— Почему вы не пытались сопротивляться машине? Например, разрушить её? — спросил Роттерджек.— Будь мы способны на это, машины никогда бы не пустили нас на борт.— Самонадеянность машин, — процедил Артур сквозь зубы. — Неслыханная самонадеянность.— Вы сказали, что находились в состоянии сна, в спячке, — проговорил Роттерджек. — Как же вы могли изучать язык и в то же время спать?Гость замер в молчании.— Мы сделали это, — наконец сказал он.— Сколько языков вы знаете? — спросил Харри, приготовившись записать ответ.— Я говорю по-английски. Другие, оставшиеся внутри, знают русский, китайский, французский.— Впрочем, это все не так важно, — тихо заметил президент. — Я как будто вижу страшный сон. Кто виноват в происходящем? — Он обвёл комнату глазами, глядя на всех настойчивым пронизывающим взглядом. — Никто. Я не могу просто взять и объявить, что у нас гости из других миров, потому что люди захотят их увидеть. После сообщений из Австралии наши новости приведут только к панике и замешательству.— Я не уверен, что мы долго сможем хранить тайну, — сказал Маккленнан.— Как нам утаить правду? — Казалось, Крокермен не слышал никого, кроме Гостя. Он встал и приблизился к стеклу, мрачно вглядываясь в космического пришельца. — Вы принесли самую плохую весть, какую только можно представить. Вы утверждаете, что мы бессильны. Ваша… цивилизация… наверно, достигла более высокой степени развития, чем наша. И она погибла. Ваша история приводит в ужас. Почему вы вообще беспокоитесь о нас?— Иногда случается так, что силы равны, — ответил Гость. — Я устал. У меня осталось мало времени.Генерал Фултон вполголоса беседовал с Маккленнаном и Роттеджеком. Последний приблизился к Крокермену и положил руку ему на плечо.— Господин президент, мы не специалисты. Мы не знаем, какие вопросы наиболее существенны, и, очевидно, время поджимает. Мы должны закончить разговор и дать возможность учёным продолжить работу.Крокермен кивнул, глубоко вздохнул, опустил веки. Когда он снова открыл глаза, они уже утратили выражение беспокойства и недоумения.— Господа, Дэвид прав. Давайте заканчивать. Я бы хотел поговорить со всеми вами до того, как мы выйдем из здания. Но ещё один вопрос. Он снова повернулся к Гостю. — Вы верите в Бога?Не задумываясь ни на мгновение, Гость ответил:— Мы верим в возмездие.Крокермен был заметно потрясён. Чуть приоткрыв рот, он посмотрел на Артура и Харри и вышел из комнаты на ватных ногах. За ним последовали Маккленнан, Роттерджек и генерал Фултон.— Что вы имели в виду? — спросил Харри, когда дверь закрылась. — Пожалуйста, поясните, что вы сейчас сказали.— Подробности не важны, — произнёс Гость. — Смертный приговор выносится миру за его несовершенство. Со смертью исчезают суета и ложь. А теперь — ни слова больше. Отдыхать.
Плохие новости. Плохие новости.Эдвард очнулся от сна и уставился в белоснежный потолок. Его не оставляло ощущение, что умер близкий человек, и потребовалось несколько мгновений, чтобы вернуться в реальность.Он не мог отчётливо вспомнить содержание сна. В голове путались сцены и образы, оттесняя неясную мысль, затаившуюся в подсознании.Час назад дежурный офицер сообщил, что все они здоровы и что ни в их крови, ни на коже не обнаружены неизвестные бактерии. Врачи не нашли микроорганизмов даже у Гостя, кожа которого оказалась чистой, как первый снег. Странно.В любой среде, как слышал Эдвард Шоу — если, конечно речь шла о Земле, — всякое живое существо сопровождает сонм паразитических или симбиозных организмов. Они живут на коже, во внутренностях, в крови. Возможно, различные миры имеют различные экологические условия. Возможно, народ, к которому принадлежит Гость — откуда бы он не пришёл, — приблизился к абсолютной чистоте: выжило самое целесообразное, лучшее — и никаких крошечных мутирующих гадов, вызывающих болезни.Эдвард сел и налил в стакан воды из-под крана. Он пил большими глотками, и взор его блуждал по окну и занавеске. Медленно, но верно прежний Эдвард Шоу исчезал и на его месте появлялся новый человек, полный пессимизма и противоречий, злой, но сдерживающий гнев, испуганный, но скрывающий страх.И тут он вспомнил свой сон.Он присутствовал на собственных похоронах. Гроб стоял открытым, и, судя по всему, кто-то совершил ошибку, потому что в гробу лежал Гость. Траурной церемонией руководил министр в пурпурной мантии и с массивным медальоном на груди. Он тронул Эдварда за плечо и прошептал ему на ухо: «Действительно, плохие новости, не так ли?»Никогда раньше Эдвард не видел подобных снов.Раздался сигнал внутренней связи, и Шоу крикнул:— Нет! Отстаньте. Я в порядке! Оставьте меня! Я не болен. Я не умер!— Все нормально, мистер Шоу, — послышался голос Энис, стройной чернокожей дежурной, питавшей симпатию к Эдварду. — Продолжайте отдыхать и не отвечайте, если не хотите. Я не имею права отключить магнитофон, но что касается моего микрофона — это возможно.Гнев отпустил Эдварда.— О'кей, Энис. Просто я хочу знать, когда нас выпустят.— Я и сама не в курсе, мистер Шоу.— Ясно. Я вас не виню.Он и в самом деле никого не винил: ни Энис, ни других дежурных офицеров, ни докторов или учёных, беседовавших с ним. Даже Харри Файнмана и Артура Гордона. Рыдания, теснившие душу, перешли в едва сдерживаемый смех.— Так вы в порядке, мистер Шоу? — недоверчиво спросила Энис.— »Я — жертва обстоятельств», — процитировал Эдвард лысого коротышку Керли из комедийной труппы «Фри Студжис». Он нажал на кнопку и вызвал Минелли. Тот ответил, и Эдвард снова повторил ту же фразу голосом Керли. Вторя ему, Минелли издал: «Вуууп-хууп-ууп». К друзьям присоединился Реслоу, раздался смех Стеллы, и вскоре их хор стал звучать, как обезьянья стая. Верещание, щёлканье языком, притоптывание — кем они были в тот момент, как не подопытными шимпанзе?— Хей, у меня чешется под мышками, — объявил Минелли, — ей-богу, не вру. Энис подтвердит, что я чешусь. Может быть, мы найдём поддержку у Общества Друзей Животных или чего-нибудь в этом роде?— Общества Друзей Геологов, — подсказал Реслоу.— Друзей Деловых и Свободных Женщин, — добавила Стелла.— Давайте, веселитесь, ребята, — проговорила Энис.В восемь часов вечера Эдвард встал перед зеркалом, висевшим над раковиной.— Прибывает президент, — пробормотал он. — Я не собираюсь голосовать за него, однако прихорашиваюсь, как школьница.Рукопожатия, конечно, не предусмотрены. Но всё же президент бросит взгляд на Шоу, на Минелли, на Реслоу и Стеллу. Он увидит их — а это немало. Эдвард мрачно улыбнулся и внимательно рассмотрел зубы — не осталось ли во рту остатков пищи.
Министр обороны Отто Лерман появился в четверть восьмого. После получасовой беседы с ним и Роттерджеком — достаточно времени, чтобы собраться с мыслями, решил Артур — все отправились в лабориторию Ванденберга. В неё выходили окна четырёх изолированных палат. Тем самым, только в большем масштабе, копировалась планировка центрального комплекса, где содержался Гость. Полковник Туан Ан Пхань стоял перед пультом связи с палатами.Крокермен пожал руку доктору и внимательно осмотрелся.— Военным бывает туго, когда им приходится иметь дело с гражданскими, да? — спросил он Пханя.— Да, сэр, — ответил полковник. — Мы не ожидали, что придётся держать у себя под замком население целого города.возможно, Пхань пытался пошутить, но президенту было не до смеха.— В самом деле, — сказал Крокермен, — веселиться не от чего.— Вы правы, сэр, — подтвердил Пхань упавшим голосом.Артур пришёл ему на помощь.— Лучше здешней аппаратуры не найти, господин президент, — заметил он.После втсречи с Гостем Крокермен вёл себя странно. Беседа навела их всех на печальные философские размышления, но президент, казалось, принял слова пришельца слишком близко к сердцу.— Они слышат нас? — спросил Крокермен, кивнув на четыре двери.— Пока ещё нет, сэр, — последовал ответ.— Хорошо. Я бы хотел привести в порядок мысли, особенно — перед разговором с дочерью миссис Морган. Мистер Лерман несколько задержался в Европе, но мистер Роттверджек ввёл его в курс дела.Лерман кивнул в знак согласия. Как ни старался, он не мог сдержать вздох. Артур много слышал о Лермане, о возвышении владельца огромных предприятий до главы Президентского Совета по связям с промышленностью. Два месяца назад он получил назначение на пост министра обороны, заменив известного своими хищническими замашками ставленника Хемптона. По образу мышления он оказался близнецом президента.— У меня вопрос к мистеру Гордону, — сказал Лерман.Он многозначительно посмотрел на Артура и Харри, стоявших возле лабораторного столика для работы с микроорганизмами.— Я вас слушаю.— Когда военные получат вашу санкцию на исследование мыса Фернис?— Не знаю.— Это ваша сфера, Артур, — тихо напомнил президент. — Здесь вам принимать решение.— Впервые слышу, — парировал Гордон. — Какого рода исследование вы подразумеваете?— Нам бы хотелось обнаружить слабые стороны объекта.— Но ведь неизвестно даже, что он из себя представляет, — вступил в беседу Харри.Лерман покачал головой.— Все считают, что мы имеем дело с замаскированным космическим кораблём. Вы согласны с этим мнением?— Я не могу согласиться или не согласиться. Просто не знаю, — ответил Харри.— Господа, — вмешался Артур. — Я полагаю, сейчас не время для подобного обсуждения. Мы сможем вернуться к этому вопросу после беседы президента с четырьмя свидетелями и не раньше, чем увидим место происшествия.Лерман утвердительно кивнул. В лабораторию вошёл генерал Фултон с толстой пачкой бумаг в руках и сел, не сказав ни слова.— Ну, хорошо, — сказал Крокермен. — Давайте посмотрим на них.
Из динамика внутренней связи раздался голос Энис.— Ребята, сейчас вас ожидает встреча с президентом.Жалюзи с лёгким шорохом раздвинулись и исчезли в стене, а за ними показалась прозрачная перегородка, приблизительно, два метра в ширину и один — в высоту. Через двойное стекло Эдвард увидел президента Крокермена в окружении нескольких человек, знакомых по телепередачам, и ещё двоих, чьи лица ничего не говорили ему.— Простите меня за вторжение, господа и вы, мисс Морган, — начал Крокермен с неглубоким поклоном. — Надеюсь, мы знаем друг друга, даже если формально не представлены. Это мистер Лерман, министр обороны, это мистер Роттерджек, мой советник по науке. Вы знаете Артура Гордона и Харри Файнмана? Нет? Они возглавляют специальную группу, изучающую, по моему поручению, ваши находки. Подозреваю, у вас есть причины для недовольства, о которых вы хотите сообщить мне.— Рад встрече с вами, сэр, — раздался голос Минелли.Крокермен повернул голову в другую сторону. Эдвард сообразил, что все палаты выходят в центральную лабораторию. На противоположной стороне в последнем окне он увидел бледное при свете люминесцентной лампы лицо Стеллы Морган.— Я пожал бы вам руки, если б имел такую возможность. Пострадал каждый, кто замешан в этой истории, но вы — особенно.Эдвард пробормотал что-то в знак согласия.— Мы плохо понимаем, что происходит, господин президент.— Мне доложили, что вы вне опасности. У вас не обнаружено никаких… гм… космических микробов. Откровенно скажу, вас держат здесь из соображений государственной безопасности, а не из-за физического состояния.Теперь Эдвард понимал, отчего Крокермена называют самым обаятельным президентом со времён Рональда Рейгана. Сочетание приятной наружности, манера держаться с достоинством, искренность — пусть и обманчивая — смогли поднять настроение даже у Эдварда.— Мы беспокоимся за наши семьи, — сказала Стелла.— Думаю, ваши родные осведомлены о том, что вам ничто не угрожает. Это так, генерал Фултон?— Да, сэр.— Мать мисс Морган, тем не менее, задала нам жару, — заметил президент.— Хорошо, — кратко прокомментировала Стелла.— Мистер Шоу, мы также сообщили о вас и ваших студентах Техасскому университету.— Мы не студенты, а доценты, господин президент, — уточнил Реслоу. — Я не получил ни строчки из дома. Вы можете объяснить, почему?Крокермен вопросительно посмотрел на Фултона.— Вам никто ничего не посылал, — сообщил генерал, — а это мы не контролируем.— Я только хотел навестить вас и показать, что о вас помнят и что вы не заключены сюда навсегда. Полковник Пхань доложил мне, что если в течение ещё нескольких недель у вас не найдут микробов, то не будет и повода держать вас здесь. А к тому времени… скажем, сложно предугадать, что останется секретом, а что нет.Харри взглянул на Артура, вопросительно подняв бровь.— Один вопрос, сэр, — сказал Эдвард.— Слушаю?— Существо, которое мы нашли…— Мы называем его Гость, как вы знаете… — прервал Эдварда Крокермен со слабой улыбкой.— Да, сэр. Гость сказал, что у него плохие новости. Что он имел в виду? Вы говорили с ним?Крокермен побледнел.— Боюсь, я не вправе ответить… Это может не понравиться, понимаю, но даже я должен иногда плясать под чужую дудку. А теперь я хочу задать вам вопрос. Вы первыми обнаружили гору, пепловый конус. Что показалось вам наиболее странным? Что поразило? Мне нужны ваши впечатления.— Эдвард первым заподозрил что-то необычное, — вспомнил Минелли.— А я никогда не видела эту гору, — добавила Стелла.— Мистер Шоу, что удивило вас более всего?— То, что горы не было на картах… И то, что она была… голой. Выглядела так, будто возникла совсем недавно. Ни растений, ни насекомых, ни нацарапанных надписей или рисунков, ни пчелиных ульев.— Ни пчелиных ульев, — повторил, кивая, президент. — Спасибо. Мисс Морган, я собираюсь встретиться с вашей матерью. Что-нибудь передать ей? Что-нибудь, не вызывающее у нас возражений, конечно.— Нет, благодарю, — ответила Стелла.Молодчина, подумал Эдвард.— Мне будет о чём поразмыслить после нашей встречи, — сказал, помолчав, Крокермен. — Как сильны духом американцы! Надеюсь, мои слова не звучат банально и не напоминают политический лозунг. Я просто думаю так. Именно сейчас мне необходимо увериться в нашей силе. Это очень важно для меня. Спасибо вам.Он помахал рукой и вышел из лаборатории.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54