– "Крошка" «Майскому жуку», – услышал я в наушниках, – проверка связи. Альфа, браво, кока, дельта.
– "Майский жук" «Крошке», Слышу вас хорошо. Эхо, фокстрот, гольф.
– Слышу тебя хорошо. Кип.
– Перехожу на прием.
– Следи за давлением в скафандре. Кип. Он очень быстро у тебя раздувается.
Я нажал подбородком на клапан, следя при этом за датчиком и ругая себя последними словами за то, что позволил маленькой девочке поймать меня на неграмотности, как последнего сопляка. Но она ведь и раньше ходила по Луне в скафандре, а я только притворялся. Так что я решил, что сейчас не до гордости.
– Крошка! Поправляй меня на каждом шагу. Мне это все в диковинку.
– Хорошо, Кип.
Наружная дверь беззвучно открылась, повернулась вовнутрь – и я увидел перед собой яркую поверхность лунной долины.
Тоской по дому вдруг нахлынули воспоминания о детских играх в полет на Луну, и мне ужасно захотелось обратно в Сентернилль. Но тут Крошка прислонила свой шлем к моему.
– Кого-нибудь видишь?
– Нет.
– Наше счастье, что дверь смотрит в сторону от других кораблей. Слушай внимательно. Пока не уйдем за горизонт, радио пользоваться не будем за исключением чрезвычайных обстоятельств. Они прослушивают наши частоты, я точно знаю. Теперь смотри, видишь вон ту гору с седловиной? Да смотри же, Кип!
– Да, да, – Я не мог оторвать взгляд от Земли. Она была так близко... и так далеко, что, может быть, нам не суждено туда вернуться. Трудно представить себе, как прекрасна наша планета, пока не увидишь ее со стороны... – Да, я вижу седловину.
– Там есть проход, Я знаю, потому что Тим и Джек привезли меня той дорогой на краулере. Надо найти его следы, это облегчит дело. Но сначала мы направимся к этим холмам рядом с нами – чтобы корабль прикрывал нас от других кораблей, пока мы не сумеем выбраться с открытого места.
До земли было футов двенадцать, и я хотел спрыгнуть, потому что при лунном тяготении это ерунда. Но Крошка настояла на том, чтобы спустить меня на веревке:
– Перекувырнешься ведь через голову. Кип. Слушай лучше опытных людей. У тебя еще нет лунных ног. Поначалу будешь себя чувствовать, как первый раз на велосипеде
Так что она спустила нас с Материней, а затем спрыгнула сама. Я начал было сматывать веревку, но она меня остановила, пристегнула конец к своему поясу и прислонилась своим шлемом к моему:
– Я поведу вас. Если пойду слишком быстро, или тебе что-нибудь понадобится, дергай за веревку, потому, что мне вас не будет видно.
– Есть, капитан!
– Не смейся. Кип. Дело серьезное.
– А я и не смеюсь. Сейчас ты у нас старшая, Крошка.
– Пошли. И не оглядывайся – толку никакого, еще оступишься и упадешь. Направление на холмы.

Глава 6

Мне бы наслаждаться небывалым романтическим приключением, но я был занят не меньше Элизы, пересекающей реку по льду Героиня романа Г.Бичер-Стоу «Хижина дяди Тома».

, а твари, которые того и гляди погонятся за нами по пятам, были куда хуже ищеек рабовладельцев. Я даже оглянуться не мог, потому, что весь был занят тем, как бы удержаться на ногах. Я их не видел; я был вынужден смотреть вперед и шагать на ощупь. Ноги не скользили, потому что почва была достаточно шершавой – камни, покрытые пылью или мелким песком, – да и пятьдесят фунтов веса достаточно крепко прижимали ноги к ней. Но я нес триста фунтов массы, ни на йоту не уменьшившейся из-за ослабления веса; это сказывается на твердо усвоенных за всю жизнь рефлексах. При малейшем повороте приходилось тяжело наваливаться вбок, потом назад, замедляя шаг, потом вперед, чтобы набрать темп.
Как долго ребенок учится ходить? В данном случае новорожденному селениту приходится учиться ходьбе во время форсированного марша, полуслепому и на полной скорости, на которую он способен.
Так что времени на размышления и восторги у меня не оставалось совсем.
Крошка взяла хороший темп и продолжала его наращивать. Поводок то и дело натягивался, и я отчаянно старался шагать быстрее и не упасть.
– Ты хорошо себя чувствуешь. Кип? – пропела Материня из-за спины. – У тебя очень озабоченный вид.
– Я... в полном... порядке... А... вы?
– Мне очень удобно. Не выматывайся, дорогой.
– Ладно.
Оскар делал свое дело. Я начал потеть от напряжения и жаркого солнца, но клапан подбородком не нажимал, пока не увидел по индикатору цвета крови, что нуждаюсь в воздухе. Система функционировала отлично, сказывались и часы тренировок на пастбище. В скором времени я поймал себя на том, что теперь уже беспокоюсь, в основном, об острых камнях и рытвинах на пути.
До низких холмов мы добрались минут за двадцать. Крошка сбавила ход, забралась в расселину и остановилась. Когда я подошел, она прислонилась своим шлемом к моему.
– Как ты себя чувствуешь?
– Все в порядке.
– Материня, вы меня слышите?
– Да, милая.
– Вам удобно? Воздуха хватает?
– Да, да, наш Кип очень хорошо обо мне заботится.
– Отлично. Ведите себя хорошо, Материня, ладно?
– Обязательно, милая. – Она даже ухитрилась вставить в свое чириканье добродушный смешок.
– Кстати, о воздухе, – сказал я Крошке. – Давай-ка проверим твой. – Я попытался заглянуть ей в шлем. Она отпрянула, потом придвинулась снова.
– У меня все в порядке.
– Посмотрим. – Я сжал ее шлем обеими руками и обнаружил, что не вижу циферблата – на фоне солнечного света казалось, что я заглянул в темный колодец.
– Говори, что там у тебя и не виляй!
– Не лезь не в свое дело!
Я развернул ее кругом и посмотрел на датчики баллонов. Один стоял на нуле, другой был почти полон.
Я снова прислонился к ее шлему.
– Крошка, – медленно спросил я. – Сколько миль мы прошли?
– Примерно мили три. А что?
– Значит, нам осталось еще миль тридцать.
– Не меньше тридцати пяти. Не дрейфь, Кип. Я знаю, что один баллон у меня пуст, я переключилась на полный еще до привала.
– Одного баллона на тридцать пять миль не хватит.
– Хватит... потому что другого все равно нет.
– Почему же, воздуха у нас много. И я придумаю, как перекачать его тебе.
Голова моя прямо кругом пошла, когда я начал вспоминать, что у меня есть на поясе из инструментов и что как можно приспособить.
– Ты отлично знаешь, Кип, что ни черта сделать не сможешь, так что лучше заткнись!
– В чем дело, милые? Почему вы ссоритесь?
– Мы не ссоримся, Материня, это Кип занудничает.
– Детки, детки...
– Это верно, Крошка, я не могу соединить запасные баллоны с клапанами твоего скафандра... Но я найду возможность перезарядить твой пустой баллон.
– Но... А как, Кип?
– Это уж мое дело. У тебя один баллон ведь все равно уже пустой, так что я попробую – если ничего не получится, мы ничего не теряем, если получится, то проблема решена.
– Сколько тебе потребуется времени?
– Если пойдет хорошо, десять минут, если нет – тридцать.
– Нет, не стоит пробовать, – решила она.
– Слушай, Крошка, не будь дур...
– Сам дурак! Пока мы не доберемся до гор, мы не можем считать себя в безопасности. До гор я дойду. А там, где мы уже не будем на виду, как жуки на тарелке, можно и отдохнуть, и перезарядить мой баллон.
Она говорила дело.
– Ладно.
– Ты можешь идти быстрей? Если мы достигнем гор прежде, чем нас хватятся, они уже вряд ли сумеют нас найти. А если нет...
– Могу. Только вот чертовы баллоны мешают.
– Н-да. – Она задумалась. Потом спросила неуверенно: – Может, выбросишь один?
– Ни в коем случае! Но они лишают меня равновесия. Я раз десять чуть не упал из-за них. Ты можешь перевязать их так, чтобы они не болтались?
– Конечно же.
Кончив возиться с баллонами, она сказала:
– Жаль, что оставила на двери свою жвачку, хоть она совсем уже изжеванная. В горле пересохло так, что хоть плачь.
– Выпей воды, только не очень много.
– Это неумная шутка, Кип!
Я смотрел на нее во все глаза.
– В твоем скафандре вообще нет воды?
– Дурак ты, что ли?
У меня даже челюсть отвисла.
– Но что же ты... – сказал я беспомощно. – Что же ты не наполнила резервуар перед уходом?
– Какой резервуар, о чем ты говоришь? Разве в твоем скафандре есть резервуар?
Я не знал, что ответить. У нее был туристский скафандр – специально сделанный для «живописных маршрутов по несравненному древнему лику Луны», которые рекламируются проспектами туристских фирм. Прогулки под присмотром проводников и не более получаса. Ясное дело, резервуар для воды в скафандре для такой прогулки не предусмотрен – кто-нибудь из туристов задохнется еще, иди сосок от шланга откусит и утонет в собственном шлеме. Да без него и дешевле намного.
И кто его знает, какими еще недостатками снабдила туристский скафандр подобная экономия? Меня это стало всерьез волновать – от конструкции скафандра зависела сейчас жизнь Крошки.
– Извини, я не знал, – смиренно ответил я. – Слушай, я что-нибудь придумаю и перекачаю тебе часть воды.
– Вряд ли получится. Но не беспокойся, за время, нужное, чтобы добраться до цели, я все равно не успею умереть от жажды. Чувствую я себя вполне нормально, просто жвачки хочется. Пошли?
– Пошли.

* * *

Холмы представляли собой всего-навсего гигантские складки лавы; мы миновали их довольно быстро, хотя из-за неровностей почвы приходилось идти осторожно. За холмами лежала равнина, которая казалась ровнее западного Канзаса и упиралась на горизонте в цепь гор, сверкающих на солнце и резко отражающихся на фоне черного неба как картонные макеты. Крошка остановилась поджидая меня, потом прислонила свой шлем к моему.
– Все в порядке. Кип? Все в порядке, Материня?
– Спрашиваешь!
– Все хорошо, милая.
– Кип, когда они тащили меня сюда от перевала, их курс был на восток и восемь градусов на север. Я слышала, как они спорили, и сумела подглядеть карту. Значит, нам надо сейчас взять курс на запад и восемь градусов на юг – не считая, конечно, крюка, который мы дали до этих холмов – и мы окажемся в районе перевала.
– Молодец, – я вправду был восхищен. – Ты, случаем, не скаут. Крошка?
– Вот еще! Карту каждый дурак прочитает! – голосок у нее был довольный. – Я хочу сверить компасы. Как он у тебя сориентирован по отношению к Земле?
Подвел ты меня, Оскар, сказал я про себя. Я-то поносил ее скафандр за то, что в нем нет воды, а у тебя, оказывается, нет компаса!
«Ну, знаешь, приятель, это нечестно, – запротестовал Оскар. – На космической станции No 2 компас как-то ни к чему, а о путешествии на Луну меня почему-то не предупреждали».
Тогда я сказал вслух:
– Гм, понимаешь, какое дело. Крошка. Мой скафандр сделан для монтажа орбитальной станции. На кой там компас? А о путешествии на Луну меня почему-то не предупреждали.
– Однако... Что же, не плакать же по этому поводу. Можешь ориентироваться по Земле?
– А твоим компасом воспользоваться нельзя?
– Вот глупый! Он же вделан в шлем. А ну-ка, одну минуточку! – Она повернулась лицом к Земле, кивая шлемом. Потом снова приблизилась ко мне. – Земля на северо-востоке... Значит, курс проходит на пятьдесят три градуса влево. Постарайся определиться. Земля, к твоему сведению, считается за два градуса.
– Я это знал, когда тебя еще на свете не было.
– Не сомневаюсь. Некоторым без форы никогда не справиться.
– Тоже мне, умница нашлась!
– Ты первый нагрубил.
– Знаешь что... Ладно, Крошка, извини. Оставим ссоры на потом. Я тебе дам фору на два укуса.
– Не нуждаюсь. А ты еще не знаешь, с кем связался. Ты и представления не имеешь, какая я противная...
– Уже имею.
– Детки, детки!
– Извини, Крошка.
– И ты извини. Просто я нервничала. Хоть бы дойти уже скорее!
– Хорошо бы. Дай-ка мне определиться по курсу. – Я начал отсчитывать градусы, приняв Землю за ориентир. – Крошка! Видишь вон тот острый пик? У которого вроде как подбородок выдается? Наш курс – на него.
– Дай-ка проверить. – Она сверилась с компасом, потом приблизила свой шлем к моему. – Молодец, Кип. Ошибся всего на три градуса вправо.
– Что, двинем? – гордо спросил я.
– Двинемся. Пройдем перевал, потом возьмем на запад, к станции Томба.
Десять миль, отделяющие нас от гор, мы прошагали довольно быстро. По Луне ходить нетрудно – если, конечно, выдалось ровное место и вы научились сохранять равновесие. Крошка все наращивала и наращивала темп, пока мы чуть что не полетели длинными низкими прыжками как страусы – и, скажу я вам, двигаться быстрее оказалось куда как легче, чем медленней. Когда я как следует приноровился, единственной проблемой осталась возможность приземлиться на острый камень или в какую-нибудь яму и споткнуться.
Порвать скафандр я не боялся, я верил в прочность Оскара. Но, упади я на спину, Материня будет раздавлена всмятку.
Беспокоили меня и мысли о Крошке. По прочности ее дешевый костюм для туристских прогулок не шел с Оскаром ни в какое сравнение. О взрывной декомпрессии я читал так много, что никоим образом не желал увидеть ее наяву, тем более на примере маленькой девочки. Но предупредить ее по радио я не осмелился, хотя мы скорее всего уже были экранированы от Черволицего, а дернуть за веревку я тоже боялся – она могла упасть.
Постепенно равнина стала переходить в подъем, и Крошка сбавила темп. Вскоре мы перешли на шаг, потом начали взбираться по каменистому склону. Споткнувшись, я упал, но приземлился на руки и сразу вскочил – притяжение в одну шестую земного имеет не только недостатки, но и преимущества. Мы добрались до вершины. Крошка завела нас в расселину между камнями и прикоснулась шлемом к моему.
– Кто-нибудь дома есть? Как вы там оба?
– Все в порядке, милая, – пропела Материня.
– В порядке, – согласился я. – Запыхался только малость.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32