круглые мягкие пуфики в фут толщиной и фута четыре диаметром, используемые как стулья и кровати; голый пол, чистый и пружинящий под ногами; мебель по большей части расположена на стенах, куда можно вползти: цветы, неожиданно встречающие тебя здесь и там, как будто на дом надвигаются джунгли.
Пройдя сквозь ряд параболических арок, мы вышли на балкон. Ограждения на нем не было, а лететь до площадки под ним – футов семьдесят пять. Я остался у стены и в который раз пожалел, что у Оскара нет окошка под подбородком. Крошка подошла к краю, схватилась рукой за стройный столбик и высунулась наружу.
– Иди посмотри!
– Еще шею сломаю. Может, ты меня подстрахуешь веревкой?
– Что, высоты испугался?
– Я ее всегда боюсь, когда не вижу, куда ступаю.
– Так возьмись за мою руку и держись за столб.
Я дал ей подвести меня к столбу, затем выглянул наружу.
Передо мной лежал город в джунглях. Сочная темная зелень заполняла все пространство и так перепуталась, что я не мог отличить деревья от кустов. Местами зеленое море разбивали островки зданий – таких же больших, как то, в котором находились мы, или еще больших. Дорог не было видно; в городах веганцы прокладывают дороги под землей. Но многие передвигались по воздуху с помощью очень легких индивидуальных летательных аппаратов, взлетая и садясь как птицы на балконы, подобные тому, на котором стояли мы.
Увидел я и настоящих птиц, стройных, длиннотелых и ярко раскрашенных, с двумя парами крыльев тандемом, что казалось нелепым с точки зрения аэродинамики, но вполне, видимо, устраивало их.
– Полезем на крышу? – предложила Крошка.
– А как?
– Через люк.
Наверху виднелся люк, к которому вели расположенные винтовой лестницей легкие кронштейны, которыми наши хозяева пользуются как ступеньками.
– А настоящей лестницы здесь нет?
– С другой стороны, но обходить далеко.
– Боюсь, что эти ступеньки меня не выдержат. Да и вряд ли я пролезу в люк в Оскаре.
– Не канючь, – и Крошка цепко, как мартышка, полезла вверх.
Я следовал за ней как усталый медведь. Кронштейны, несмотря на кажущуюся хрупкость, оказались прочными, и отверстие люка оказалось достаточно большим.
Высоко в небе сияла Вега.
Под тем углом, под которым мы ее видели, она казалась размером с наше Солнце, что было вполне естественно, поскольку планета отстояла от нее намного дальше, чем Земля от своего светила. Но очень уж Вега яркая, свет слепил глаза, несмотря на поляризатор. Пришлось отвернуться и подождать, пока глаза не привыкли, а поляризаторы не отрегулировались, прежде, чем я снова смог нормально видеть. Голова Крошки, казалось, скрылась под баскетбольным мячом из полированного хрома.
– Ты еще там? – спросил я на всякий случай.
– Конечно, – ответила она, – и мне этот свет смотреть не мешает. Красивый отсюда вид. Он тебе не напоминает вид Парижа с Триумфальной арки?
– Не знаю. Я ведь никогда не путешествовал и нигде не бывал.
– Только бульваров, разумеется, здесь нет. А вон кто-то садится на нашу крышу.
Я обернулся в ту сторону, куда она показывала – ей-то все было видно, а мой обзор ограничивался шлемом. Пока я успел повернуться, веганец уже был подле нас.
– Здравствуйте, дети!
– Привет, Материня, – Крошка, обняв Материню обеими руками, подняла ее.
– Не спеши, милая, не спеши. Дай-ка мне снять все это. – Материня сбросила упряжь своего летательного приспособления, сложила его как зонтик и повесила на руку. – Ты хорошо выглядишь. Кип.
– Я себя прекрасно чувствую, Материня! Вот здорово, что вы снова с нами!
– Я хотела вернуться к тому моменту, когда ты встанешь с постели. Но врачи держали меня в курсе каждую минуту. – Она приложила мне к груди свою маленькую ручку, несколько при этом вытянувшись ростом, и глаза ее почти доставали до стекла моего шлема. – Ты совсем здоров.
– Здоровее не бывает.
– Правда, правда, Материня, он здоров.
– Хорошо. Ты уверяешь, что здоров. Я чувствую, что это действительно так. Крошка заверяет, что это так, и, что самое существенное, твой главный лечащий врач тоже считает, что ты здоров. Мы отправимся немедленно.
– Что? – удивился я. – Куда отправимся, Материня?
Она обернулась к Крошке.
– Ты не говорила ему еще, милая?
– Ой, что вы, Материня, никак случая не выдавалось.
– Хорошо. – Она снова обернулась ко мне. – Милый Кип, мы должны посетить важное собрание. Будут заданы вопросы, будут выслушаны ответы, будут приняты решения. – Теперь она обращалась к нам обоим. – Готовы ли вы тронуться в путь?
– Прямо сейчас? – спросила Крошка. – Отчего же, конечно, только мне надо сбегать за мадам Помпадур.
– Так иди за ней. А ты, Кип?
Я сказал Материне, что не помню, надел ли на руку часы, а сквозь ткань скафандра не мог определить этого на ощупь.
– Хорошо, дети, бегите по своим комнатам, пока я вызову корабль. Возвращайтесь сюда и не задерживайтесь по дороге, любуясь цветами.
Вниз мы спустились по лестнице.
– Ты опять утаила от меня что-то важное, Крошка?
– Вовсе нет.
– Как же, по-твоему, это называется?
– Послушай меня, пожалуйста, Кип! Мне не велели тебе ничего говорить, пока ты не поправишься. Материня настаивала на том, чтобы тебя ничем не беспокоили.
– Почему я должен был беспокоиться? Что вообще происходит? Что это за собрание? Что за вопросы?
– Суд. Можно даже сказать, уголовный суд.
– Что? – Я произвел мгновенную инспекцию собственной совести. Но ведь при всем желании я не мог здесь ничего натворить – всего два часа назад я был беспомощным, как новорожденный младенец. Следовательно...
– Коротышка, – сказал я строго, – выкладывай все начистоту. Чем ты отличилась на этот раз?
– Кто, я? Абсолютно ничем.
– Подумай хорошенько.
– Да нет же. Кип. Извини, что я ничего не рассказала тебе за завтраком! Но папа никогда не разрешает ничего ему рассказывать, пока не выпьет вторую чашку кофе, и я подумала, что хорошо бы нам обоим с удовольствием погулять, прежде чем начнутся неприятности, и я как раз собиралась тебе рассказать...
– Так рассказывай, наконец!
– ...Как только мы спустимся вниз. Я ничего не натворила. Но ты забыл о Черволицем.
– Как? Да ведь он же погиб?
– Может, да, а может, и нет. Но, как сказала только что Материня, еще «будут заданы вопросы и будут приняты решения». Сдается мне, ему крышка.
Я поразмыслил над этим вопросом по дороге к нашим комнатам. Тяжкие преступления и судебно наказуемые деяния... Разбой на космических дорогах – да, похоже, Черволицый испекся. Если, разумеется, веганцы сумеют поймать его. Но уже поймали, видимо, коль скоро речь идет о суде.
– В качестве кого же привлекаемся мы? Свидетелями?
– Что-то вроде.
Судьба Черволицего мне до лампочки, но, может быть, представится шанс побольше узнать о веганцах. Особенно, если суд находится где-нибудь вдали отсюда – удобный случай попутешествовать и познакомиться со страной.
– Но это еще не все, – озабоченно добавила Крошка.
– Что еще?
– Поэтому-то я хотела сначала погулять без всяких забот, – вздохнула она расстроенно...
– Не тяни, выкладывай.
– Видишь ли... потом перед судом предстанем мы.
– Что?
– Ну, может, будет более правильно сказать предстанем перед испытательной комиссией. Но одно я знаю точно: нас не отпустят домой, пока не вынесут нам вердикт.
– Но что же мы сделали?! – взорвался я.
– Я не знаю!
Во мне все кипело.
– А ты уверена, что нас отпустят домой после суда?
– Материня отказывается говорить об этом.
Остановившись, я взял ее за руку.
– Все это означает, – сказал я зло, – что мы с тобой арестованы. Так?
– Да, – она добавила, почти рыдая. – Но, Кип. я ведь говорила тебе, что она – полицейский, говорила!
– Вот здорово! Мы таскали ей каштаны из огня, а теперь арестованы и будем преданы суду, и даже не знаем, за что!
Чудесное место, Вега-пять! И такие дружелюбные туземцы! Они лечили меня, как у нас лечат гангстеров, чтобы потом повесить!
– Но, Кип, – Крошка не могла больше сдерживать слезы и разревелась вовсю, – я знаю, я уверена, что все будет хорошо. Пусть она полицейский, она все-таки Материня!
– Да? Сомневаюсь. – Поведение Крошки резко не соответствовало ее словам. Она умоляла меня не беспокоиться, а сама...
Свои часы я нашел на умывальнике и, расстегнув скафандр, положил их во внутренний карман. Войдя к Крошке, я увидел, что она делает то же самое с мадам Помпадур.
– Давай, я возьму ее, – предложил я Крошке. – У меня больше места.
– Нет, спасибо, – вяло ответила Крошка. – Она нужна мне. А сейчас – особенно.
– Крошка, а где находится суд? В этом городе? Или в другом?
– Разве я тебе не сказала? Он на другой планете.
– Как, я думал, что Вега-пять – единственная населенная...
– Суд находится на планете другой Солнечной системы. И даже не в этой галактике.
– Что-что?
– Это где-то в Малом Магеллановом облаке.

Глава 10

Я не стал оказывать сопротивления. В 160 триллионах миль от дома это бессмысленно. Но я не разговаривал с Материней, поднимаясь на борт корабля.
Корабль походил на старинный улей и казался маленькой каботажной посудиной, еле годной, чтобы подбросить нас до космопорта. Мы с Крошкой впритык уселись на полу, Материня свернулась спереди и покрутила блестящие стержни, похожие на счеты. Мы сразу же оторвались от земли.
Через несколько минут мой гнев из угрюмой насупленности перешел в безрассудное стремление удовлетворить его.
– Материня!
– Одну секунду, милый, дай мне вывести корабль из атмосферы.
Она нажала на что-то, корабль задрожал, потом лег на ровный курс.
– Материня! – повторил я.
– Подожди, пока мы не спустимся. Кип.
Пришлось ждать. Приставать к пилоту так же глупо, как пытаться вырвать руль у шофера. Корабль снова тряхнуло – должно быть, в верхней части атмосферы дуют сильные ветры. Но она свое дело знала.
Вскоре я ощутил мягкий толчок и решил, что мы прибыли в космопорт. Материня обернулась ко мне.
– Ну что ж, Кип, я улавливаю чувства страха и возмущения, овладевшие тобой. Станет тебе легче, если я заверю тебя, что вам двоим ничего не угрожает? Что я буду защищать вас своим собственным телом так же, как защищал его ты?
– Да, но...
– Тогда давай погодим и посмотрим, что будет. Показать легче, чем объяснить. Не застегивай шлем. На этой планете такой же воздух, как у тебя дома.
– Что? Мы уже там?
– Я ведь тебе говорила, – напомнила Крошка. – фьить! И все. Прилетели.
Я ничего не ответил, пытаясь сообразить, как далеко мы очутились от дома.
– Идемте, дети.
Вылетели мы в полдень, а сошли с корабля ночью. Корабль стоял на уходящей вдаль, насколько доставал глаз, платформе. Я увидел над собой незнакомые созвездия, вниз по небу тянулась тонкая нитка, которую я определил как Млечный Путь. Так что похоже, что Крошка ошиблась – хоть мы и очутились далеко от дома, но все в той же галактике, может, нас просто перебросили на ночную сторону Веги-пять.
Услышав за спиной изумленный вздох Крошки, я обернулся.
У меня не хватило сил даже на вздох изумления. Небо сверкало необъятным звездным водоворотом. Сколько там было звезд? Миллионы?
Случалось вам видеть фотоснимки туманности Андромеды? Гигантской спирали из двух изогнутых витков, сжатых под углом? Из всех красот неба – это самое чудесное. И сейчас мы увидели нечто подобное.
Только не на фотографии и не в окуляре телескопа – мы были так близко к звездам (если «близко» – подходящее слово), что они простирались над нами через все небо, занимая пространство в два раза большее, чем звезды Большой Медведицы, когда смотришь на них с Земли. Так близко, что я увидел их скопление в центре – два огромных звездных ствола, переплетающихся вместе.
И тогда я по-настоящему понял, как далеко очутились мы от дома. Дом остался там, затерянный среди миллиардов звезд.
Не сразу я заметил еще одну двойную спираль справа от меня, такую же раскидистую, но несколько смещенную в сторону, и тускловатую – бледный призрак нашей прекрасной Галактики. И не сразу понял, что передо мной – Большое Магелланово облако, коль скоро мы находимся в Малом, а искрящийся водоворот над головой и есть наша Галактика. То, что я принял за Млечный Путь, оказалось просто одним из многих таких млечных путей – Малое облако изнутри.
Обернувшись, я снова поглядел на него.
Он имел правильные очертания широкой дороги среди неба, но был бледный, как снятое молоко, по сравнению с нашим. Я не знаю, каким он должен был "Углядеть, потому что никогда не видел Магеллановых облаков – я никогда не бывал южнее Рио-Гранде Галактики Магеллановых облаков видны только в небе Южного полушария Земли.

. Но я помнил, что каждое облако является галактикой само по себе, но эти галактики меньше нашей и примыкают к ней.
Снова взглянув на сверкающую спираль нашей Галактики, я почувствовал такую тоску по дому, какую не испытывал лет, наверное, с шести.
Крошка, ища утешения, прильнула к Материне. Та, вытянувшись, обняла ее.
– Ну, ну, милая. Я чувствовала то же самое, когда была очень юна и увидела это впервые.
– Материня, – робко спросила Крошка. – Где наш дом?
– Посмотри направо, милая, видишь, вон там, где правая спираль уходит вдаль? Мы прилетели из точки, отстающей далеко в эту сторону от центра.
– Нет, нет, я не Вегу имею в виду. Я спрашиваю, где находится Солнце?
– А, ваша звезда! Но, милая, на таком расстоянии это все равно.

* * *

Потом мы выяснили, как далеко находится Солнце от планеты Ланадор – в 167 130 световых лет. Материня не могла сказать сразу, потому что не знала, какой отрезок времени мы подразумеваем под годом –
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32