А вот на Бали варвары не двинулись, полностью опровергнув разнообразные прогнозы политиков по всемy Барду. И урмай-гохон Самаэль моментально перестал всех интересовать и уж тем более считаться опасным. У мира были другие проблемы...

– Вы слышали? – поинтересовался у братьев Джоу Дахатал, едва сдерживая ярость.
– Что, Владыка? – спросил А-Лахатал.
– Там, на севере, появился какой-то варварский царек или князек, который завоевал Сихем. Кто ему даровал победу?
– Не знаю, – ответил Арескои.
– Ты утверждаешь, что ты ни при чем?
– Я даже не знаю, о ком идет речь.
– Это хорошо, брат. Потому что упомянутый мною царек разрушил наши храмы и объявил нас лжебогами.
– Кого нас?
– Меня, га-Мавета, Шуллата и тебя, братец.
Шуллат высоко поднял бровь:
– Сколько себя помню, Сихем поклонялся огню. Их предки – огнепоклонники.
– Это всем известно, – рявкнул Змеебог.
– А кому же поклоняется этот варвар?
– Вот об этом я и хотел с вами поговорить. Кому-нибудь что-то говорит имя Ишбаала? Кто это такой?
– Понятия не имею, – отозвался А-Лахатал.
– Не знаю, – удивился Шуллат.
– Никогда о нем не слышал, – подошел поближе к брату га-Мавет.
Остальные тоже всячески отрицали свое знакомство с названным божеством.
– Тогда почему он ему поклоняется, если его вообще нет?! – окончательно рассвирепел Джоу Лахатал.
– Варвар, что ты от него хочешь?
– Немедленно нашлите на него мор, засуху, эпидемию – что угодно. Но пусть хорошо запомнит и поймет, что за ошибку он допустил, пренебрегая нашим покровительством. Кто этим займется?
– Я! – вызвался Шуллат. – Сихем всегда был местом, где меня почитали и уважали. А я не оправдал их надежд, не укрепил их веры своевременной помощью. Хоть сейчас постараюсь исправить положение. Но каков мерзавец!
Джоу Лахатал отпустил бессмертных. Шумная толпа разбредалась кто куда. Вахаган и Веретрагна отправлялись на Джемар, где охотились последние несколько веков на расплодившихся там зубастых тварей – хорхутов. Хорхуты были не только сильными и злобными, но и весьма умными. Поговаривали даже, что они вполне могли бы стать родоначальниками новой расы, если люди отчего-то набьют богам оскомину.
А-Лахатал все больше времени проводил в своем подводном дворце в сомнениях и колебаниях – помогать ли ему Кахатанне или блюсти свои собственные интересы прежде всего. У него была и еще одна проблема. Огромная океанская впадина, служившая убежищем Йа Тайбрайя, уже несколько раз сотрясалась страшными толчками. Это могли быть подводные вулканы, но мог проснуться и сам Зверь Моря. Выяснять это наверняка ему не хотелось, потому что он боялся услышать неприятные новости. Йа Тайбрайя нагонял на А-Лахатала панический страх.
Гайамарт сидел в Аллефельде. Там было совсем плохо после смерти Кодеша. Нечисти отчего-то прибавлялось с каждым днем, будто ее плодили нарочно. Те, что уже были, вели себя все более нагло. Аллефельд незаметно наступал на человеческие поселения, и уже несколько городов Мерроэ были поглощены лесом. Эламское герцогство тоже пострадало, хоть и немного меньше. Даже трикстеры поутихли и более не докучали грабежами соседним странам, потому что почувствовали, что вскоре и у них может возникнуть необходимость где-то скрываться, – Аллефельд отторгал и их. Гайамарт несколько раз обращался за помощью непосредственно к Джоу Лахаталу, но тот находился в состоянии некоей прострации и разумные решения принимать был просто не в состоянии. А беспокоить этими проблемами кого-либо из Древних богов он не решался, потому что считал, что за появление на Варде такого страшного места, как Аллефельд, ответственны Новые боги, – им и исправлять положение. Это была глупость, но никто не сказал об этом Гайамарту.
Баал-Хаддад не появлялся вот уже долгое время. Однако Царство Мертвых по-прежнему управлялось железной рукой, и там все было более или менее спокойно. Поэтому никто его отсутствием встревожен не был.
О том, чем занимались га-Мавет и Арескои, подозревали, догадывались, но вслух не говорили. Хотя Змеебогу не раз и не два доносили о том, что оба бессмертных часто навещают Сонандан. Но Джоу Лахатал никак на эти сообщения не реагировал. Вслух не реагировал. Но глаза к потолку закатывал и кулаки сжимал. Из чего окружающие делали вывод, что ему это небезразлично...
Мир готовился к потрясениям.

Барнаба ворвался к Каэтане в ту самую минуту, когда она заканчивала писать письмо Зу-Л-Карнайну. Дела оказались настолько запутанными, что ей срочно требовался совет Агатияра, и она хотела посетить Курму в ближайшее время. Она знала, что аита будет рад видеть ее, но все-таки хотела спросить и у его визиря, насколько уместен этот визит.
Интагейя Сангасойя уже вполне оправилась от недавнего потрясения, но друзья боялись отпускать ее надолго одну. И всякий раз у нее оказывалось несколько провожатых. Не говоря уже о том, что все время ее болезни Тиермес, Траэтаона и Арескои по очереди или втроем дежурили в ее комнате.
Найти Рогмо и Хозяина Лесного Огня ни Траэтаоне, ни Арескои не удалось. Наследник Энгурры как сквозь землю провалился или в воду канул. Они боялись, не случилось ли с ним чего подобного на самом деле, – враг-то способен на многое.
Большой переполох вызвали новости о появившемся невесть откуда народе танну-ула, завоевавшем Сихем в считанные недели. Каэтана боялась, не сочтет ли Зу-Л-Карнайн нового завоевателя своим соперником и не соберется ли сражаться с ним.
Траэтаона и Арескои сообщили ей, что Самаэль – урмай-гохон народа танну-ула, объявил себя сыном несуществующего бога Ишбаала и разорил храмы Новых богов по всему Сихему. Это было непонятно.
Трех монахов давно не видели, поэтому обратиться к ним за помощью не представлялось возможным. Каэтана часто принималась искать их, но все ее попытки до сих пор ничем не оканчивались. Монахи растворились в пространстве. Нингишзида и Тхагаледжа не успевали принимать и рассылать гонцов. Разумнее было бы подключить к этому всю тайную канцелярию, но со времени побега Деклы доверяться кому бы то ни было целиком и полностью стало опасным и более чем неразумным.
Тиермес раздобыл подробные сведения о храме Нуш-и-Джан, находившемся в самом сердце Иманы. Решено было, что Каэтана будет добираться туда водным путем: сначала спустится по Охе до внутреннего моря, затем пересечет его и достигнет Хадрамаута. А уж оттуда отправится на Иману кораблем хаанухов – из тех, что часто ходят в плавание к другим континентам. Ведь хаанухи – признанные всеми мореходы, не имеющие себе равных в этом деле. И корабли у них самые надежные и быстроходные. Была, правда, одна проблема. И Барнаба, и Тиермес, и все остальные рано или поздно упирались в то, что никакая магия не действовала долгое время в присутствии Каэтаны. И не только магия, но любые искусственные вмешательства в ход и естественное течение событий. Так, не представлялось возможным ни перенести ее с Варда на Иману, ни обратно за один краткий миг, как сделали бы сами боги. И время только чуть иначе текло в ее присутствии, несмотря на все старания запыхавшегося Барнабы. Самой Каэтане эта ее особенность не нравилась еще больше, чем остальным.
– Я не могу понять, в чем заключается моя божественность, – пожаловалась она как-то Нингишзиде. – Неужели только в том, что я живу столько же, сколько крокодил или черепаха? Ну что ты смеешься?
– Понравилось сравнение, о Интагейя Сангасойя! По правде сказать, вам ведь поклоняются больше, чем кому бы то ни было, Каэ, дорогая. А то, что для себя вы не можете урвать ни капли божественных способностей, а направляете их только на окружающих, – это ваша личная беда. Для остальных вы самая могущественная богиня, которая только и способна противостоять Злу.
– Ничего себе миссия, правда? Особенно если фокусы не получаются и заклинания не срабатывают.
– Если бы это была вся ваша печаль, – задумчиво молвил жрец...

И вот Барнаба стоит перед ней, потрясенный какой-то новостью. Каэтана складывает и запечатывает письмо, адресованное аите, и поворачивается к нему:
– Что произошло?
– Я был сейчас далеко впереди и видел там тебя. Не одну, – многозначительно уточняет Барнаба.
– А с кем же?
– С Тиермесом! Послушай, у вас будет роман. Нет, ты не смейся, я тебе точно говорю. Конечно, я бы и сам не поверил, если бы мне сказал кто-то другой, но я видел своими собственными глазами!
– Не путаешь? – лукаво спрашивает Истина.
– А что тут можно спутать? Такое не спутаешь!
– И ты подглядывал. Не совестно?
– Чего тут совеститься? – искренне недоумевает Время. – Я знаешь сколько такого видел, одно сплошное это самое и видел, можно сказать. Рождаются, любят и умирают. Ничего нового с людьми и богами не случается. И со всеми остальными тоже.
– Ну, выкладывай, что ты там видел.
– Это самое, – серьезно рапортует Время. – Рассказывать в подробностях?
– Просто опиши, где это было.
– В хрустальном саду. Представляешь, все растения неземные, и все растут внутри прозрачных колонн. И все светится и сияет!
– Это Ада Хорэ, Барнаба.
– А? Да, действительно. Опять забыл и перепутал. Но Тиермес-то, Жнец-то наш непреклонный и грозный...
– И еще я грызла яблоко, – невинно вставила Каэтана.
– Совершенно верно. Постой-постой, а ты откуда знаешь? – забеспокоился Барнаба. – Я же тебе ничего не рассказывал.
– Это было, – сказала она тихо. – Это действительно было, но так давно, что вполне может считаться вымыслом...

Уже сидя за ужином в небольшой харчевне на окраине Гатама, Рогмо и Номмо наконец решились заговорить о будущем. До этого они не ощущали вообще ничего, едва вырвавшись из лап смерти. Может, они впервые осознали, что гибель Энгурры, страшная смерть эльфа Аэдоны и всей его семьи, нападение обезьяноподобных тварей на дороге и неожиданное вмешательство трех богов, которые всегда считались непримиримыми врагами, – это только начало их странствия и начало странствия талисмана по Арнемвенду, и весь его путь будет завален телами и обильно полит кровью. Осознание этого кошмара отняло практически все силы у Рогмо и Хозяина Огня. Они боялись заговорить друг с другом в течение нескольких часов, они шарахались от каждой тени, которая могла стать тенью их смерти, и только когда они очутились в толпе людей, зашли в покосившееся старое здание харчевни, носившей странное название «Свисток императора», и жадно выхлебали кувшинчик доброго красного вина, полуэльф решился:
– Номмо, что нам теперь делать? Мы просто не сможем сохранить эту штуку сами. И сколько нам ее таскать за собой?
– Не слишком ли много вопросов? – хмуро откликнулся лесовик.
– Я просто только на тебя и полагаюсь. На твою мудрость.
– Мудрости во мне настолько мало, что стыдно вообще упоминать это слово, но что делать, я, кажется, знаю.
Рогмо подался всем телом к своему собеседнику.
– Знать-то знаю, – продолжал тот, – а вот как мы выполним задуманное, убей меня, не представляю. Но придется. Иначе весь мир превратится в чей-то кошмарный сон...
Номмо протянул мохнатую лапку и налил себе еще вина. Затем издал пронзительный вопль, призывавший хозяина уделить своим гостям внимание. При этом он вертел в пальцах большую серебряную монету, что удивительным образом сказалось как на скорости, так и на умственных способностях последнего. Он прибыл к их столику груженный двумя кувшинами вина.
Внешний облик гостей казался хозяину нестандартным, но не удивлял его. В Гатаме часто бывали по делам и маленькие альвы, и стройные, немного мрачноватые эльфы. А в последнее время народу вообще стало прибывать немыслимое количество, и только сегодня всего два путешественника пришли со стороны леса, а тракт на Гатам как вымер.
Почтенного Жиху очень интересовало, что там произошло такого, что людей нет вообще, и не видели ли странники чего-нибудь необычного или таинственного. Он был не прочь побеседовать с ними и даже угостить за счет заведения, чтобы оживить разговор и придать ему некую непринужденность, – способ неоднократно проверенный и действенный, – однако эти путники попались какие-то странные. Делиться впечатлениями не желали и выглядели хмурыми и необщительными. Только и радости, что пили много, а платили не торгуясь.
Жиха постоял лишних полминуты у стола, надеясь, что гости обратятся к нему хоть с каким-нибудь словом, не дождался и сам предпринял попытку познакомиться поближе:
– Маловато что-то посетителей нынче.
Рогмо поднял на него спокойный взгляд.
– Посетителей сегодня не в пример обычному дню, говорю я, – решил растолковать ему хозяин. – Обычно народ валом прет, а сегодня странное дело – никого. Может, на тракте что случилось?
– Может, что и случилось, – ответил Рогмо.
– Вы видели? – оживился Жиха.
– Мы, – внушительно сказал альв, – ничего не видели. Мы устали в дороге и хотим отдохнуть, побеседовать между собой.
– Тогда прощения просим, – вздохнул Жиха, пожал плечами и отошел.
Странные все-таки путники. Но он утешил себя тем, что эльфы ли, альвы ли или кто другой – все они непонятные и человеку от них следует держаться подальше. Тем более что дела нынче творятся плохие. Самого трактирщика распирала последняя новость – пожар в нотариальной конторе и смерть старого нотариуса, человека безобидного, почтенного и безденежного. Весь город горестно переживал это преступление, полагая, что оно может быть делом рук только чужих людей, потому что в Гатаме у старика недоброжелателей не было.
Старый нотариус сделал всем столько добра, что убить его было равносильно тому, чтобы осквернить храм.
Жиха с огромным удовольствием поделился бы этой новостью с посетителями, да, на его беду, их сегодня было мало, а те, что были, оказались какие-то неразговорчивые.
А Номмо тем временем продолжил, убедившись, что больше их никто не слушает и ничьего внимания они не привлекают:
– Сначала заглянем к нотариусу, узнаем, что за бумагу оставил для тебя отец. А затем нам нужно двинуться к одному моему старому знакомому. Я ему всецело доверяю и надеюсь, что он сможет нам помочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66