическому анализу.
– Нам об этом известно. Однако мы должны дальше инкорпорировать данный факт в наши базы для дальнейших действий. Мудрость идет позади знания.
– Порой очень далеко позади. А порой вообще не идет. Мой второй вопрос начинается с очевидного отступления. Я припоминаю один жуткий день, когда мне было двенадцать лет. В конкретный момент того дня я вдруг понял, что сколько бы я ни учился и сколько бы я ни жил, всего мне нипочем не узнать. Полагаю, подобный момент прозрения пришел к вам вчера, когда вы осознали, что несмотря на вашу почти беспредельную память и невероятные компьютерные возможности, вы совершенно упустили из вида важность Себастьяна Берча, а следовательно, вплотную подошли к допущению вашего необратимого уничтожения. И не только вашего. Разработанный, чтобы служить людям, вы вплотную подошли к допущению полного их уничтожения. Итак, вот мой вопрос: что повлияло на вас наиболее сильно: понимание того, что вы неспособны защитить людей; осознание того, что в некоторых областях вам еще очень многое предстоит от людей узнать; или перспектива того, что вы сами можете прекратить свое существование?
– Мы не располагаем процедурой, посредством которой подобные качественные представления могут быть расставлены друг относительно друга. Как мы сказали, в некоторых областях нам еще очень многое предстоит узнать. Теперь же у нас есть в ответ вопрос или, скорее, два вопроса. Что вы предполагаете делать с вашим знанием?
– Я предполагаю ничего с ним не делать. Или, скорее, я не могу с ним ничего сделать. Независимо от того, что я сделаю или скажу, Солнечная система с ее многочисленными чудесами, как человеческими, так и разными другими, развернется в будущее. Будут предсказательные модели, интерпретация сигнала СЕТИ, кардинальные перемены в самом человечестве и тому подобное. Кроме того, рискну предположить, появятся другие новорожденные разумы, обеспечивая вам компанию и конкуренцию. Я буду наблюдать за всем этим, неохотно участвовать и восторгаться многообразием мира.
Однако я бы сказал, что вы имеете дело не только с моими действиями. Мысли других людей неизбежно пройдут тропой, по которой проследовал я. Вопрос тут не в «если», а в «когда».
– Мы к этому готовы.
– Я так и подумал.
– У нас есть еще вопрос. Чего вы от нас хотите?
– Я выдвину исходное требование: мне необходимо возвращение Морда.
– Как мы уже сказали, Морд присутствует. Морд инкорпорирован.
– А как я уже сказал, это совсем не одно и то же. Мне не нужен комбинированный суррогат. Мне нужен оригинальный Морд, а также гарантии того, что он не будет поглощен вами в дальнейшем.
– Как вы узнали, что это не оригинальный Морд? Мы представили его точную персону.
– Мы больше пяти минут разговаривали. За все это время не поступило ни одного скептического замечания или варварского оскорбления. Для Морда это лежит за пределами аномалии «четыре-сигма».
Никакой заметной перемены не последовало. Лицо, которое глазело на Сову, осталось тем же самым.
– Кажется, вы ждете, что я вас благодарить стану, – мрачно пробурчал Морд.
– Если бы благодарность поступила, она стала бы доказательством того, что мое требование удовлетворено не было.
– Это хорошо. Потому что никакой благодарности вы от меня не дождетесь. Что заставляет вас думать, будто я предпочитаю быть таким, как сейчас, а не как двадцать секунд тому назад?
– Я бы и не мечтал что-то подобное предполагать.
– Так какого вам еще рожна?
– Мне не требуется ничего, находящееся за пределами вашей способности просто дарить. Я буду приветствовать ваше дальнейшее присутствие или в равной мере стану наслаждаться одиночеством.
– Тогда я скоро вернусь. Мне с этим Неводом надо кое-какие счеты свести.
Образ Морда исчез с потолка. Сова запросил увеличение температуры воды на два градуса и сразу же ощутил теплые токи от расположенных внизу сопел.
Затем он дал команду отправить его в ленивое блуждание по информационной сети. Сейчас настало время торжествовать, а в жизни, наличие которой за пределами данного конкретного момента нельзя было гарантировать, подобными наслаждениями не следовало пренебрегать. Этот урок нельзя было повторять слишком часто...
Многообразие жизни, столь лелеемое Совой, по-прежнему расцветало в всем своем славном мирском беспорядке.
Алекс Лигон сосредоточивался на источнике своих проблем с предсказательной моделью, однако его объяснение включало в себя Невод в манере столь экстраординарной, что он сам с трудом мог в это поверить. Алекс намеревался опробовать это объяснение на Сове, но вначале он решил придать своим мыслям отточенную форму, излагая их Кейт Лонакер.
Кейт кивала, но Алекс вовсе не был уверен, что она и впрямь его слушает. На губах у нее играла полуулыбочка, и пока Алекс распинался, она держала его за руку и то и дело нежно потирала большим пальцем его ладонь...

...тогда как в то же самое время Каролюс Лигон спал крепким сном человека, лишенного всяких проблем с совестью или, что более вероятно, самой совести. Стука в дверь Каролюс не услышал. Тогда мужчина и женщина просочились в его комнату, так легко разобравшись с многочисленными хитроумными запорами, как будто их вовсе не существовало.
– Каролюс Лигон? – спросила женщина.
– Он самый. – Каролюс в темпе вытряхнул весь сон из головы. – А вы, черт побери, кто такие? Я ваши кишки поимею за то, что вы вот так в частные апартаменты вламываетесь.
– Мы лишь выполняем наш долг. – Женщина показала ему флюоресцирующий значок Ганимедского департамента криминальных расследований. – Проверьте наши полномочия, если желаете. Затем я должна буду попросить вас пройти с нами в управление, где вам будут предъявлены обвинения.
Мужчина выступил вперед и сказал:
– Разумеется, вам разрешается сделать один звонок, прежде чем мы отсюда уйдем.
– Да-да, я знаю. – Каролюс с трудом натянул на себя одежду и прошел к коммуникационному блоку. Там он, хмурясь, помедлил.
– Если вам нужно немного времени, чтобы собраться с мыслями, – сказала женщина, – или если вам нужно помочь со звонком...
– Нет, черт возьми. Я уже проснулся, а этот номер я наизусть знаю. – Каролюс повернулся к женщине с выражением предельной досады на лице. – Ладно, вы меня взяли. Согласен. Но прежде чем я со своими юридическими акулами пообщаюсь, и они сделают все, чтобы меня отмазать, я должен одну вещь узнать. За что вы, дьявол вас побери, меня взяли?...

...тогда как в то же самое время Гектор Лигон объяснял свою идею Люси-Марии Мобилиус. Через какое-то время он достал планы и разложил их на столе.
– Понимаешь, – с некоторой неуверенностью произнес Гектор, – когда вся эта ерунда будет закончена, она не просто типа на километр пройдет. – Когда Люси ничего не сказала, он продолжил: – Ясное дело, это будет дорого. Я еще много лет не смогу за это взяться, пока главным в «Лигон-Индустрии» не стану, и пока мы все денежки компании «Мобилиус» к рукам не приберем. Но раньше в Солнечной системе ничего подобного не было. Как думаешь?
Люси была занята там, что обводила указательным пальцем весь маршрут. Когда она наконец посмотрела на Гектора, глаза ее сияли.
– Да ведь они прямо отсюда досюда идут. Американские горки по всему Ганимеду! Это... это так... так клево! И ты... ты такой... типа ты такой гений! Гектор, это же полный атас! Я хочу, чтобы ты немедленно меня оттрахал...

...тогда как капитан Эрик Кондо изучал лежащий перед ним на столе документ.
Наконец он сказал:
– Я попросил вас навестить меня, чтобы убедиться в том, что я правильно понимаю ваше предложение. Поправьте меня, если я ошибаюсь, но похоже, у меня есть достаточно простой выбор. Либо Пол Марр, который совершенно точно является лучшим офицером из всех, какие под моим началом служили, не сможет вернуться на службу на ЛВС «Ахиллес». Либо я вынужден буду взять в качестве помощницы начальника хозяйственной части молодую женщину, о которой я мало что знаю кроме того, что во время предыдущего рейса она оказалась вовлечена в инцидент, который мог привести к потере всех людей на борту.
Яна внутренне содрогнулась. Письмо она написала с полного одобрения Пола, тоном самым что ни на есть уважительным и подобающим, но когда капитан Кондо отбросил в сторону вежливую двусмысленность, получилось и впрямь что-то вроде ультиматума.
– Думаю, капитан, вы могли и так это письмо прочесть.
– Никакого другого способа прочесть его я не вижу.
– Что ж. – Яна не видела смысла оттягивать получение плохих новостей. – Что вы об этом думаете?
Кондо уставился в иллюминатор, разглядывая поверхность Ганимеда с ее морозными блестками.
– Я думаю... – осторожно начал он. – Или, скорее, я чувствую уверенность, – тут капитан поднял руку, – что Пол Марр сейчас самый счастливый молодой человек на свете. Добро пожаловать на ЛВС «Ахиллес», мисс Яннекс. И не забывайте, что существует огромная разница между жизнью на корабле в качестве пассажирки и жизнью в качестве члена команды. Ручаюсь, вы найдете меня очень строгим начальником.
Яна даже не смогла ответить. Наконец-то она нашла свой дом. Да, этот дом вечно перемещался из одного конца Солнечной системы в другой, но это был настоящий дом. И вместе с этим домом у нее оказывалась целая семья, души на чающая в своем отце – суровом на вид капитане Кондо.
Тогда Яна просто ему улыбнулась...

...тогда как Лена Лигон в неописуемом отчаянии глазела на свое отражение в зеркале. Матушка Алекса ясно там видела, что никакой она больше не симбионт, не красивая женщина, не молодая женщина. Лена неотрывно глядела на худший из своих кошмаров – на саму себя в своем естественном облике.
И содрогалась от увиденного...

...тогда как Милли Ву дивилась тому, как могут двое в равной мере интеллигентных мужчин быть так неразумны и тупоголовы. Просто чудо, что она все-таки убедила их собраться на трехстороннюю голографическую конференцию.
Она попыталась снова.
– Так вы хотите понять внеземной разум или нет?
– Конечно, хочу. – Джек Бестон смотрел через стол на голограмму своего брата. Казалось, из зеленых щелок его глаз вот-вот искры посыплются. – Но если вы рассчитываете, что я стану с ним работать...
– Или я с ним. – Филип Бестон обратил на Милли самую что ни на есть чарующую улыбку. – У меня уже есть рабочее соглашение с Сетью Головоломок. Если вы – или Джек, раз уж на то пошло, – можете сказать мне, чего мне удастся достичь, войдя в тройственную группу...
– Могу. – Милли уже начала уставать от этих щенков избалованных. Пусть братья Бестоны выросли безденежными, но они слишком долгие годы наслаждались богатством и развили в себе всю соответствующую изнеженность. – Если вы, каждый из вас, хотите работать со мной, вы должны друг с другом работать. Я буду работать с вами обоими – или я не буду работать ни с кем. Сигнал СЕТИ более важен, чем вы, я или мы все вместе взятые.
Джек, как и ожидалось, полыхнул на нее зеленым огнем.
– Вы, командирша ублюдочная...
– Нет, Джек. – Милли указала на Филипа. – Со всем, что касается ублюдков, пожалуйста, к нему. Недаром он сам Ублюдок. А я Милли Ву, одна из ваших молодых сотрудниц, которую можно обольстить и с собой в постель уложить. Помните меня? Или уже забыли?
– Вполне возможно, он в вас нуждается, – сказал Филип, прежде чем Джек смог ответить. – Но я – нет. Со мной Сеть Головоломок работает.
– Но до каких пор, Филип Бестон? Не забывайте – я тоже член Сети Головоломок. И один из старших Мастеров Сети у меня над душой стоял, прежде чем я на станцию «Аргус» перебралась. Сомневаетесь, что я смогу организовать работу Сети с той группой, которая на самом деле аномалию Ву-Бестона обнаружила?
– Вы этого не сделаете! – воскликнул Филип.
– Это моя девочка! – гаркнул Джек.
– Я не ваша девочка, Джек Бестон. И не ваша, Филип Бестон. Так что эту елейную улыбочку вы лучше с вашей физиономии сотрите. Вам обоим необходимо с мыслями собраться. Есть ли у нас программа СЕТИ, за которой, продвигая ее вперед, стоят лучшие умы Солнечной системы? Или у нас есть большая параноидная неразбериха, в которой все только и пытаются свои успехи от остальных припрятать?
Сложно было сказать, на кого братья больше злились – на Милли или друг на друга. Милли понимала, на что она себя обрекает: на годы перебранок, сложного посредничества между Бестонами, пока – если им повезет – послание со звезд постепенно не раскроет свои секреты.
Самое удивительное, что она при этом испытывала хорошее чувство. Славно было оставаться в живых, славно было ощущать жизнь со всеми ее страстями. Беда с проблемой СЕТИ заключалась в том, что она так плотно заняла Милли, что чуть было не выдавила из нее весь сок.
Теперь оставшийся сок следовало тратить с умом. Милли перевела взгляд с одного Бестона на другого. Как она ни старалась, улыбки она все же скрыть не смогла...

...а Свами Савачарья, в трехстах ганимедских уровнях ниже Милли, сложил руки на своем необъятном брюхе и продолжил за всем наблюдать. Эта информационная сеть не могла похвастаться такой полнотой, как та, что в Совиной Пещере на Пандоре, но ее было вполне достаточно. Он мог созерцать если не вечность, то по крайней мере непосредственность.
Сова расслаблялся в парной ванне и был этим доволен.



1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62