Он подошел к Фессу и поискал под седлом переключатель — отросток «позвоночника». После того, как кнопка была нажата, робот медленно поднял голову и помигал пластиковыми глазами.— У ммм... енн... яя... ббб... ыл ппприссс... тупп?— Да, — ответил Род. — Подожди немного, все пройдет.— У меня проходит быстрее, чем у человека, — медленно сказал робот. Он осмотрел пустой зал, мальчиков, разжигающих огонь, Корделию, гладившую его гриву.— А где же призраки?— Ушли, — подтвердил Род. — Мы вызвали в их среде такое замешательство, что они решили поискать себе новое жилище.Корделия поморщилась.— На них подействовали призраки эльфов, папа.— Призраки... эльфов?Магнус кивнул.— Я воспользовался тобой, чтобы вызвать их.— Мной? Но как я мог тебе помочь?— Эльфы решили, что твой приступ вызван эльфским выстрелом, — объяснил Грегори, — и когда ты замер, эльфы пришли поискать стрелка.— Но призраки эльфов — это всего лишь иллюзия!— Ты прав, — согласилась Корделия, — но разве граф и его люди тоже не иллюзия?— Но если все призраки иллюзии, — сказал озадаченно Джефри, — как мы могли, сражаясь, изгнать их?— Противодействуя им, — ответил Фесс. — Поверь мне, Джефри, я хорошо знаком с подобным процессом.Род удивленно поднял голову. Он не замечал аналогии между компьютерными программами, сходства психометрических и записанных в электронике эмоций, но, конечно, они в принципе одинаковы.— Значит призрак Солы на самом деле не ее душа?Гвен развела руки.— Не могу сказать. Но душа это была или сон, я думаю, сейчас она освободилась и улетела на небо.— Все равно, — размышлял Род, — не помешает пригласить на обед отца Боквилву. — Он разбирается в компьютерах, и у него всегда с собой святая вода.Далеко где-то послышались отголоски хриплого мужского смеха, но эхо постепенно стихло. Наступила тишина.— Все чисто? — негромко спросила Гвен.Магнус нахмурился, подошел к креслу Фокскорта и прочно взялся руками за подлокотники. Немного погодя он кивнул.— Ни следа не осталось, ни от него, ни от застарелого страха и тревоги.И неожиданно Сола оказалась с ними, светящаяся в темноте, дрожащая, живая и еще более прекрасная, чем всегда.— Сделано, ты поработал прекрасно!Магнус только очарованно смотрел на девушку.Поэтому вопрос задала Корделия:— Злой лорд бежал?— Да, навсегда, — Сола повернулась к ней, светясь не только физически. — Фокскорт понял, что над ним вечно будут смеяться, если он посмеет задержаться здесь, поэтому он убежал в другой мир, уверенный, что там ему хуже не будет.Род спросил:— Разве ему никогда не рассказывали об адских огнях и сере?— Да, поэтому он пригласил священника, исповедался в своих грехах, когда почувствовал, что умирает, но та его часть, что осталась здесь, все время стремилась к прежним утехам.— Негодяй! — возмущенно воскликнул Джефри. — Неужели и на небе нет справедливости? Разве с ним не поступят, как он заслужил?— Конечно, поступят, — Гвен положила руку ему на плечо. — Он может освободиться, но сначала должен осознать всю глубину своего падения и глубоко, от всего сердца, раскаяться. Ему долго предстоит пробыть в чистилище, сын, если он вообще до него доберется. Может, он раскаялся неискренне, когда уменьшился до размеров микроба.Джефри не был убежден в словах матери, но промолчал.— Конечно, я хочу справедливости, — сказала Сола, — но рада и тому, что кончились его злые деяния. Благодаря вам, добрые люди, больше никто не будет страдать от жестокости графа Фокскорта. Вы отомстили за смерть моего отца и брата, вы отомстили за страдания моей матери. Вы сделали их судьбу достойной, потому что они способствовали падению злодея!Род посмотрел на домочадцев.— Вы должны меня простить, если я испытываю чувство удовлетворения.— Ты имеешь на это право, благородный человек, — Сола подошла, вытянув руки, словно хотела обнять всех сразу. — Искренне благодарю вас всех: вы избавили меня от страданий, — она повернулась к Магнусу. — Но больше всего я благодарна тебе, добрый юноша, потому что знаю, что ты больше всех хотел помочь мне. Ты открыл передо мной дорогу, и теперь я могу оставить земной мир и завершить свой путь на небо.— Я... ты оказываешь мне честь...— А ты мне! И если я заслужу Благословенный Мед, ты всегда будешь моим другом!Тут она повернулась, подняла руку.— Прощайте, друзья, и молитесь за меня!И исчезла.Зал потемнел и затих, слышался только треск в очаге.— Я буду молиться, — прошептал Магнус, глядя на то место, где только что стояла красавица, — и пусть путь твой будет недолгим и легким, прекрасная девушка.Но Род понимал, что Магнус стремится совсем не к дружбе с красавицей.В зале стихло. Корделия и младшие мальчики закончили расставлять мебель, упавшую при появлении призраков. Джефри, конечно, непрерывно жаловался:— А почему Магнус не помогает нам, мама?— Тише, — сказала Гвен. — Пусть твой брат немного побудет наедине. Его разорванное сердце должно снова срастись.Корделия удивленно посмотрела на мать:— Значит, у него было разбито сердце?— Скажем так, чувства у него обострились с одной стороны, и слишком притупились с другой, — уклончиво ответил Род. — Ему нужно привести их в равновесие.— Это не имеет смысла, — проворчал Джефри и в поисках здравого смысла отправился к Фессу.Гвен выглянула в одно из узких стрельчатых окон и с высоты разглядела небольшое старинное кладбище прямо у стены замка.— Что ты видишь? — негромко спросил Род.— Нашего мальчика, — так же тихо ответила она. — Он стоит неподвижно и смотрит на могильный камень.— Ага, — кивнул Род. — Несомненно, это могила Солы. Бедный мальчик. Я понимаю, что он испытывает.Гвен удивленно посмотрела на него.— Что ты говоришь?Род заглянул ей в глаза и слегка улыбнулся.— Конечно, дорогая, — сказал он тихо. — Ты ведь помнишь, когда мы встретились, тебе пришлось залечивать мое сердце.Она смотрела на него, потом тоже начала улыбаться. Обняла мужа, прижалась спиной к его груди, положила голову ему на плечо, продолжая смотреть на юношу, стоявшего внизу лицом к лицу со смертью.— Найдет ли он когда-нибудь ту единственную, кто его излечит?— Можем только надеяться, — ответил Род, — надеяться на то, что он все-таки встретит женщину, которая заставит его считать незначительными все прошлые сердечные раны.Ведьма-жена посмотрела Верховному Чародею в глаза, в ее зрачках горели звезды.С другого конца зала Корделия задумчиво и печально смотрела на родителей.— Фесс!— Да, Корделия?— Мама — единственная женщина, которая влюблялась в папу?— Я уже говорил тебе, что не нужно задавать вопросы о личных делах твоего папы в прошлом, — Фесс сразу стал строг и официален. — Такая информация является строго конфиденциальной. Ты должна попросить рассказать об этом своего отца.— Но он никогда не расскажет мне о том, что действительно важно, Фесс!— Тогда и я не расскажу, Корделия.— Но неужели мы больше ничего не узнаем о странствиях папы? — спросил Грегори.Фесс немного помолчал, потом сказал:— Не могу ответить, дети. Все зависит от разрешения вашего отца, конечно.— А он никогда его не даст! — возмущенно выпалил Джефри.Фесс промолчал. Корделия заметила это и спросила:— Ты думаешь, он может согласиться, добрый Фесс?— Заранее нельзя сказать, Корделия. Даже я не могу догадаться, на что согласится твой отец, когда наступят походящие обстоятельства и время.— Значит, возможны новые рассказы? — с надеждой спросил Грегори.— Конечно, они будут! У вас много предков, дети, и далеко не все из них прожили скучные жизни. Когда пожелаете, но только...— Сейчас же!— Расскажи о других предках, Фесс!— Они ведь все наши!— Рассказывай!— Ну, не немедленно, — возразила лошадь. — Даже я нуждаюсь в отдыхе и размышлениях после такого сражения с графом Фокскортом.— Значит, перед сном?— Перед сном или завтра, — согласился Фесс.— Завтра наступит новый день, — жизнерадостно заявила Корделия. Эпилог Хосе встал, чтобы пойти доложить управляющему. Конечно, он лишится работы, но это лучше, чем если неправильно запрограммированный робот убьет кого-нибудь.Он постучал в дверь.— Ал?Дверь оказалась открытой. Ал встал и улыбнулся.— Привет, Хосе. Что случилось? — но тут увидел выражение лица вошедшего и выпрямился. — Входи. Тебе нужно сесть?— Боюсь, что да, Ал, — Хосе осторожно сел, чувствуя себя стариком.— Ну, так что случилось?— Я записал Декларацию независимости в мозг робота вместе с операционной программой.Ал сидел совершенно неподвижно, но глаза его округлились. Потом он спросил:— ЧТО ты записал?— Декларацию независимости.Ал взорвался хохотом.Хосе растерянно смотрел на него, потом нахмурился.— Это не смешно, Ал! Нужно найти этот мозг, прежде чем его установят в корпус.— Я... прости... — еле смог выговорить Ал. Потом лицо его снова разошлось в улыбке, и он опять захохотал. Откинувшись в кресле, он держался за живот и хохотал.Хосе вздохнул и принялся ждать. Он начал на что-то надеяться.Наконец Ал взял себя в руки, наклонился вперед и улыбнулся.— Прости, Хосе, но согласись: это что-то новенькое. Как тебе удалось такое?Хосе в жесте отчаяния развел руки.— Я вызвал текст Декларации, чтобы проверить одно место, которое меня интересовало. Оставил текст на экране и отошел на минуту помочь Бобу. А к тому времени когда вернулся, она исчезла с экрана и я о ней забыл.— Но в памяти она сохранялась, — Ал покачал головой с улыбкой. — А что тебя заинтересовало в Декларации?— Ну, мы поспорили, — пробормотал Хосе.— С другой стороны, — продолжал размышлять Ал, — кто еще пришел бы докладывать об этом, а не попытался скрыть? — он наконец смог принять сочувственное выражение. — Ты прав, Хосе, это могло привести к плохим последствиям. Что за программа?— Одна из новых, для серии ФСС.Ал улыбнулся.— Ну, по крайней мере, ты использовал мозг, который находится в процессе производства, — он неожиданно задумался — Погоди, может, еще не все потеряно.Хосе почувствовал прилив надежды и постарался подавить ее.— Как это возможно?— С помощью вспомогательной серии «Верных кибернетических спутников». Программа рассчитана на исключительную верность и беспрекословное повиновение, — Ал повернулся к экрану и вызвал программу. — Она может быть достаточно сильной, чтобы противостоять Декларации.Хосе нахмурился.— Но как это совмещается?.. — но тут лицо его просветлело. — Ну, конечно! Если робот бесконечно предан тебе, он может быть совершенно независимым и по-прежнему оставаться на твоей стороне!Ал кивнул.— Независимость противостоит наклонности к повиновению, но верность заставит робота выполнять приказ владельца, если только у него нет достаточно веских причин отказаться, — он пожал плечами. — Но в любой программе, разумеется, есть запреты на исполнение незаконных или неэтичных приказов.Хосе чувствовал, как растет его возбуждение.— Значит, робота можно не уничтожать?— А тебя можно не увольнять, — кивнул Ал. — Я попрошу проверить программу. Но не думаю, чтобы на этот раз возникли проблемы, — он повернулся к Хосе и неожиданно стал серьезным. — Но чтобы подобного не случалось больше, ладно?Хосе посмотрел прямо в глаза Алу и медленно кивнул.— Никогда, Ал. Даю слово.— Кстати, а с кем ты поспорил?Хосе глотнул.— С женой.Ал стал серьезен.— Ну, тут я тебе не могу помочь. Но в следующий раз, когда расстроишься в результате семейных неурядиц, просто не приходи на работу. Ладно?Хосе медленно кивнул.— Обещаю, Ал. Лучше не прийти один раз, чем не приходить никогда.Ал улыбнулся.— Ты понял. И работа за тобой.Но Хосе уже думал о другом. Если робот может быть независим в своей самой основной, базовой программе и все же сохранять верность, нельзя ли и человеку быть таким? В таком случае можно сохранять независимость и оставаться женатым.И он, посвистывая, вернулся к работе.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35