Думаю,
такие выкрутасы наши предки назвали бы бесноватостью. А мне это казалось
актами протеста.
Иногда двигательная активность напоминала поведение зверя в клетке или на
охоте. Ползание по полу, скользящие переходы со внезапным выпадом, злобный
оскал зубов, чиркающий удар растопыренными пальцами. Перескоки, махи
руками, высокие прыжки с места в попытке достать потолок. Даже звериное
рыкание сотрясало воздух. Это выглядело как попытки вселения или подсадки
чужих, "животных" матриц в человеческие. Но Бореев нарочито высмеивал мои
треволнения, хотя чувствовалось, что он наблюдает за всякими фокусами с
живым интересом.
Нашим "ведущим" операторам глубокая работа с подопытным материалом уже не
сходила даром, цепная реакция судьбы их тоже захватывала. Они горько
жаловались то на на тремор, конвульсии и подергивания, то на головную боль,
слабость и раскисание. Некоторые наши сотрудники дошли от такой жизни до
рвоты, икоты, непроизвольного пускания ветров, а экспресс-анализы
фиксировали то скачок адреналина, то падение гемоглобина в их крови. Бореев
был непрочь понаблюдать за совместным угасанием подопытных и персонала, но
Сайко все-таки согласился со мной, что мы нарушаем какую-то технику
безопасности. После чего научный руководитель сократил количество
экспериментов и стал доплачивать операторам за вредность и прочую
паршивость.
Дополнительное обследование Ф-поля показало, что знакомые матрицы к концу
тренировок сматывали удочки, а зона неопределенности растекалась, как
чернильная клякса по глянцевой бумаге. Рисунок на локаторах-сивильниках
становился настолько сложным и многозначным, что аналитики-полевики
старались не попадаться на глаза. За что их справедливо прозвали полевыми
мышами.
Бореев рвался эту неопределенность исследовать с помощью массового
принесения в жертву наших организмов, Сайко его тормозил, а я никак не мог
внушить страх научному рукводителю. Можно было признать, что мы находимся в
тупике. Американцы в таком случае регулярно заливали бы грусть-тоску в
баре, который сверкал бы бутылками прямо на территории зоны. Мы же ходили
поголовно трезвые и злые, ожидая субботы, когда можно будет вырваться в
Москву и "нажраться до усрачки". Впрочем у нашей (с Бореевым) секретарши
был запас тройного одеколона. Девушке Даше он годился для отваживания
комаров, а я его разводил колодезной водой и незаметно принимал, зажевывая
потом сухим чаем. Генерал-майор Сайко, судя по розовым глазам, нашел столь
же изящное решение.
Но случайная находка преобразила это смутное время. Один из наших пациентов
по фамилии Некудыкин переусердствовал во время танца и стал таранить
головой стену. Конечно, милосердные санитары мигом напялили на него
элегантный прикид в виде смирительной рубашки. В подобных случаях принято
делать умиротворяющий укол. Однако старшая медсестра в такой ответственный
момент куда-то испарилась, заперев свой кабинет, в котором находились все
полагающиеся снадобья. Поэтому дежурной сестре пришлось вколоть то, что
попалось под руку. А именно циклодол в большом количестве. Наш подопытный
затих, рубашку с него сняли, потом он, несмотря на слабость членов,
поднялся и произнес по-арабски с южноиракским акцентом:
- Здравствуйте, товарищи. Меня зовут Саид... Уважаемый Реза Базаргани, я
нюх... слы... чувствую, вы где-то здесь. Зря вы тогда сбежали из моего
дома, не попрощавшись.- затем подопытный неожиданно воспользовался
немецким.- Gott lieb,- и закончил уже на русском:- Любимый богом...
Глиеб... Глэб... Глеб... Глебушка, дай хлебушка... Что ж ты рванул от меня,
гад, будто тебе в задницу фитиль вставили?..
Тут же зазуммерил селектор, и со мной связался Сайко, который, видимо,
торчал в резервной пультовой.
Я секунду помедлил, потому что закуривал, несмотря на запрещение дымить в
служебном помещении.
- Саидом, товарищ генерал-майор, звали человеческое тело, которое проживало
в Ираке, в селении Эль-Халиль.
- Зайди к нам, Фролов.
В резервной пультовой дед-генерал встретил меня ободряющими словами.
- Ладно, Глеб, не кручинься, Некудыкина мы проверим, не может ли он быть
связан, так сказать, с иностранными разведцентрами.
- А если нет?
- Глеб Александрович, я хотел бы, чтобы вы общались с Некудыкиным как с
Саидом и вполне уважительно,- подключился Бореев.- Некий Саид-Бел упомянут
в вашем отчете. Правда, не слишком подробно. Так что это за птица?
- Эта птица...- я не подобрал верного определения,- сущий бес...
- Ну что ж, мы тоже не ангелы,- вдумчиво отреагировал Бореев.
- Я попал к Саиду случайно, просто мимо него не прошмыгнешь в этом самом
Эль-Халиле. Я не мог тиснуть в отчете, что именно этот товарищ колдует с
пространством, стихиями, живыми организмами и, кроме того, метит в
председатели земного шара. Атеисты прочитали бы меня и навеки признали бы
фанатом мракобесия.
- Ничего, ничего,- успокоительно отозвался Бореев,- атеизм - это тоже вера,
только весьма скудная,- в то, что непонятное и недоступное не существует
вовсе, и думать о нем вредно.
- Саид - крупномасштабный бес, который жаждет вырваться на волю. Впрочем,
он не один там такой... Вы не будете теперь отрицать, Михаил Анатольевич,
что под вывеской резонанса и цепной реакции все-таки случилось вселение, а
может, даже поглощение человеческой матрицы каким-то активным метантропом с
"той стороны"?
- Да, пожалуй, сейчас результаты вполне однозначные. Вернее, будут
однозначными, после того как генерал закончит проверку по своей линии. Но
это ли не прекрасно, что наука может вести прямой диалог с объектом своего
исследования?
- Подозреваю, что мы предоставили "объекту исследования" пропуск на этот
свет именно в такой момент, когда появилась дополнительная энергия. Но
ведь...
- Да-да, знаю все ваши будущие слова, майор Фролов... Объект "Саид", он же
"Бел", дескать, нам вреден, поскольку несет с собой принципы,
противоречащие генеральной линии человечества в последние три тысячи лет.
Эх, подозрительные мы слишком, чекистские рефлексы иногда все-таки
мешают...
- Мне лучше молчать? Я это могу.- слегка задрался я.
- Я не против оппонирования, критиков под пресс не кладу. Мы же не в Цека.
Только доводы должны быть разумными,- довольно кротко произнес Бореев.-
Ладно, давайте веселиться. Во всяком случае, мы достигли очередного
промежуточного успеха, вышли на контакт именно с теми метантропными
матрицами, что имеют личностный характер и пытаются выбраться из изоляции.
Будем считать, что приоткрылся канал для так называемых Отверженных.
Настало время все подготовить к их дружественному визиту в Советский Союз.
Распахнулись-то двери Вавилонии - шумно, с басистыми отголосками прозвучали
под сводами моего черепа слова покойного Сандомирского. А дед-генерал
машинально потянулся было к портфельчику, но со вздохом остановил себя,
вспомнив об отсутствии там увеселительных напитков.
- И все-таки, Михаил Анатольевич, имеем ли мы право на такую
ответственность?- привел я разумный довод.- Не мы одни на рожон прем, за
собой, может, тащим весь Советский Союз и его окрестности.
- Настоящие большевики не боятся ответственности.- включился неожиданным
штампом Сайко.- И поэтому у них всегда положительное сальдо-бульдо.
Мне захотелось добавить, что кто-то ответственности не боится, а кое-кто ее
несет. Однако не захотел выступать в роли фрондера Данишевского.
Тем временем дед-генерал стал проявлять эрудицию.
- Подумаешь, трехтысячелетнее развитие человечества. А наша система,
социализм, разве не отрицание отрицания, не возвращение к корням? У
первобытных людей какой строй был? Коммунистический. И товарищи шумеры
начинали с чего-то похожего на социализм. Я ведь читал про их
государственно-храмовое хозяйство. Глеб, нам позарез требуется кто? Не
экономист из Гарварда, а скромный демон со товарищи, который способен
привить ум и направить волю, куда положено... Короче, есть для них
вакансии. Бедолаги Отверженные нас развивать будут, а мы их станем
контролировать, критиковать и указывать на ошибки.
Дед-генерал действительно не терял времени даром, жуя пончики и почитывая
комментарии Бореевских референтов к моему отчету.
Сам же Бореев, включив селектор, обратился к доктору Колоскову.
- Какое средство сегодня случайно всадили Некудыкину во время припадка?..
ага, циклодол, препарат, насколько я понимаю, нетоксичный, безвредный...
прикажите колоть его пациентам во всех подобных случаях.
Потом Михаил Анатольевич снова занялся мной.
- Послушайте, Глеб Александрович, вы больше других соображаете в этих всех
шумерских богах и демонах. У них там были какие-то разногласия?
- Разногласия, интриги, подлянки. Как и у нас в некоторых руководящих
инстанциях. Старшие боги проводили свою политику, я говорю про Тиамат и
Апсу - они, кажется, любили свободу и непредсказуемость. Можно
предположить, что эта парочка божеств организовала разнообразие животного
мира, в котором, как в западном магазине, есть из чего выбирать. Наверное,
они произвели массу бесполезных тварей, вроде саблезубых тигров, бабочек
размером с корову и рыб с руками. А потом пришло молодое поколение,
обвинило старших в хаосе и отсутствии долгосрочных планов. Младшие
составили заговор...
- Ну это мне кое-что напоминает,- вздохнул Сайко.
- Короче, младшие запудрили мозги Апсу и скрутили его, а Тиамат вообще
устроили расчлененку. Особенно отличился в этом деле Бел. Потом младшие
божества разделились по отраслевым министерствам, Бел произвел себя в
предсовмина, Нергал стал заведовать смертью, то есть возглавил
госбезопасность, Нинурта сделался министром обороны, Энки - министром
просвещения, и так далее. После чего им осталось взяться за жесткое
руководство народоноселением, которое вам так понравилось ...


13.
На следующий день припадок случился с Докучаевым, потом с Фимой
Гольденбергом и Царь-Жопой. И все они получили в заднюю мякоть по хорошей
порции циклодола. Некудыкин-Саид пока не тянулся со мной общаться, потому
что на следующий день впал в какое-то оцепенение. То же, кстати, случилось
и с остальными припадочными.
Такое впечатление создавалось, что "отдыхающие" взяли и окуклились,
замкнувшись на внутреннюю жизнь своих организмов. А локаторы-сивильники нам
демонстрировали, что неведомые Ф-полевые матрицы слетаются к нашим
пациентам, словно девки на танцы в морское училище. Танцплощадкой
становились и настоящее и будущее, а здоровье у "отдыхающих" отчего-то
портилось - вопреки прекрасным условиям проживания. Это ясно показывали
регулярные анализы крови.
Тут я впервые задумался, верно ли мы с людьми поступаем. По идее, все
правильно. Большинство из подопытных, между прочим, не безгрешно. А то и
попросту преступно. Например, Докучаев угодил в дурдом после того, как
кого-то угробил большой пивной кружкой. И Царь-Жопа, бывшая повариха,
одного своего сожителя полоснула кухонным ножом по шее, а другого задушила
бюстом.
А мы, чекисты, именно та порода людей, которая уверена, что целое важнее
частного, что можно пожертвовать меньшим для сохранения большего. Да,
высокое дело требует жертв от низкого дела. Чем больше искусства в деле,
тем больше оно гребет жертв.
Я успокаивался, но потом за мозжечком опять начинало зудеть. А
действительно ли мы держимся за ручку той двери, что ведет в сияющее
завтра? А если мы просто переводим людской материал? Усатый наш вождь тоже
расходовал на жертвы меньшее и худшее, пока от большего мало что осталось.
Точно ли понимает наше научное и прочее начальство, какое оно - высокое
дело? Тьфу на такой вопрос. Завтра я начну спрашивать, правильно ли у нас в
начальники попадают.
Впрочем, через неделю окуклившиеся пациенты перестали тощать, и
антигосударственные сомнения отступили.
Опершись на койку слабыми руками, Докучаев вдруг прошептал:
- Я - Нергал, владыка Конца, в котором Начало... Я отправляю смертные души
в подземные воды Энки, чтобы из них произошли новые рождения... Я вершу
приговоры Неба, я срезаю стебельки Жизни как траву... Я - косец Судьбы.
Завершив тираду, Докучаев опрокинулся на подушку, а мой напарник по
дежурству, наконец, смог поднять упавшую челюсть и полюбопытствовать:
- Что у него с концом-то случилось, у этого балбеса? Неужели от Царь-Жопы
чем-то заразился?
- Да он вообще-то больше про наш конец рассуждал,- отреагировал я.
Между прочим, у нас обоих по завершении выступления Докучаева-Нергала
случились потеря сил и насморк. А после глубокого продолжительного сна
подопытный потребовал от нас куда более твердым голосом... Уголовный и
Уголовно-Процессуальный кодексы всех изданий, документы ЧК, включая
знаменитые приказы о проведении красного террора, циркуляры НКВД и КГБ. Ему
принесли все, что было на доступе у генерала Сайко.
Тем временем воспрял пациент Гольденберг и объявил, гордо сев на кровати и
спустив вниз босые синеватые ноги.
- Я - Набу, Владыка Знания. Меня призвал Энлиль, когда надо было дать имена
вещам, я вместе с мудрым отцом Энки и матерью Нинмах лепил души людей, я
помогал Утнапишти переплыть воды потопа вместе с семенами всякой жизни...
Фиме, претендовавшему теперь на роль Василисы Премудрой, понадобились
вузовские учебники механики и математики, монографии по физике твердого
тела и оптике, трактаты Лейбница и Ньютона, статьи Эйнштейна и Нильса Бора,
труды Британского Королевского Научного Общества и Американской Ассоциации
Инженеров-механиков, подборка журналов "Сайенс" за последние пять лет. И
много-много конфет.
Следующей оживилась Царь-Жопа и объявила себя Иштар, Владычицей Любви,
соединяющей Жар и Холод, Влагу и Сушь, Правое и Левое, Пустое и Полное,
Верх и Низ, а также всякую разнополую тварь.
Кстати, когда она это втолковывала, дозиметры регистрировали увеличение
радиационного фона до шестидесяти миллирентген в час.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49