Поблизости есть несколько зверюшек. Бурундуки, наверное. Но сприганов нет.
— Прекрасно. Слушай, Кара, в этой местности чары не действуют. Мы считаем, что именно поэтому и упал замок Деритона. Я уже как-то говорил тебе об этом. Зеркало сприганов останется обыкновенным зеркалом, пока они не вынесут его из «мертвой» зоны. Вряд ли у них на это хватит ума. Разве только кто-нибудь подскажет. Так что новых сприганов не будет. Сомневаюсь, что они размножаются другим способом. А несколько, десятков сприганов вряд ли представляют собой угрозу Миру. Так что забудем о них.
— О! — Каранисса заметно расслабилась. — Это приятно слышать.
Перен промолчал, но с любопытством взглянул на Тобаса.
— Ой, да ты ведь ничего не знаешь о сприганах! — воскликнула Каранисса, заметив его взгляд. — Извини, я не хотела тебя обидеть.
— Ничего страшного, — отозвался Перен.
— Нет, — возразил Тобас. — Я не собираюсь от тебя ничего скрывать.
Он описал все свои приключения, начиная с того момента, как они с альбиносом расстались около упавшего замка. Когда Тобас закончил, Каранисса уже мирно спала, положив голову ему на плечо, а высоко в небе светила луна.
— ..и главное, мы не захватили с собой никаких припасов, — сказал он в завершение. — Только то, что на нас. На мне мой пояс и несколько ценностей, но никакой еды, оружия и покрывал. Я оказался слишком неосторожным.
При нем остался его атамэ, потому что чародей никогда с ним не расставался, и мешочек с серой, потому что он не удосужился его снять, но прочие магические инструменты и Книга Заклинаний остались в волшебном замке.
Закончив рассказ, Тобас поежился. Ночь была довольно холодной. Костер по-прежнему горел вовсю, но юноша начал мерзнуть.
— А какое сегодня число?
— Четвертое. Месяца Снегопадов, — сообщил Перен. — Еще довольно тепло. Говорят, в этом году снег выпадет поздно.
— Месяц Снегопадов? — Тобас уставился в огонь. — Прошло почти три месяца... А где ты был все это время? Ты перешел горы?
— Уже поздно, — отозвался Перен, доставая из мешка покрывало. — Нам всем надо поспать. Ты со своей женщиной иди в палатку, а я останусь здесь.
— Но...
— Я все расскажу тебе утром. А сейчас иди спать.
Тобас неохотно послушался. Каранисса даже не шевельнулась, когда он взял ее на руки и отнес а палатку.
Глава 28
Тобас проснулся, когда солнце стояло уже высоко. Тоненькие лучики пробивались сквозь ткань палатки. Каранисса лежала рядом, но глаза ее были открыты. Заметив, что Тобас не спит, она повернулась набок и улыбнулась.
— Мы и вправду выбрались из замка?
— Вправду, — улыбнулся он в ответ.
— Трудно поверить, через столько-то лет. Я боялась, что открою глаза и все окажется сном. Даже ты. Может быть, ты и сейчас мне просто снишься.
— Да нет же, никакой это не сон. Вылезай из палатки!
Он откинул полог и впустил солнце внутрь.
— Ой! — воскликнула Каранисса. — Оно слишком яркое?
— Это не так уж плохо, — хмыкнул Тобас, вылезая наружу.
Каранисса выбралась следом, прикрывая рукой глаза.
— Тебе легко говорить! — огрызнулась она. — А я не видела солнца четыре сотни лет! — Колдунья поежилась. — До чего же холодно!
Тобас увидел Перена, сидящего у остатков вчерашнего костра.
— Доброе утро!
Перен кивнул и поднялся, стряхивая пепел с бриджей.
— Нам нужно двигаться. Кроме палатки, я уже все собрал. И выгравировал надпись на могильном камне. Маг Деритон — правильно?
— Да.
— Я так и понял. Ну, что, направимся в Двомор, или ты еще не решил?
— В Двомор, мимо коттеджа, где я оставил гобелен. Но почему такая спешка?
Перен некоторое время молча смотрел на него:
— Тобас, сегодня пятое число месяца Снегопадов. Мы находимся во многих лигах от жилья, среди гор. Задерживаться здесь дольше опасно. Даже если ты и твоя колдунья не дадите нам замерзнуть, мы умрем с голоду, если попадем в буран.
— Ты прав, — покорно согласился Тобас. — Что я должен делать?
— Вы с Караниссой можете съесть завтрак, пока я соберу палатку.
Перен протянул им спрессованный кусок вяленого мяса:
— Боюсь, придется есть его холодным. Я не стал тратить время на разведение огня. Его ведь еще и тушить потом надо.
— Ничего, — вмешалась Каранисса. — Я разогрею.
Она взяла мясо и положила на ладонь. Буквально через минуту оно начало дымиться. Колдунья оторвала кусок и протянула Тобасу.
Они молча ели, пока Перен собирал палатку. Когда альбинос свернул ее, Тобас заметил:
— Жаль, что я еще не научился делать бездонный мешок. У Деритона в Книге было такое заклинание.
— Но ты не научился, так что придется тебе тащить половину груза.
— Я тоже могу нести, — небрежно заметила Каранисса.
— Еще лучше. Разделим на три части. Давайте скорей покончим с этим и двинемся.
Десять минут спустя троица бодро шагала по лесу к знакомому подножию горы. Когда они втянулись в ходьбу, Тобас напомнил Перену:
— Ты обещал рассказать, что делал все эти три месяца.
Перен молчал, и Тобас продолжил:
— Я-то думал, что у тебя к этому времени будет богатая одежда и куча слуг, но на тебе та же самая старая куртка. Даже меча твоего не видно.
— Меня ограбили, — буркнул Перен.
Тобас отметил, что альбинос стал еще угрюмее и неразговорчивее, чем прежде. Похоже, он пережил тяжелые времена.
— Расскажи мне об этом, — попросил чародей. Они прошли еще шагов пятнадцать, прежде чем Перен начал рассказ.
— Я оказался не таким уж удачливым охотником. После того, как мы с тобой расстались, мне не удалось набить много дичи. Нет, в цель я попадал — с пращой я действительно лихо обращаюсь, но вот найти подходящий камень оказалось значительно труднее. Я съел все запасы и подбил пару кроликов и однажды, уже почти отчаявшись, бурундука. Я был голоден, очень голоден, когда спустился с гор в Айгоа.
— Значит, ты все-таки добрался до Айгоа?
— О, да... Я сразу же вышел к домам, как только миновал настоящие горы. А может, те холмы еще были горами... Все зависит от точки зрения. — Он помолчал. — Я был голоден. И зашел в первый же попавшийся дом. Там жил старый пастух, и я обменял один золотой подсвечник на сытный ужин, ночлег, завтрак и кое-какие припасы. А пока я спал, старикашка стащил у меня еще несколько вещиц, включая мой меч. Я был слишком слаб, чтобы сопротивляться. Спасибо, что он не перерезал мне глотку. Я тогда сказал себе, что найму помощников и вернусь, если понадобится.
— И ты вернулся? — поинтересовалась Каранисса.
— Нет. Конечно, нет. Потом я попрошайничал и воровал, а мешок тщательно прятал, пока не добрался до торгового тракта между замком Айгоа и Аморской цитаделью. Там я нашел гостиницу и стал ждать прибытия каравана. Это было... сейчас соображу... было двадцать восьмое число месяца Сбора Урожая, когда я добрался до гостиницы, а последний караван в этом сезоне прибыл третьего, месяца Цветной Листвы. Хозяин гостиницы был счастлив, что я отрабатывал проживание — чистил стойла, таскал воду... К тому же я показал ему ту инкрустированную каменьями шкатулку, сказав, что заплачу по счету, как только продам ее торговцам.
— А что за шкатулка? — тоскливо спросила Каранисса.
— Из белой раковины, с золотым запором и жемчужинами по углам.
— А, ладно, — вздохнув, произнесла колдунья. — В конце концов она мне никогда особо не нравилась.
— Как и мне, леди. Когда пришел караван, я переговорил с его владельцем. Он все допытывался, где я взял шкатулку и другие вещи. Я наврал ему с три короба. Он мне не нравился, но выбора не было — хозяин гостиницы не хотел больше ждать. Караванщик, конечно же, решил, что я вор, но его это не волновало. В конце концов мы договорились — сто серебряных монет за каждую предложенную вещь. Это стоило вдвое больше, а может, и втрое, но торговаться я не мог. Он отсчитал деньги, и мы разошлись по комнатам.
А когда я проснулся, кошель исчез. Я кричал, ругался, спорил, но мне смеялись в лицо. В глазах этих скотов я был очередным нищим авантюристом. Караванщик отбыл, заявив, что они должны выдерживать график, а я остался обыскивать гостиницу и ругаться с хозяином.
Наконец его терпение лопнуло, и он выкинул меня на улицу под проливной дождь.. Напоследок он швырнул мне серебряную монетку и сообщил: «Моя доля составила десятую часть. Вот тебе десятая часть от нее, чтобы ты убрался отсюда и никогда больше не возвращался, лживый бледнокожий воришка!»
Я ругался, проклинал, призывал на их головы гнев богов, а затем побежал за караваном с твердым намерением вернуть свои деньги. В конце дня я их догнал.
Я не думал о том, что я, один, безоружный и слабый, могу сделать против целой толпы. Я подошел к ним, когда они загоняли фургоны во двор следующей гостиницы, и потребовал назад свои деньги. Я надеялся устыдить их. А они обозвали меня лжецом и уродливым чудовищем, избили и выкинули на дорогу.
На следующее утро, когда они уезжали, я все еще валялся в грязи. Наверное, они решили, что я умер, и были недалеко от истины. На мне не осталось живого места.
Постепенно я пришел в себя и пополз. И никто не остановился, чтобы помочь мне, все проходили мимо.
Перен, наверное, ждал реакции, но Тобас и Каранисса молчали.
— Это произошло уже в Аморе, — продолжил Перен. — Границу я пересек, когда преследовал караван. Говорят, Амор — самое крупное Малое Королевство.
Они снова прошли несколько шагов в полном молчании.
— Так, полуползком, я добрался до фермерши, которая приютила меня. Я пообещал расплатиться с ней, как только смогу, но, похоже, ее это не волновало. Там я провел несколько шестиночий, набираясь сил. Фермерша была незамужней, довольно симпатичной и проявляла ко мне интерес. Но как только она поняла, что, несмотря на окраску, я обыкновенный человек, этот интерес угас. Вначале она, наверное, решила, что я какой-то волшебник или волшебное творение и за свою помощь она получит щедрое вознаграждение. Когда же я ее разубедил, она позволила мне остаться, но относилась слишком уж пренебрежительно. И десятого числа месяца Первого Инея я от нее ушел.
Денег у меня не было, идти было некуда, но Дессет — так звали фермершу — говорила о большой дороге на севере, которая огибала горы и вела в Этшар. И я пошел на север. Точнее, на северо-запад. Помимо всего прочего, во мне еще теплилась надежда, что я повстречаю тех караванщиков и как-нибудь смогу забрать у них хотя бы часть того, что потерял, поскольку цитадель Амор тоже находилась на северо-западе.
Но в первую же ночь, после того как я ушел от фермерши, мне приснилось, что ты просишь меня вернуться в упавший замок.
Тогда я подумал, что это просто сон, но на вторую ночь он повторился, на следующую тоже. И каждый раз я помнил все больше и больше из твоего послания. Наконец я понял, что это магия. По крайней мере надеялся, что это так. Особой цели у меня не было, нигде меня не ждали, и я решил вернуться. К тому же ко мне гораздо лучше относились в Двоморе, чем в Айгоа или Аморе. Дессет дала мне в дорогу кое-какие вещи, а все остальное я брал где придется. К тому же воры забрали лишь ценности. Палатка, веревки и покрывало остались у меня. Я брался за любую работу, чтобы купить то, что не мог украсть, занять или выпросить. А когда собрал все необходимое, пошел обратно тем же путем. Я знал, что если попытаюсь срезать дорогу, то заблужусь и не найду замка. И вот я пришел сюда два дня назад, третьего числа месяца Снегопадов. Остальное ты знаешь.
— Мне очень жаль, — произнес Тобас. — Я и подумать не мог...
— Тебе не о чем сожалеть, — перебил его Перен. — Если бы у меня хватило мозгов, я пошел бы с тобой.
— Но мне все равно жаль, что так оно обернулось. Ты знаешь имена тех, кто тебя обокрал?
— Некоторых. — Перен с любопытством поглядел на Тобаса. — А зачем тебе?
Тобас некоторое время рассматривал свои сапоги:
— Если захочешь, я нашлю на них порчу или наложу проклятие, как только вернусь в волшебный замок Деритона.
— А какого рода проклятия?
— Ну, не знаю. У Деритона их несколько. «Призрачный Фантазм Люгвайлера», в котором я что-то напутал и получил сприганов. Или «Гнетущая Чесотка». В более высоком порядке есть совсем уж мерзопакостные. Ты просто ткнешь пальцем в любое из них.
Перен довольно долго молчал, обдумывая предложение:
— Право, не знаю, Тобас. Спасибо, конечно, но мне надо хорошенько подумать.
— Что ж, чего-чего, а времени для раздумий у тебя достаточно. — Тобас скривился. — Не знаю, какая мне сейчас польза от этого гобелена. Конечно, я получил доступ к деритоновым заклинаниям и могу теперь зарабатывать на жизнь. Но для этого мне сперва нужно вернуться обратно в замок, забрать Книгу, потом выйти в другом замке и опять спуститься с гор. Сомневаюсь, что буду часто ходить туда-сюда. Впрочем, все зависит от того, где я обоснуюсь.
— Ты всегда можешь остаться внутри гобелена, — предложил Перен.
— Ну уж нет! — взвилась Каранисса, прежде чем Тобас успел открыть рот. — Только не это! Я проторчала в этом проклятом замке четыреста лет, и с меня довольно! Я с удовольствием буду наведываться туда, возможно, жить там некоторое время, но торчать там всю жизнь?! Вы только взгляните на это! — Она обвела рукой зеленые сосны, синее небо и яркое солнце. — Как я могу снова с этим расстаться? К тому же сады погибают, а вино заканчивается. А здесь, снаружи, так красиво! Посмотрите на это солнце, на эти деревья, на грязь под ногами! Сосновые иголки, пение птиц...
— Ну и оставайся снаружи. Ты ведь колдунья и легко заработаешь себе на жизнь, — повернулся к ней Перен.
— Ты полагаешь, что я отпущу Тобаса туда одного? Я не позволю ему так вот просто бросить меня! — Колдунья погладила Тобаса по волосам жестом собственницы.
— А я и не собираюсь тебя бросать. — Тобас приобнял ее в ответ. — Не волнуйся. Через некоторое время я научусь делать другие гобелены, и мы будем ходить в замок, когда захотим. Если захотим.
Каранисса улыбнулась:
— Мы захотим, Тобас. Здесь красиво, но холодно и немного страшно. Замок так долго был моим домом, что... Короче, это дом. Мой дом. Наш дом.
Тобас кивнул и еще крепче прижал ее к себе.
— Ты права, — согласился он, и вся троица не спеша двинулась дальше. Действительно, у него снова был дом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29